Сергей Зверев - Точка выброски

— Прошу прощения, — сказал он на не совсем твердом английском, — мне нужно еще кое-что, знаете… — «колонизатор» неуверенно огляделся по сторонам, словно боясь, что его услышит кто-то еще.

— Не волнуйтесь! — произнес старый торговец, широко улыбаясь. — Я почти уверен, у меня найдется как раз то, что вас интересует.

— Я хотел бы купить… М-мм… — все еще колебался археолог.

— Не беспокойтесь, вы совершенно правильно сделали, что подошли именно ко мне! Никуда вам больше ходить не надо, — заметно оживился продавец. — Как раз у меня здесь самый лучший выбор!

— А! Ну тогда все в порядке! — заулыбался европеец. — Тогда, если есть выбор… Тогда пусть это будет водка, виски мы не очень любим.

Теперь уже старик смотрел на своего собеседника недоуменно и растерянно.

— Простите… Как вы сказали? Водка? — Даже само это слово торговец произносил брезгливо и настороженно.

— Ну да, водка! — подтвердил европеец в предвкушении покупки. — Но, если нет водки, то можно любой другой крепкий алкоголь, я не против…

И тут старикашка неожиданно закрутил головой и замахал руками:

— Как? Алкоголь? Ни в коем случае, никогда, я просто не понял вас! Такого у нас не бывает, что вы — мы здесь не торгуем алкоголем, это большой грех! Я подумал, молодого господина интересует нечто иное…

Теперь пришла очередь удивляться покупателю. Он сдвинул брови и недоуменно уставился на старика. Пододвинувшись ближе, торговец снова улыбнулся и громко прошептал:

— Есть хороший гашиш, только что получили. Отличное качество! Уверяю вас, вы не пожалеете.

— Нет-нет, не нужно, спасибо, — снова оглянувшись по сторонам, незадачливый искатель крепкого алкоголя задал торгашу еще один вопрос:

— Простите, а свинину или свиное сало у вас здесь можно найти?

Этот вопрос окончательно убедил старика в том, что перед ним чудовище в человеческом обличье. Он сморщил свое лицо, и без того напоминавшее печеное яблоко, и плюнул под ноги:

— О, дьявол! — взглянул он на чужака с нескрываемой ненавистью. — Спаси меня Аллах, нигде у нас вы не найдете греховных товаров. Убирайтесь прочь!

— Если бы я это знал, никогда бы сюда не поехал, — отходя от прилавка, сказал белокурый археолог сам себе, но по-русски с сильным белорусским акцентом. — Да и французы хороши! Тоже мне, «хорошие условия»! Предупреждать надо было — привезли бы тогда с Богданом побольше!

Невысокого тонкого блондина Алеся, похожего на солиста знаменитых «Песняров» [3] , и черноволосого богатыря Богдана, перекидывающихся между собой фразами на непонятном языке, руководитель археологической экспедиции мадам Жаклин, имея весьма слабые представления о Беларуси и Украине, прозвала «русскими братьями». Впрочем, мадам Жаклин было неважно, из какой республики бывшего Советского Союза эти ученые. Главное, чтобы специалистами они были хорошими.

Они познакомились в Париже, подписывая контракт с французской археологической экспедицией, и сразу же стали друзьями «неразлейвода». Алесь был родом из Гродненской области, Богдан из украинского Чернигова. Друг друга они понимали с полуслова, разговаривая между собой на смеси русских, украинских и белорусских слов — языке, абсолютно не понятном окружающим. Несмотря на разность характеров, они удивительно дополняли друг друга.

Во всей экспедиции, прибывшей сюда искать следы затерявшегося в песках две тысячи лет назад римского легиона, настоящей француженкой была только начальница — мадам Жаклин Давидофф. Все землекопы были местные, а основную каждодневную работу вели два «бывших советских» специалиста — кандидаты наук Богдан Федорчук и Алесь Бартошевич.

Какое-то время Алесь сидел на бампере джипа, о чем-то раздумывая. Понаблюдав за местными мальчишками, играющими в футбол на пустыре возле базара, он вдруг неожиданно вернулся к подозрительно посматривающему на него торговцу.

— Знаешь что, дед? — уже гораздо уверенней произнес археолог. — А продай-ка ты мне своих фиников! Вон тех, что похуже. Я много возьму — давай всю вот эту пластиковую бочку. И скажи мне — где тут пекарня? Ну, лепешки у вас где пекут?

Оптовая закупка даров оазиса немного смягчила настроение старика. Получив денежки, он размышлял, глядя вслед удалявшемуся джипу, о странностях нечестивцев.

Подогнав джип к основанию холма, над которым мрачно возвышались башни «султанской» крепости, Алесь подошел к разместившейся возле низеньких глинобитных домиков тандырной печи — местному «хлебозаводу». Процесс изготовления хлеба всегда завораживал археолога. Полюбовавшись на работу местных пекарей, археолог приобрел там не только десяток свежевыпеченных лепешек, но зачем-то еще и большой пакет сырого теста. Затем бросил взгляд на выглядевшую совсем заброшенной крепость, завел мотор старенького джипа и, весело напевая «Косил Ясь конюшину», уехал.

В археологическом лагере, расположенном прямо посреди песков пустыни, вовсю кипела работа. Над большим земляным раскопом был натянут брезентовый тент, местные рабочие, закутанные по самые глаза в тканевые одеяния, невзирая на яркое солнце и жару, таскали оттуда носилки с песком, который затем тщательно просеивался сквозь проволочную решетку. За всем этим внимательно наблюдала мадам Жаклин — симпатичная миниатюрная женщина, чем-то одновременно напоминающая знаменитых французских певиц Патрисию Каас и Мирей Матье.

Заждавшийся друга Богдан нетерпеливо подбежал к подъехавшему по наполовину засыпанной песком дороге джипу, с ходу спрашивая Алеся:

— Ну что? Нашел? Давай, рассказывай!

— Да нет там ничего! Чертовы мусульмане! — ответил ему Алесь, почему-то хитровато при этом улыбаясь. — Разве у них можно такое найти, особенно здесь? Когда услышат, о чем я их спрашиваю, то видят во мне злейшего врага.

— Говорил же я тебе! Не будет тут горилки! Чувствовал — в столице нужно было покупать! Там иностранцам еще кое-что продают. Что ж нам делать-то теперь? — загрустил его черноволосый приятель.

— Ну, не будем преждевременно расстраиваться. Я тут придумал кое-что. Не пропадем! Посмотри сюда! — Алесь продемонстрировал украинцу тесто и бочку с финиками.

— А зачем это? Ага! Да ты хитрый, как я вижу! Молодец! — Богдан сразу разгадал замысел своего белорусского коллеги и с энтузиазмом потащил привезенную бочку в глубину лагеря. Жизнь археологов в нелегких полевых условиях постепенно налаживалась.

В этот январский день на южном берегу Средиземного моря было тепло, но совсем не жарко. Ветер с побережья обдувал влажным морским воздухом взлетную полосу аэродрома, расположенного неподалеку от столицы Ливийской Джамахирии Триполи. В транспортный самолет ливийских ВВС загружали оружие, экипировку и технику — четырехколесные мотоциклы с широкими колесами, лучший транспорт для перемещения по пескам пустыни. Командовал загрузкой высокий военный в форме песочного цвета натовского образца, но без каких-либо знаков различия. Было ясно, что этот офицер — не араб, а, скорее всего, житель Центральной или Восточной Европы. Несколько других военнослужащих, приготовившихся к посадке в самолет, тоже совершенно не были похожи на смуглокожих и темноволосых жителей этих мест. По их внешнему виду и выправке было хорошо заметно, что это — не новобранцы, а опытные военные, скорее всего, офицеры, уже имеющие за плечами опыт боевых действий. Страну, откуда они сюда прибыли, по форме одежды и виду небольшого подразделения определить было невозможно. У каждого из них — медика, связиста, подрывника, радиста и снайпера — из документов были только бельгийские паспорта с вымышленными именами. И никаких личных вещей, которые смогли бы указать на их национальную принадлежность.