Сергей Зверев - Крестовый перевал

— Черт! А ведь «дух» и в «УАЗе» лепил что-то очень похожее: скулил про какое-то ущелье, про отца, про скорую смерть всех русских! И через десять месяцев в Кантышево говорил о том же! Может, он и впрямь больной на голову?…

Жаль, поздновато я об этом вспомнил. Надо было вытрясать из него сведения, пока находился в сознании. А теперь поздно…

Таксист завез меня в жуткую глухомань, где я — коренной саратовец ни разу в жизни не бывал. Окраина города, ряды гаражей вдоль железной дороги. Вдали свет — открыто несколько створок у ворот. Значит, СТО работает и есть реальный шанс.

— Приехали, — машет таксист.

Благодарю и щедро расплачиваюсь. В моем положении лучше передать, чем недодать.

— Мастеров зовут Серега и Антон, — подсказывает довольный парень. — Занимаются движками, ходовой, жестянкой, покраской. И даже инжекторы регулируют…

— Ясно. Три в одном.

— Точно.

— Бывай. Мы друг друга не видели.

— Само собой, командир…

…

— Так не пойдет, — наотрез отказывается мастер — то ли Серега, то ли Антон. — Предлагаю другой порядок.

— ?

— Сначала поменяем стекла и заделаем дырки в кузове, а потом уж…

— А в чем разница? — не понимаю я.

— В том, что если нагрянут менты, то из-за криминального характера повреждений сразу посыплются вопросы: чья машина, почему не сообщили?… А так — стоит на ремонте ваш «Опель» вполне себе благообразный; мы копаемся в движке и ничего о ваших похождениях знать не знаем.

— Хм, логично, — чешу я репу. — Только никаких похождений на самом деле не было.

Мастер вытирает ветошью руки и подозрительно косит на мои перепачканные кровью ладони.

Однако упрямо стоит на своем:

— Это не нашего ума дело.

Затем берет блокнот с калькулятором, что-то записывает, считает… И, показав дважды подчеркнутое на листочке число, объявляет:

— С вас задаток — тридцать процентов.

Роюсь в карманах и с трудом набираю нужную сумму. Вообще, надо сказать, диагноз кузову «Опеля», подвеске и его мощному двухлитровому движку постановлен неутешительный — ремонт влетит мне в копеечку. Но деваться некуда.

— Когда сделаете? — протягиваю деньги.

— Диктуйте номер мобильного телефона. За сутки до готовности звякнем…

— Ну, примерно? День, два, три?…

— Дня четыре. Если очень срочно — будем работать и по ночам. Тогда сделаем за двое суток…

Ага, намек ясен. И тут все условия «для счастья» клиента: хочешь сэкономить на ремонте — походи недельку пешком; желаешь перемещаться с комфортом — изволь рассчитаться по срочному тарифу. Сервис, мля…

— Мне не к спеху, — говорю я, прощаясь.

— Хозяин — барин, — доносится вслед.

Домой иду неторопливым шагом, с трудом и чуть не по звездам угадывая во тьме путь. В карманах помимо собственных ключей, бумажника и телефона, лежат наиболее ценные вещи Серафимы. Те же ее ключи от квартиры, телефон и деньги. Остальное: зеркальце, косметику, пилку для ногтей, упаковку каких-то таблеток и прочую мишуру я оставил в бардачке машины.

Встав под единственным фонарем на пересечении спящих улочек, подпаливаю очередную сигарету и невольно подмечаю, что выкурил сегодня треть пачки. Давненько я столько не дымил. Но что делать — такой уж насыщенный событиями день. Сначала известие о гибели Юрки, потом сердечный приступ у Дарьи Семеновны. Наконец, появление проклятого мотоцикла, обстрел автомобиля, ранение Серафимы и короткая вспышка сумасшедшей погони…

Похоже, уснуть сегодня без приличной порции водки не получится.

Сигнал мобилы с долгой настойчивостью прорывается сквозь крепкие объятия небытия. Звонит, вибрирует, надрывается.

Ни малейшего желания открывать глаза, искать его, узнавать чей-то голос, отвечать на дурацкие вопросы.

Слава богу — замолк. Блаженно проваливаюсь в сонную бесконечность…

Не знаю, сколько проходит времени, но он оживает опять. И кому я понадобился в такую рань?

Впрочем, мне не известно, сколько сейчас времени: восемь, десять или полдень. Чувствую лишь, что после стакана водки трещит голова, а из-за позднего отбоя жутко хочется спать.

Третья попытка окончательно выдернуть меня из царства Морфея.

Как же он мне надоел! Сволочь. Надо сменить мелодию и убавить звук…

Мозг хоть и вяло, но постепенно включается в работу. Начинаю соображать, перебирая основных абонентов…

Мама, стараясь не шуметь, возится на кухне.

Юрки больше нет.

Дарья Семеновна лежит в реанимации и вообще боится мобильников.

Серафима в больнице, ее сотовый у меня…

«Стоп. Серафима! — вскакиваю с постели. — Возможно, она пришла в сознание и попросила кого-нибудь из персонала набрать мой номер!»

Резкое движение вызывает дикую боль в плече, по которому вскользь шибанула пуля. Но мне сейчас не до нее. На ходу поправляя бинтовую повязку, нахожу аппарат.

Точно! На экране незнакомый номер.

— Да!

— Паш, ты? — настороженно вопрошает голос. Причем мужской.

Я ошарашен. Если это незнакомый медик, то чересчур фамильярный.

А вдруг это не медик! Тогда кто?…

Сдержанно отвечаю:

— Ну, я.

— Не узнал?

Голос кажется знакомым. Однако меня всегда раздражала дурацкая манера затевать на расстоянии игру в угадайку.

Сквозь позевоту включаю сарказм:

— Как же, как же! Узнал! Вы опять хотите попросить в долг до субботы?

— Паш, ты ж вроде травку не куришь, «моментом» водяру не занюхиваешь…

И тут молнией прошибает догадка: уж не голос ли это младшего Ткача?

Судорожно глотнув минералки из стоявшей рядом с диваном бутылки и плеснув ею же на вспотевший загривок, выдыхаю вместе с газом:

— Юрка, ты?

— Наконец-то признал.

Какая прелесть. Сюрприз за сюрпризом. Правда, на этот раз сюрприз приятный.

— Интересно девки пляшут… — Чешу волосатую грудь и невольно перебираю аналогии чудесного воскрешения. Да, на войне такое происходит. Правда, очень редко.

На всякий случай уточняю:

— Ты, случаем, не с того света звонишь?

Юрка напряженно молчит — видно, тоже по какой-то причине плохо соображает. Приходится объяснять.

— Мы тебя, между прочим, схоронили.

— Как это?!

— Очень просто. Без воинских почестей и салюта, но с соблюдением христианских традиций. Поминать вот намедни собирались.

— Паш, у вас там у всех глюки или через одного? — с обидой спрашивает молодой балбес. — Ирку щас набрал — у нее истерика. Тоже не верит, что это я, и сбрасывает звонки. Дура!.. Ты про какие-то похороны мозг сношаешь…

Вкратце передаю суть новостных сюжетов, увиденных по телеку и дословно переданных мне Ириной.

— Да, — соглашается Ткач, — сгоревший «Форд» я тоже лицезрел на экране. И трупы друзей видел. А вот до конца сюжет не досмотрел — нервы не выдержали.