Альберт Байкалов - Отпуск на войну

«Когда он успел?»

Балун даже представить себе не мог, чтобы человек после такого удара тут же оказался на ногах, да еще так твердо держал оружие.

– Отдай автомат, – спокойно приказал разведчик и протянул руку.

Завороженно глядя в зрачок ствола, Балун подчинился.

– А я думаю, что за шум? – раздался сбоку голос Грека, и в следующий момент в левом ухе будто бы лопнула рояльная струна.

Очнулся Балун, лежа на траве со связанными руками. В голове звенело, а окружавшие его деревья и кусты еще с минуту куда-то плыли. Наконец он взял себя в руки, однако не подавал виду, что пришел в себя. Было даже страшно думать о том, что с ним сейчас будет. Он отчего-то вспомнил Хитрука. Изувер часто забивал людей до смерти, причем делал это изощренно, не давая терять сознание. Не понравился взгляд, значит, «колорадский» диверсант, и точка.

Кто-то взял его за плечо и перевернул на спину. На казавшемся ослепительном фоне неба он различил силуэт Фороса.

– Как дойдем до базы, я тебе все кости переломаю, – пообещал разведчик.

– Почему не сейчас? – откровенно удивился Балун.

– На себе не хочу нести, – спокойно объяснил Форос и, выпрямившись, процедил: – Гаденыш!

– К тебе по-человечески, а ты… – Стоящий рядом Грек с досадой плюнул себе под ноги. – Козел!

– Нельзя мне к вам, – упавшим голосом признался Балун. – И вообще, не Крым я вовсе…

– А кто? – Грек присел перед ним на корточки.

– Чернявщук моя фамилия, – наблюдая за тем, как сидящий под деревом Тайшет запрокинул назад голову и утирает нос, сказал Балун. – Вы же наверняка паспорт нашли.

– Нашли, – подтвердил Грек. – Только почему ночью ты своим представился Крымчуком?

– Каким своим? – не понял Балун.

– Но ведь нас-то ты за своих принял.

– Голову сломать можно, – чертыхнулся Форос. – Носит с собой паспорт Чернявщука, а представляется Крымским.

– Крым со мной бежал, только мы под обстрел попали, и его убило.

– А зачем ты его именем назвался?

– Чтобы легче было в батальон устроиться. – Балун почесал о плечо искусанный комарами подбородок. – Он рецидивист.

– А ты, значит, нет? – насмешливо спросил Грек.

– Я первый раз в зону попал, и то случайно.

– За что?

– Фашиста убил, – наблюдая, какое впечатление произведет это известие на ополченцев, выпалил Балун. – Год назад, в Днепропетровске.

– Значит, так рвался нашего брата убивать, что для верности чужим именем назвался, – сделал вывод Грек. – Сволочь!

– Вы все не так поняли! – заволновался Балун. – Когда бежал из колонии, в мыслях не было на войну идти!

Он хотел рассказать про то, как ночью наткнулся на бойцов «Украины» и как оказался в госпитале, где встретил свою девушку, но вдруг понял, что слушать его никто не будет, и замолчал.

– Грек, – продолжая сидеть, запрокинув назад голову, позвал Тайшет, – ты можешь себе представить, кто против нас воюет?

– Да чего представлять? Весь прогрессивный сброд Незалежной.

– Если ты сидел, откуда у тебя паспорт? – неожиданно спросил Форос.

– Девушка пронесла на свиданку, – тут же нашелся Балун. – Мы давно побег планировали.

– А разве милиция его не изымает?

– Вообще-то еще до суда его должны были забрать, но я сказал, будто потерял, – соврал Балун.

– Значит, так, клоун. – Грек подошел и проверил, как стянуты у Балуна руки. – Еще один такой фокус, церемониться не буду.

Балун выразительно кивнул.

– Сейчас всем, кроме Фороса, отдыхать… – Грек посмотрел на часы: – Начало движения в три часа.

Как оказалось, всего разведчиков было десять. Пять постоянно находились в «секретах», вокруг небольшого лагеря, давая оставшимся отдохнуть или перекусить. Менялись через каждые два часа. Ко всему, среди тех, кто отдыхал, одному тоже приходилось бодрствовать. Кроме наблюдения за подступами к месту дневного привала, караульный присматривал и за Балуном.

Разведчики даже спать ложились с таким расчетом, чтобы в случае чего сразу организовать круговую оборону. Это Балун заметил только сейчас. Отчего-то раньше он видел рядом с собой лишь двух человек, и у него даже сложилось мнение, что разведгруппа состоит из четырех ополченцев. На деле их оказалось гораздо больше. Просто часть из них постоянно была будто растворена в лесу. Чем больше он наблюдал за ними, тем больше проникался уважением. Чувствовалась гигантская разница между ними и бойцами спецбатальона. Бросалось в глаза, что ополченцы дисциплинированы и хорошо знают свое дело. Но главное, что его поразило, это отношение к нему. Даже после того, как он разбил лицо Тайшету и едва не снес голову Форосу, его не били. Может, конечно, все еще впереди, но пока он не видел для себя никаких угроз.

К тому времени, когда Никита обошел палатки с тыла, пассажиры и водитель джипа уже выбрались наружу. Ими оказались хорошо экипированные бойцы нацгвардии. О чем-то тихо переговариваясь, они курили. Не спуская с них глаз, Никита прокрался через кустарник и присел. Отсюда было хорошо видно, что происходит у «реанимобиля». Дверца кабины со стороны пассажирского сиденья уже была открыта, а навстречу Тарасюку и его другу направлялся мужчина в очках. Судя по всему, это был врач. Одетый в просторную для его тщедушной комплекции синюю куртку и такого же цвета штаны, он походил на больного Колобка.

– Симоненко, ты мне смерти желаешь? – округлил глаза Тарасюк.

– Ничего и никому я не желаю, – шмыгнул носом доктор. – Сам рискую…

– Почему вернулся?

– Тут такое дело, – глядя снизу вверх на Тарасюка, залепетал Симоненко, – один из доноров…

– Тихо ты! – цыкнул на него Милячук.

– Пойдем! – Тарасюк схватил Симоненко за руку, развернул вокруг своей оси и подтолкнул обратно.

Никита выбрался из-за укрытия и перебежал к палатке.

– Фу! – раздался изнутри возглас. – Как в духовке!

Послышался звук шагов, который оборвался скрипом кроватей – троица расселась для обсуждения каких-то вопросов.

– На любом блокпосту можно было сунуть денег, и пусть бы пристрелили, если сам боишься, – зло заговорил Тарасюк. – Мало сейчас людей пропадает?

– Мог бы укол какой вколоть, – с укоризной добавил Милячук. – Чего этот «ливер» взад-вперед возить?

– Нет уж, – испугался Симоненко, – это вы облажались, вам и разбираться.

– Не хотел убивать, мог бы просто высадить, и все! – сокрушался Тарасюк. – Везде за вас думать надо!

– Странный ты! – воскликнул Симоненко. – Мне поручено четверых для изъятия привезти!

– Привез бы троих…

– Оплачено четыре сердца, столько же поджелудочных, легкие и шесть почек, – перечислил Симоненко. – Так что брак забираешь, а мне до конца дня вместо него – здорового и с такими же параметрами…