Евгений Сухов - Слово Варяга

Месяца два назад Вера неожиданно почувствовала со стороны Михаила охлаждение. Поначалу такое его поведение показалось ей случайным. Мало ли что бывает, может быть, устал на работе. Но когда и в следующие дни он пренебрег их близостью, она поняла, что их отношения претерпевают серьезный кризис. В ту ночь она не сомкнула глаз и, тупо уставившись в потолок, старалась проанализировать ситуацию и понять, что именно могло вызвать его неудовольствие. Может быть, она была с ним груба? Только не это! Разве возможно грубить человеку, когда млеешь только от одного его голоса! Может, она оказалась плохой хозяйкой? Тоже исключается. Тяга к чистоте и порядку у нее была почти патологической, а припозднившегося Чертанова всегда ждал разогретый и, самое главное, очень вкусный ужин. Вера знала, что Чертанов не имел каких-то гастрономических пристрастий, и все равно она старалась разнообразить его меню и держала под рукой аж три кулинарные книги!

А может, Михаил заметил ее в обществе постороннего мужчины? Вся беда заключалась в том, что мужики липли к ней со страшной силой, стоило лишь только ей показаться на улице. Иные умудрялись подкарауливать ее у подъезда дома и, стойко снося насмешки, провожали до самого вуза. Один из них оказался особенно терпеливым и настойчивым, Вера, дав слабину, как-то отобедала с ним в кафе на Мясницкой. Помнится, их столик располагался у окна, и она, слегка робея от близкого присутствия чужого мужчины, посматривала в окно, разглядывая прохожих. Тогда ей показалось, что она увидела Михаила. Чертанов был известный максималист, и, с его точки зрения, вечер в обществе чужого мужчины – это чуть ли не измена. Но, вернувшись домой, Вера не обнаружила в его настроении перемен. Следовательно, на Мясницкой был кто-то другой. В противном случае ей удалось бы раскусить его с первого взгляда, Михаил, подобно мальчишке, никогда не умел прятать своих переживаний под маской равнодушия.

В тот вечер Вера отдавалась Михаилу с особой страстью, почувствовав, что по-настоящему стала женщиной, и даже удивив его своими откровенными ласками. В себе она так и не разобралась и даже по прошествии нескольких дней не сумела ответить, что именно заставило ее показывать свой темперамент: желание всецело принадлежать любимому человеку или запоздалое чувство вины.

Как бы там ни было, но после того дня Михаил стал отдаляться от нее. Точнее, он все время был рядом, она чувствовала его тепло, его дыхание, его запах, но вместе с тем он как бы находился в другом измерении, попасть в которое Вере было не суждено. Пропала прежняя душевность, что крепко связывала их.

Каждое утро Вера просыпалась с мыслью о том, что следует поговорить с Михаилом, даже назначала себе время, когда лучше всего это сделать, но всякий раз объяснение откладывалось. Предстоящий разговор пугал ее, возможно, что это объяснение надорвет ту последнюю ниточку, что продолжала все еще связывать их.

И только когда наступала ночь, то даже широкой кровати было недостаточно для проявления чувств. Вера, тихо ликуя, понимала, что любима им по-прежнему.

Объяснение состоялось в одну из таких ночей.

Вера еще чувствовала на своей груди прикосновение горячих губ любимого мужчины, внизу живота было горячо и влажно. Расслабляющая нега уже волной прошлась по ее разнеженному телу и забрала остаток сил. Тело вдруг воспарило к небесам, когда до рая оставалось только мгновение, в действительность ее вернул голос Михаила:

– Сегодня ты была бесподобна.

Вера улыбнулась:

– Я старалась.

– Детка, ты же знаешь, как ты дорога мне.

Единственное, на что хватило Вере сил, так это на то, чтобы разлепить глаза. И первое разочарование не заставило себя ждать, оказывается, все это время она пребывала не на небесах, а лежала на обыкновенной кровати со сползшей на пол простыней. Душа, поликовав на небесах, возвращалась в свой дом, наполняя руки и ноги привычной тяжестью и все сильнее вжимаясь в скомканную простыню.

– Я в этом никогда не сомневалась, а потом, ты только что доказал мне это.

Расставаться с блаженством было жаль. Вера вновь закрыла глаза. Истомленное тело, будто подхваченное воздушными потоками, вновь воспарило к небесному куполу. Где-то по соседству должен был находиться рай, вход в который охранял апостол Петр. И, судя по приятным волнам, что накатывали на ее тело, сейчас она направлялась именно туда.

– Я боюсь за тебя, моя крошка, – прозвучало откуда-то сверху.

Вере пришлось немного напрячься, чтобы понять, – слова принадлежали не апостолу.

– Со мной ничего не случится, – негромко возразила Вера, вновь возвращаясь в действительность.

– Мы с тобой редко говорили о моей работе, но хочу предупредить тебя, чтобы ты не знакомилась на улице с молодыми людьми.

Вера повернулась – блаженства как и не бывало:

– Что ты имеешь в виду? Ты ревнуешь меня? Неужели ты думаешь, что я могу тебе изменить?

– Я не о том, – мягко сказал Чертанов. Присев на край кровати, он включил торшер. Судя по его напряженному лицу, он приготовился к обстоятельному разговору. – В городе орудует маньяк. Я так думаю, на его счету не один десяток жертв. Внешне он может даже показаться тебе симпатичным, обходительным, но на самом деле он не ведает, что такое жалость. Маньяки так устроены!

Абажур был темно-зеленого цвета, и свет, падающий на Михаила, делал его лицо каким-то болезненным. Он страдал.

– С чего ты взял, что я должна заинтересовать маньяка?

Михаил после некоторого раздумья ответил:

– Ты только не пугайся, девочка. Ты интересна ему хотя бы потому, что находишься рядом со мной. Ему любопытны все, кто входит в мое окружение. Разумеется, ты – в первую очередь! Я охочусь на него, а он уже давно охотится на меня. Это можно назвать своеобразным поединком. Ему не удалось победить меня, и он захочет причинить мне боль через моих близких, через людей, которых я люблю.

– Может, тебе это показалось?

Чертанов отрицательно покачал головой:

– Мне сложно это объяснить… Называй это как хочешь… Я же полагаюсь на свой оперативный опыт и чутье. Серийный убийца должен непременно выйти на тебя! Кроме того, по своим внешним данным ты подходишь под тот тип женщин, которых он выбирает. Я уже анализировал это.

Вера была взволнована.

– Ты хочешь сказать…

– Да, именно это я и хочу сказать, – перебил ее Чертанов. – Маньяк по своей природе охотник. Из множества людей, встречающихся на его пути, его интересуют только те, что могут расшевелить его больное воображение.

На мгновение Веру парализовал страх.

– Надеюсь, что ты шутишь? – с неестественной улыбкой спросила она. – Я, конечно, знала, что все это страшно, но не думала, что это ужасно до такой степени. Чем же его привлекают такие девушки, как я?