Максим Шахов - Боец особого назначения

Чеченец в черном и Магомед ушли. Верхний свет потух. Анна пошевелилась на руках Самвела и сказала:

– Не убивай меня! Пощади, пожалуйста! Я готова искупить вину…

– И искупишь! – прорычал Самвел, которого снова охватило безграничное желание.

Бросив женщину животом на стол, он задрал ей повыше юбку и поспешно расстегнул брюки… Давно уже Самвел не испытывал такой похоти. Он отымел Анну во всех ракурсах, потом заставил сделать минет и кончил, вонзив свой член в горло женщины.

Потом оттолкнул, блаженно откинулся в кресле и прислушался к своим ощущениям. Что и говорить, отличный подарок ему сделали чеченцы. В женщинах Матевосян недостатка, конечно, не испытывал. Слава богу, в Москве их хватает, любых – кривых, косых, черных, желтых, красавиц, манекенщиц, малолеток…

Но здесь случай был особый. Этот варварский спектакль с настоящим убийством разбудил в Самвеле нечто, дремавшее в потаенных уголках души. Он был пьян, но не от вина, а от осознания того, что эта женщина его собственность. И он может сделать с ней все, что угодно…

Какое-то время Самвел Матевосян боролся с собой. Он был образованным человеком, во всяком случае, себя таковым считал. И он почти справился с внезапно проснувшимися дремучими инстинктами. Но Анна сама все испортила…

Откашлявшись и сплюнув сперму, она вновь подползла на коленях к армянину и тронула его пальчиками за мошонку:

– Ты такой ненасытный…

– Что? – вздрогнул Самвел.

– Ты такой ненасытный, – повторила Анна, сжимая мошонку сильнее. – Забери меня с собой… Я буду твоей рабыней, пожалуйста…

Анна прекрасно понимала, что обречена. И пыталась использовать представившийся ей шанс на спасение. Но слишком неудачный она выбрала момент…

– Ах ты, сука! – вскрикнул Самвел. Он вдруг представил, что будет, если он и вправду заберет Анну с собой, а она сбежит в Москве и расскажет обо всем журналистам… Или фээсбэшникам. – Ах ты, сука!!! – заорал Самвел и ударил женщину наотмашь…

Голова женщины дернулась, в уголке рта показалась кровь. При ее виде почти укрощенные инстинкты захлестнули армянина с новой силой. Без пяти минут кандидат наук и банкир-меценат в один миг превратился в дикаря…

Ухватив женщину за волосы, он рывком швырнул ее на стол, перевернул и вонзил разбухший член в ее задний проход. От нестерпимой боли Анна вскрикнула, но это еще больше раззадорило Самвела.

Хрипя и рыча, он раз за разом входил в тело несчастной все глубже и глубже… Извивалась и кричала на столе Анна, сочилась по ее бедрам кровь. Наконец озверевший Самвел с рыком кончил.

Но этого ему уже было мало. Вид крови пьянил его, и он хотел ее еще больше. И тут на глаза Самвелу попалась бутылка… Он ухватил ее за донышко и с размаха вонзил во влагалище женщины.

Та взвыла от боли и попыталась вырваться. Но не тут-то было. Озверевший армянин навалился на нее всем телом и принялся вбивать коленом бутылку в плоть женщины – все глубже и глубже…

Хрипел Самвел, истошно кричала Анна. Ее крики метались в темном бараке, но никому не было до них дела… Анну, как и тысячи других, бросили на алтарь бессмысленной войны и забыли.

Наконец женщина дернулась и затихла. Самвел по инерции еще дважды ударил бутылку коленом и вдруг отстранился. Жертва уже не чувствовала боли, и мучить ее сразу стало неинтересно…

Самвел глубоко вздохнул и широко открытыми глазами посмотрел на дело своих рук. Во взгляде его на миг промелькнул ужас, и он начал поспешно оттираться от крови, словно это могло что-то изменить…

За этим занятием его и застал вернувшийся чеченец в черном. Самвел немного испуганно оглянулся на него, но представитель руководства Ичкерии поспешил успокоить гостя:

– Все в порядке, дорогой Самвел! Тебе не о чем беспокиться, здесь уберут! Надеюсь, спектакль тебе понравился. Лечи занят, так что поблагодаришь его в другой раз… Идем.

И чеченец в черном увел Самвела. А Анна умерла в луже крови на полу барака, не приходя в сознание. Лечи Хайхароев даже не стал вызывать своей актрисе врача. Зачем? Медикаменты дороги, а после такого играть, как прежде, Анна все равно бы не смогла…

Обо всем этом Косте Евсееву рассказал Валера, сын тети Вари, который исполнял в пьесе роль брата «казачки» Анны и наблюдал за происходящим из-за кулис…

И понял тогда Костя, что мстить одичавшим чеченцам глупо. Они никто – пушечное мясо, быдло, низведенное до пещерного состояния для того, чтобы им было легче помыкать.

А потом, немного спустя, на кровавый спектакль Лечи Хайхароева вместе с Самвелом приехал депутат Мальков. И прозрел тогда Костя окончательно.

И начал составлять новый список. И начал его с Самвела Матевосяна и депутата Малькова…

В кабинет ресторана теннисного клуба вошел Волочков. Смирницкий и Бродский одновременно повернули головы и спросили:

– Привез?

– Привез! – мрачно кивнул Василий Степанович. Сунув руку во внутренний карман дорогого пиджака, Волочков швырнул на стол несколько согнутых вчетверо листов. – Если бы вы знали, чего мне это стоило… С Клавой, когда она это вынесла из Генпрокуратуры, приключилась настоящая истерика. До сих пор плачет в машине. Так что я поехал, отвезу ее домой…

– Подожди, тебя еще никто не отпускал! – бросил Бродский, поспешно разворачивая листы и быстро их просматривая.

Ксерокопии были несколько искаженными – делали их явно из подшитого дела. Все листы были от руки пронумерованы, на первом стояла печать.

Убедившись, что документ подлинный, Бродский сразу успокоился. В его взгляде, обращенном на Волочкова, даже промелькнуло сочувствие:

– Извините, Василий Степанович, но иначе было нельзя. Сами понимаете… Я вам очень благодарен, обоим. Поэтому выбирайте – или по триста косарей «бакинских» на любой указанный вами счет, или акции на ту же сумму! До завтра подумайте, потом свяжитесь с моим помощником, я дам ему соответствующие распоряжения. Это первое. Второе: я очень сочувствую вашей дочери, Василий Степанович, но без ее помощи нам никак не обойтись. Поэтому успокойте ее, пожалуйста, и настройте на дальнейшую работу… Связь, как и прежде, через Андрея Петровича. А теперь извините, господа, мне нужно с этим ознакомиться…

Прозрел в лагере Костя окончательно. И как-то ночью поделился своими мыслями с соседом по нарам:

– Пойми, Серега! Дело не в исламе! Ислам – это ярмо для диких чеченов! Для быдла, которое нужно держать в покорности… Мне мой командир рассказывал: еще в 1925 году в Чечне проводили первую контртеррористическую операцию. Уборевич командовал. Так тогда за две с половиной недели почти без единого выстрела чеченов разоружили. В Ведено только немного постреляли… И все. В остальных населенных пунктах чечены подняли лапки и без слов выдали оружие. А все почему? Да потому, Серега, что в Москве тогда сидел Сталин, а нэпманы, олигархи по-нынешнему, на киче сидели и Беломорско-Балтийский канал строили. Так что Уборевичу никто не указывал, как ему проводить операцию и что делать… Это я к тому, Серега, что дело не в чеченах. Дело в крысах, которые засели в Москве и из-за кулис рулят всем, что тут происходит. Это для нас война в Чечне – война за целостность России. А для них это крутой бизнес, Серега, – бабки, дачи, недвижимость за бугром и сейфы в Швейцарии. Поэтому, сколько чеченов ни убивай, ничего не изменится. Изменить что-то можно, только если добраться до тех, кто держит мазу за чеченов в Москве. И продает наших братишек оптом и в розницу… Поэтому я и решил, Серега, что, как только выберусь отсюда, сразу махну в Москву. И уже там кое-кому предъявлю счет – за командира моего погибшего, за Васю замученного и за Анну… Главное – выбраться, но мой талисман мне поможет…