Сергей Зверев - Крестовый перевал

Примерно так. Наивно и без претензий на гениальность. Ну, уж как умею.

Если же не сгущать красок, а добавить позитивных пастельных тонов, то картинка вырисовывается менее трагичная и расстраиваться по поводу испорченного отпуска преждевременно. Поэтому я убаюкиваю свою подозрительность негромким ворчанием:

— Спокойно, Павел Аркадьевич — счеты сводили не с тобой, а с таксистом. Машину изрешетили старательно, могли раз пять продырявить и тебя, но не задели. Почему не задели? Почему оставили свидетеля? А хрен их знает… Наверное, дилетанты. Или… Да какой из меня, если разобраться, свидетель? Водителя такси я видел первый раз в жизни, мотоциклисты были в глухих шлемах, в марках современных мотоциклов мои познания стремятся к нулю. И что же я имею сообщить следствию в качестве свидетеля? Да ровным счетом ничего, кроме времени и места трагического события. А это товарищи оперативники с легкостью установят и без моей персоны. Значит, есть все основания забыть о дурацком происшествии и продолжать наслаждаться мирной гражданской жизнью.

Что я с успехом и делаю весь следующий день…

Наконец, звонит Серафима и сообщает об окончании канители с отчетом. И тут же, не отходя от кассы, интересуется:

— Что же ты не позвонил после тети Даши?

Приходится врать:

— Не получилось. Взял такси, назвал адрес, поехал… А на Чернышевской безнадежно увяз в пробке. В общем, когда рассосалось, заявляться к Дарье Семеновне было поздновато.

— Понятно. Хочешь, съездим вместе?

— Сегодня?

— Да. Когда закончу с работой.

— Ты еще спрашиваешь! Конечно, хочу!

Восемь вечера. Я заехал за Серафимой на своем стареньком «Опеле» и с ветерком везу ее в Заводской район. Девушка выглядит уставшей, но с удовольствием поддерживает разговор, шутит, улыбается.

Солнце висит над горизонтом, но жара спала; дорожные пробки потихоньку рассасываются. Самое время для поездки на другой конец города. Для того чтобы около полуночи совершить романтическое путешествие в обратном направлении…

Вот и знакомый дом. Оставляем машину, идем к подъезду, поднимаемся по ступенькам.

Дарья Семеновна обрадована гостям и одновременно расстроена.

— Уж и не знаю, что думать, — отворачиваясь, смахивает она слезу. — Он и раньше, бывало, пропадал на день-другой, но обязательно звонил. Или сам появлялся. А тут… Как в воду канул.

Проходим с Серафимой в комнату.

— И сколько же его нет?

— После обеда третьи сутки пошли…

Признаться, срок не впечатлил. Три дня для молодого шалопая — ничто. Лупит водочку с друзьями на рыбалке. Или махнул с Иркой на берег Черного моря. А забывчивость и безразличие к близким — так это для Юркиной эгоистичности обычное дело.

Приобняв пожилую женщину, Серафима успокаивает ее, а мне незаметно делает знак: звони!

В двадцатый раз набираю Юркин номер…

Глухо. «Абонент выключен или находится вне зоны обслуживания…»

Развожу руками:

— Дарья Семеновна, а номерочка той худенькой девушки, что была у него в гостях, у вас, случаем, нет?

— Ирины-то? Нет, конечно. Зачем мне номера всех его знакомых?…

— Жаль. Через нее получилось бы найти быстрее.

— Покопайся, Павел, у него в комнате. Я пробовала, но вижу-то плохо.

Не вопрос. Поищем.

В комнате младшего Ткача все без изменений, за исключением нескольких штрихов, свидетельствующих о поспешных сборах. На спинке кресла висят шорты с футболкой, на полу у раздвинутого дивана разбросаны домашние сланцы.

Стою посередине, осматриваюсь.

Сыщик из меня никудышный, поэтому стараюсь заранее определить объекты поисков. Где Юрка хранит номера телефонов закадычных друзей и подруг? И хранит ли он их вообще? Сейчас ведь вся необходимая информация умещается в памяти мобилы. А мобила, конечно же, в кармане хозяина.

За размышлениями замечаю слегка выдвинутый средний ящик письменного стола. Подхожу, тяну за ручку и начинаю детальный обыск…

Учебники по программированию вперемешку с общими тетрадями. В тетрадях университетские лекции. В них я вряд ли найду нужные записи.

Нижний ящик до отказа забит компьютерными «кишками»: платы, винты, шлейфы… Это не то.

Содержимое верхнего ящика поначалу обрадовало. Множество разноцветных листочков, исписанных мелким почерком, пара блокнотов, вырезки из газет. Ну и всякая попутная дребедень: калькулятор, ручки, маркеры, линейки, степлер. Я воодушевляюсь и принимаюсь читать записи…

Однако скоро воодушевление угасает. Блокноты оказываются из времен Юркиных посиделок в зоне, а газетные вырезки касаются давних поисков работы. С каракулями на стикерсах приходится разбираться дольше. Результат ошеломляет, но желаемого результата не приносит. На всех листках изображены профили бородок от ключей или же какие-то механизмы, похожие на внутренности мудреных замков.

— Вот, зараза! Небось опять собирается что-нибудь спионерить!.. — В сердцах бросаю бумажный хлам обратно в ящик и вновь осматриваюсь вокруг.

В комнате остается единственное место, где Ткач-младший мог припрятать визитки или записную книжку. Этим местом является большой трехстворчатый шкаф.

Полки с аккуратно разложенными вещами внимания не привлекают. А вот висящая на плечиках верхняя одежда представляет интерес. Особенно ее карманы.

Слава богу! В одном из карманов натыкаюсь на объемный бумажник. Предвкушая скорую победу, раскрываю находку и невольно присвистываю от удивления. Бумажник буквально забит пластиковыми кредитными картами с названиями и логотипами различных коммерческих банков.

Перебираю их в надежде наткнуться на визитки. Черта с два! Ни одной! Вздохнув, расслабленно падаю в кресло…

Поискать информацию в ноутбуке? Положительный эффект затеи сомнителен — что-то я не слышал о традициях хранения координат друзей в компьютерных файлах. По крайней мере, с Юркиной феноменальной памятью это выглядит абсурдом.

Не видя других вариантов, легонько прикасаюсь к кнопке включения. Ноутбук оживает, идет загрузка…

— Упс-с, — морщусь, глядя на табличку, требующую ввода пароля. — Этого и следовало ожидать.

От безысходности вновь выдвигаю нижний ящик и копаюсь в разнообразном «железе»…

И вдруг удача — в дальнем углу прижат мордой к стенке старый пыльный мобильник. Пытаюсь оживить находку.

Глухо. Либо сдох аккумулятор, либо сам аппарат реанимации не подлежит. Не найдя ничего похожего на зарядное устройство, решаю конфисковать телефон для проведения дальнейшего расследования. А иначе не останется ни одной ниточки, ведущей к нашему безбашенному молодому человеку.

— Нашел? — с надеждой встречает Серафима.

— Пусто. Ни записок, ни блокнотов.