Игорь Срибный - Идущие по грани

– Ибрагим мертв, – сказал прапорщик. – Этого нельзя было избежать?

– Слушай, Андрей, я что, должен объяснять тебе прописные истины?

– Да, хотелось бы услышать. Он был пленный все же…

– Ладно. У нас завелся снайпер, который контролировал площадку посадки «вертушки». Время нас поджимает, и мы не могли рисковать, оставляя снайпера в живых…

– Это все понятно… – начал было Паршаков.

– Не перебивай! – жестко одернул его Седой. – Чтобы не понести потерь от огня снайпера при эвакуации группы, я и принял это – да, жестокое, да, аморальное – решение! И Ибрагим выступил в роли живца, позволив Качку снять снайпера противника. Если бы не погиб Ибрагим, царствие ему небесное в садах гурий, должен был бы погибнуть кто-то из нас. Для меня такой вариант был недопустим…

– Можно же было как-то по-другому выманить снайпера на выстрел…

– Можно бы было, – Седой отнял руки от лица и внимательно посмотрел на прапорщика. – Если бы у нас было на это время… Но у нас его нет.

Как бы в подтверждение его слов, откинув масксеть, в пещеру, пригнувшись, вошел Батон и протянул Седому ларингофон: «Воздух!»

– Воздух, Каскад на связи! – заговорил Седой, прижав к уху наушник.

– Каскад, я Воздух! Через три минуты мы будем над вами! Обозначьте место посадки. Как понял?

– Понял тебя, Воздух! Работаем! Дрюня, затащите тела «духов» в пещеру, и давай дым на площадку! – Седой легко вскочил на ноги. – Батон, команду группе к эвакуации! Экстрим, что у тебя?

– Все готово, командир! – бодро доложил сапер.

– Стоп! – Седой вдруг сел на ящик. – Как же ты взорвешь пещеру, если «вертушка» сядет в десяти метрах от нее?

– Зэтэпэшкой, командир! – Миха щерил в улыбке рот. – Пятиминутной зэтэпэшкой. Вы сядете на борт, я дерну чеку и присоединюсь к вам. Мы будем высоко в небе, когда пещера погибнет под обвалом.

– А вдруг что-то не сработает?

– Обижаешь, начальник! – Улыбка не сходила с Мишкиного лица. – Все сработает.

– Посмотрим! – многозначительно произнес Седой и прижал микрофон. – Юра, что видишь?

– В кустах на юго-востоке, у самой кромки леса было какое-то шевеление. Далековато для оптики, не рассмотрел, что там.

– Достать не сможешь?

– Нет, командир. Расстояние слишком велико – до восьмисот метров.

– Ладно! Батон, связь с Воздухом!

Батон протянул ларингофон, и Седой заговорил с летчиками, обозначив координаты цели.

Гремя лопастями, «тушка» «Ми-8» мягко села на камни, подняв тучу серой пыли. Разведчики выждали пару минут, пока пыль сдует мощными воздушными потоками, и, пригибаясь, потащили в чрево «тушки» носилки с Кумом. Следом, поводя по сторонам стволами и зорко оглядывая каменные джунгли, двинулись остальные. Седой кивнул Михе и двинулся к вертолету.

Летчик стоял у трапа, контролируя погрузку. Седой обнялся с ним и прокричал в ухо:

– Братишка, мы взрываем пещеру! – Он кивнул подбородком на черный зев пещеры. – Сделайте круг после взрыва, чтобы я убедился в том, что пещера обрушена.

Летчик кивнул, и Седой поднялся по трапу.

Из пещеры выбежал опрометью Мишка и одним прыжком взлетел на трап.

– Поехали! – радостно заорал сапер и плюхнулся на жесткое сиденье.

Вертолет начал набор высоты, одновременно разворачивая нос на запад.

Они были уже высоко в небе, когда вертолет сильно тряхнуло взрывной волной. Мишка торжествующе посмотрел на Седого, но тот сидел, закрыв глаза, ссутулившись, вжавшись спиной в жесткую обивку.

Летчик пошел на контрольный круг. Седой открыл глаза и развернулся к иллюминатору.

На месте входа в пещеру дымилась огромная груда щебня, пробиваемая кое-где тонкими языками пламени. На глазах Седого свод пещеры вдруг начал медленно проседать и, наконец, рухнул, взметнув в небо тучу пыли. «Ну, вот и все…» – устало откинувшись на сиденье, подумал Седой и закрыл глаза.

Рев двигателя «вертушки» нарастал с каждой секундой, давя на уши и на нервы. И Кунта не выдержал…

С криком «Аллаху акбар» он выскочил на открытое место и открыл огонь по надвигающемуся, казалось, на него открытому «брюху» вертолета. За какие-то пару секунд моджахед опорожнил магазин, не причинив никакого вреда бронированной машине, и в бессильной злобе уронил на камни дымящийся автомат.

И тут его глаза округлились от ужаса: из-за облака вынырнули «крокодилы», хищно нацелив на него острые носы. Из-под пилонов ярко блеснули вспышки пусков, и, оставляя в небе белый дымный след, прямо к нему устремились ракеты.

Кунта прыгнул в кусты, уже не соображая, что тонкие ветки не спасут от губительного огня НУРСов…

Через мгновение кустарник у опушки леса взлетел на воздух вместе с комьями спекшейся глины, из которой шиповник с трудом высасывал живительную влагу. В воздух полетели куски человеческой плоти, обрывки камуфлированной ткани, перекрученные, покореженные взрывами автоматы…

Скоро пыль осела, и из трещины в камнях выбрался посеченный каменной крошкой, обожженный и оборванный человек. Протерев запорошенные, забитые мелкой каменной сечкой глаза с обгоревшими напрочь ресницами, он осмотрелся и заскрипел от ярости зубами. Вокруг лежали дымящиеся останки его товарищей-моджахедов…

Кунта с трудом встал на ноги и помотал головой, силясь избавиться от плотной воздушной подушки, забившей уши. Но от этого движения вспышка дикой боли полыхнула в голове, и он упал на колени, ударившись лбом о камни…

Некоторое время он пребывал в таком положении, раскачиваясь корпусом и тихо подвывая. Ему понадобилось нечеловеческое напряжение всех своих сил и воли, чтобы встать на ноги. Он дошел до тропы, ступил на каменную крошку, которая тут же поползла под ним…

Кунта тяжело рухнул на спину, и, набирая скорость, его тело безвольно устремилось вниз по каменному желобу. Несколько раз он сильно бился о камни и в конце концов потерял сознание.

Уже в сумерках Кунта пришел в себя. Невыносимая боль раздирала, рвала ржавыми зазубренными крючьями каждую клетку его тела. Он не мог сообразить, что с ним и где он находится. Опираясь израненными, обожженными руками о камни, он встал. Это усилие отозвалось вспышкой жара в его голове, от которого, ему показалось, голова лопнула. Кунта упал на колени. Потом тяжело завалился на бок, чтобы никогда больше не подняться…

На подлете к Ханкале Седой посмотрел в иллюминатор и сразу увидел стоящий у кромки летного поля «уазик» начальника разведки. Сердце болезненно сжалось, так как эта встреча могла означать только одно…

Вертолет опустился на взлетку, и лопасти, взвыв напоследок реверсором, стали медленно гасить вращение, безвольно обвисая. Мигая синим фонарем на крыше, к трапу подлетела «санитарка», из которой выпрыгнули два солдатика в белых халатах с носилками и симпатичная медсестра с капельницей в руках. Прямо на бетоне взлетки она ввела в вену Кума иглу и подключила капельницу. Носилки погрузили в машину, и, взвизгнув по бетону покрышками, «санитарка» умчалась в сторону госпиталя.