Евгений Сухов - Слово Варяга

– Что именно сообщить?

– Ну, скажем… можно сообщить, что обнаружен еще один труп. Похоже на убийство. Работаем!

Чертанов со злорадством посмотрел на Мучаева, уныло маячившего за ограждением.

Следующая неделя ушла на углубленное изучение архивов. Начальник архива, плотный, простоватого вида майор, увидев разрешение за подписью заместителя министра, уважительно крякнул, тут же исполнившись безграничным доверием к гостю. Вопреки заведенным правилам, он даже выделил Чертанову отдельный кабинет и лично принес первые шесть папок. Положив материалы на стол, он торжественно сообщил:

– Все здесь! Бумага к бумаге. У нас очень полный архив. Есть даже дела с позапрошлого века. Какие в то время были сыскари! – восторженно воскликнул майор, широко улыбаясь. – Что у них там было-то – только собственное чутье и лупа. А такие сложные дела распутывали, что просто диву даешься. У меня тут как-то время свободное выдалось, так я немного полистал дела, читал как художественную литературу.

– Эти дела здесь тоже есть? – спросил Чертанов.

– Вот эти первые две папки… Познакомьтесь.

– Хорошо.

– Я потом еще посвежее дела принесу. – Неожиданно из-за двери его позвал какой-то строгий голос. Он вдруг встрепенулся и виновато посмотрел на дверь. – Я вас сейчас оставлю, тут ко мне подошли… Если понадоблюсь, дайте знать.

Михаил проводил его взглядом. Майор был плотненький, хорошо сбитый, и когда он шел к двери, то слегка напоминал перекатывающийся бочонок.

Чертанов с интересом открыл первую папку. И еще более укрепился во мнении, что начинать расследование следовало именно с уголовного архива. Дело происходило на станции Крюково, где находится нынешний Зеленоград. Его поразило огромное количество фотоснимков, где, кроме подробно заснятых мест преступления, фигурировали свидетели и главное действующее лицо – маньяк.

С вытянутым лицом, с взлохмаченной бородой и сросшимися бровями, он и впрямь производил угнетающее впечатление. Даже спустя столетие охотно верилось, что этот дядька невероятно злобен и прячет под длинным тулупом хорошо заточенный топор. Право, здесь совершенно не нужно было быть хорошим физиономистом, чтобы заподозрить его в изуверствах! А вот и сыщик – дороден и статен, как полагается быть доброму герою, с огромными, едва ли не в пол-лица, усами, загнутыми кверху. Видна цепочка от карманных часов. Сыщик напоминал былинного героя, изловившего коварного змея. А звали маньяка Васька Крест. Свое прозвище он получил потому, что выкладывал собственноручно убиенных в огромный крест. Собственно, поэтому и был уличен и арестован. Когда к нему нагрянула полиция, на полу лежало восемь трупов, образуя восьмиконечный крест. За Васькой Крестом насчитывалось сорок три трупа. Все это время оставалось неясным, почему же никто из мужиков не сумел оказать душегубу должного отпора, ведь среди убитых им встречались нехилые мужики! И только когда злодей был изловлен, на допросе выяснилась подлинная причина – он представлялся жандармом, показывая поддельное удостоверение.

Еще один маньяк и опять в той же местности!

Крест останавливался в доме на постой, после чего вырезал приютившие его семьи. Морда у него вполне каторжная, и оставалось только удивляться, как только впускали его в дом, вместо того чтобы травить сторожевыми псами. Хотя из собственного опыта Чертанов знал, что даже самые отъявленные злодеи при личном общении могут быть удивительно милыми людьми.

Очередной серийный мокрушник из следующего дела носил прозвище Гринька Тесак, потому что резал свои жертвы огромным ножом, с которым никогда не расставался. Орудовал душегуб всегда вместе с любовницей, которая не брезговала снимать с покойников украшения.

Уже к исходу третьих суток Чертанов из всех прочитанных дел вывел некую закономерность: раз в десять лет в данной местности объявляется маньяк, который наводит ужас на местное население. И нет от него спасения. Правда, выводилась еще одна закономерность, раньше маньяки объединялись в небольшие группы, предпочитали убивать в домах, а в нынешние времена все они большие индивидуалисты, предпочитают действовать в одиночку и выискивают людей исключительно в пустынных местах – парках, скверах, на безлюдных улочках, в лесных массивах и на пустырях.

Добродушный майор привечал Чертанова, как родного, и снабжал его все новыми кипами документов.

Из всего объема прочитанного Чертанов вывел некоторую странность – соседние районы, в сравнении с тем, где сейчас находился Зеленоград, оставались спокойными. Почему-то маньяков там не заводилось. Злодейства, конечно, случались, но как и везде! Больше из ревности, да по пьянке. Стоило задуматься над тем, какие особенности заставляют проявляться серийных убийц именно на этой территории. Может быть, причина зарыта глубоко. В прямом смысле этого слова. Где-нибудь в недрах земли проходит глубинный разлом, через который просачиваются на поверхность вредные ювенальные газы, вот они-то и трансформируют психику отдельных личностей.

До чего только не додумаешься, наглотавшись архивной пыли!

Перелистывая подшивку газет того времени, Чертанов вдруг натолкнулся на знакомую фамилию. Маньяк Шатров! Странное дело, однофамилец психотерапевта Дмитрия Степановича Шатрова? Заглянув в уголовное дело, он вдруг с удивлением обнаружил, что серийного убийцу, который не так уж и давно злодействовал в пригородах Зеленограда, звали Шатров Степан Егорович. А из этого вытекало, что Дмитрий Степанович Шатров его прямой наследник. Мало того – сын!

Внимательно пролистав дело, Чертанов убедился в том, что двадцативосьмилетний маньяк, пойманный с поличным, был женат и имел малолетнего сына. Его жена, судя по характеристикам сослуживцев, была весьма неглупой особой. Но как тогда можно объяснить, что целых три долгих года она смывала кровь с одежды мужа, довольствуясь объяснениями типа, что он порезался на работе, перетаскивая металлические ящики. Самое удивительное заключалось в том, что ее муж работал в конструкторском бюро и видел ящики только с высоты третьего этажа, где находился его кабинет.

Или любовь может быть настолько слепа? Хотя какая тут, к черту, любовь!

На счету у серийного убийцы Шатрова Степана Егоровича числились семь загубленных жизней. Две из которых принадлежали девочкам четырнадцати и пятнадцати лет. Но эти-то вообще ангелы, и поднялась же рука, не дрогнула!

Если судить по материалам дела, то жертв у него должно было быть значительно больше. Во всяком случае, в тот период в Зеленограде пропало без вести восемнадцать женщин. Небывалая цифра! Куда больше, чем это случалось во времена мафиозных разборок. У следователей сложилось стойкое убеждение, что многие из них находятся на совести Степана Шатрова.