Александр Тамоников - Ликвидатор

Веселенький план. Прямо десять баллов из пяти!

– Понятно. Какие суммы вложены сторонами в перспективный бизнес?

– Точных цифр не знаю. Совместный капитал хранится на отдельном банковском счете. По словам Семирядова, этой суммы хватило бы на строительство и оснащение большого современного завода.

– Каким образом вы собирались осуществить захват?

– Семирядов поддерживал дружеские отношения с депутатом Скребневым. После оформления документов депутата отработали «Провалом» и как основного акционера заставили подписать завещание, по которому весь пакет его акций отходил брату жены Семирядова, Войчуку Александру Алексеевичу.

Я никогда не слышал о брате генерала, но сказанному верю. Находясь под воздействием препарата «Провал», человек не способен обманывать или нести чушь.

– Несколько слов о Войчуке. Кто он? Чем занимается?

– Ничего не значащий персонаж, – бубнит Трухин. – Полуживой тип, давно посаженный на иглу. Уже несколько лет находится в полной зависимости от генерала.

Ясно. Обычное подставное лицо. Без пяти минут покойник.

– Стало быть, для окончательной реализации захвата перспективной и прибыльной компании вам остается убрать Лавровскую как наследницу прав?

– Да.

– Потом вы все регистрируете на Войчука и разворачиваете собственное дело?

– Да.

– Автокатастрофа с гибелью родственников Лавровской организована вами?

– Да.

– Кто это сделал?

– Капитан Георгий Водолеев и прапорщик Владимир Якунин.

О Якунине я не слышал, с Водолеевым однажды встречался.

Семирядов построил работу отдела таким образом, что мы, рядовые сотрудники, никогда не пересекались и даже не знали имен друг друга. Более того, мне до сих пор не было известно, сколько всего человек работает в отделе.

– Расскажите о катастрофе подробнее.

– Подробностей не знаю. Кажется, один управлял грузовиком и ехал по трассе навстречу, а второй в нужный момент вытолкнул легковой автомобиль с родственниками Лавровской под грузовик.

Понятно. Знакомый трюк. Я тоже дважды его использовал, работая в паре с Костей Гордиенко.

– Какие еще шаги предусматривает ваш план?

– На финальной стадии планируется ликвидировать майора Пинегина и связную Забравскую.

О, это еще интереснее! Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда мой труп найдут весной.

– Кто назначен исполнителем?

– Кажется, профессиональный снайпер по имени Роман. Фамилии не слышал. Знаю, что он бывал в Афганистане и служил в подчинении у Семирядова.

– Ваш план с отжатием чужого бизнеса – первый или раньше вы тоже грешили против закона?

– Да, такое происходило и прежде.

– Как часто?

– Раза два в год мы заказывали ликвидацию богатых людей. Примерно треть их состояния отходила нам с Семирядовым.

– Куда девались остальные деньги?

– Десять процентов мы отдавали ближайшим родственникам, чтобы те не добивались полноценного расследования и не общались с прессой. Двадцать пять раскидывали по местным чинам. Остальное – тридцать пять процентов – уходило в Москву.

Я помолчал, переварил полученную информацию, поглядел на часы и задал последний вопрос:

– Значит, все обвинения против трех последних клиентов – ложь? Скребнев не крышевал банду наркоторговцев, Корнилов не содержал базу для временного хранения лекарственных препаратов, изготовленных на подпольном предприятии. Лавровская не занималась извлечением и продажей внутренних органов лиц без определенного места жительства?

– Да, все эти версии были разработаны генералом и мной.

– Зачем?

– Чтобы майор Пинегин спокойно и без лишних размышлений убрал людей, мешающих нам.

Я тяжело вздыхаю, качаю головой.

– Да, вы с месье Семирядовым знаете толк в извращениях.

– Что? – не понимает Трухин.

– Ничего.

На этом допрос окончен. Я убираю в карман диктофон, помогаю полковнику дойти до спальни. Кровать разобрана, подушка примята – видно, мой визит разбудил его.

Я укладываю клиента, заботливо накрываю одеялом, отхожу на пару шагов и оцениваю результат. Вполне естественная картина: пожилой человек спит на любимой кровати. Утром проснется как ни в чем не бывало.

Город пуст. В три часа ночи автомобильное движение в Петровске окончательно умирает. Я возвращаюсь домой. Навстречу бежит асфальт, подсвеченный золотистым светом фар, а в голову снова лезут разнообразные мысли.

Казалось бы, следовало радоваться, ликовать.

Обвинения с Екатерины сняты – она честный человек. Все идет по плану. Трухин обстоятельно ответил на вопросы в течение положенных двадцати минут. Затем благополучно уснул. Очнувшись, он будет помнить все, за исключением встречи с человеком, сделавшим ему укол. Обработка препаратом «Провал» вообще не вызывает никаких последствий.

Да, оснований порадоваться хватало, но вместо положительных эмоций меня переполняла ненависть. И дело не в мерзавце Семирядове. Сейчас я ненавидел самого себя за то, что с легкостью поддавался обману и запросто продавал свои потроха. Точнее сказать, навыки профессионального диверсанта.

Из допроса Трухина я узнал самую малость – всего лишь суть последних трех операций. Кто теперь даст гарантию того, что все люди, ликвидированные мной ранее, действительно были негодяями, преступниками и врагами общества?

– Какой же Семирядов подонок! – бубню я, глядя на дорогу. – Обрек меня на пожизненные муки совести.

Ладно, пора включать мозги и анализировать ситуацию.

«Что же произойдет дальше? – Я намеренно проезжаю мимо гаража и поворачиваю в сторону дома. – Видимо, все пойдет по накатанному сценарию, как в надоевших голливудских боевиках. Даже если я заставлю Екатерину и Дашу тайно покинуть страну и предоставлю шефу сфальсифицированные фотографии ее смерти, то механизм моего устранения никто не остановит. Семирядов скажет: “Ну вот и все, Станислав. Ты – самое слабое звено. Больше нам не нужен. Прощай”. Он вызовет того снайпера по имени Рома, передаст ему досье, в котором моя жизнь будет расписана по минутам, и отпустит трое суток на ликвидацию. Роме останется выбрать подходящую позицию, дождаться удобного момента и произвести единственный выстрел. Как-то так».

За поисками свободной парковки у дома мое негодование притупляется. Что толку злиться? Каждому в душу не заглянешь, тем более у некоторых ее просто нет. Но успокоиться мне не дает жирный боров, перегородивший своим «Ниссаном» сразу два свободных места.

– Слышь, мужик! – обращаюсь я к нему. – Ты бы сдвинул свой внедорожник назад.

Он вдруг ухмыльнулся. Ему весело оттого, что он создал другим неудобства?

– А мне здесь удобнее.

– Значит, другие по фигу?