Анатолий Гончар - Афганский компромат

Ребята из второй учебной группы желали того же — подниматься и скатываться так, как им захочется. Воспоминания о детской вольнице бередили воображение спецназовцев. К тому же успешное окончание напряженного, трехнедельного вместо положенных двух недель скаканья по высотам, казалось бы, давало им право немного отдохнуть перед дорогой домой.

— Остальные вон катаются, а мы как проклятые!.. — роптали бойцы, указывая на соседние группы.

— Олег Анатольевич! — Ефимов, частично разделявший мнение парней, попробовал подойти к вопросу издалека: — Может, мы тоже поднимемся повыше и пару раз съедем?

Инструктор поправил очки, поглядел по сторонам, словно оценивая качество катания своих учеников, и категорично отверг предложение Ефимова.

— Нет! — решительно сказал он. — Пока не научитесь твердо стоять на ногах, поворачивать и гасить скорость, никаких катаний в свободном стиле. А для тренировки вам и этого склона вполне достаточно.

Услышав такой ответ, старший прапорщик только развел руками. Инструктор есть инструктор. Его слово окончательное и обжалованию не подлежит.

Тренировки продолжились.

Выполнив очередной учебный разворот, Руслан сплюнул и пожаловался неизвестно кому:

— Скорее бы на базу. Надоело круги нарезать! Траверсы, фигаверсы эти!..

— Точно, — отозвался Дударенков, услышавший его, и добавил, ковыряя палкой снег: — Хоть на обратном пути прокатимся. — Парень посмотрел вниз, где находился гостиничный комплекс, невидимый за деревьями.

— Пацаны, а мне все это нравится! — довел до всеобщего сведения раскрасневшийся Зудов.

— Да всем нравится. — Пашка покосился на инструктора, отдававшего указания, и добавил: — Я бы и здесь покатался, если бы нам разрешили.

— Да ладно, Пашок, все путем, — проговорил Зудов и сощурился. — Зато без напряга. Это не в гору идти. Завтра-послезавтра и домой.

— Да покататься охота. Остальные-то веселятся. А научиться все равно как следует за пять дней не получится. Люди годами тренируются. Или ты думаешь, что нам эти горные лыжи когда-нибудь понадобятся? Это где мы на боевую задачу так вот пойдем? Разве что вначале на парашютах на какой-нибудь Эверест спустимся, а потом рванем в бой прямо с вершины на лыжах.

— Ха-ха, не смешно! — Зудов нащупал в кармане пачку сигарет, вытащил ее, понюхал и с сожалением запихал обратно. — Мало ли какие где задачи будут. Мы должны уметь все.

— Ага, и пальцем в носу ковыряться тоже.

— Да сам ты!.. — ни с того ни с сего обиделся Зудов.

— О чем спор? — осведомился Ефимов, подъехав к бойцам.

— Да так… — Зудов хотел отделаться отговоркой, но неожиданно передумал и пояснил: — Мы о горнолыжной подготовке разговаривали. Товарищ старший прапорщик, зачем она нам? Неужели кто-то всерьез собирается отправлять нас на задание на лыжах? И где?

— Саша, во‑первых, я думаю, что нас к Олимпиаде готовят, которая в Сочи будет. Отправят в какое-нибудь тридесятое кольцо оцепления, будем сидеть на морозе и лес охранять. А во‑вторых, здесь поблизости не так давно банду гоняли. Кто знает, вдруг еще одна появится? Вот на всякий случай и готовят тех, кто может не только по скалам лазать, но в случае чего и на перехват быстро скатиться сумеет. Но в целом я думаю, что нам скорее всего не придется когда-либо пойти на боевую задачу, надев горные лыжи.

— Вот и я о том. — Агушев поглядел на Пашку, успевшего наковырять палкой порядочную ямку, в поисках поддержки.

Тот промолчал, зато эти слова услышал Ефимов и проговорил:

— Руслан, я тоже не прочь просто так покататься, с другой стороны, согласен с Олегом Анатольевичем в том, что сами мы ничему не научимся.

— Но нам же это умение и не потребуется!

— Кто знает…

Шурша лыжами, к спецназовцам подкатил Олег Анатольевич, и разговор прервался.

— В целом хорошо, — сообщил инструктор. — Немного закрепить, и можно попробовать кататься. Но это будет завтра, на сегодня все. Сейчас вниз. Чайку, кофейку попьем и возвращаемся.

В этот момент мимо них пронеслась пятерка тех бойцов, которые раскошелились на подъемники.

— Слабаки! — бросил им вслед Зудов, но за шуршанием лыж едва ли кто-то из них услышал эти слова.

— Давайте по одному и повторяйте все за мной. — Олег Анатольевич показал направление движения, оттолкнулся палками и, выписывая плавные круги, заскользил вниз.

Следом за ним, стараясь держаться в кильватере, потянулись бойцы второй учебной группы.

Ефимов не спешил уходить следом за всеми. Он некоторое время наблюдал за происходящим. Ему нравилось, как скользят по заснеженной поверхности его ребята. Особенно хорошо это получалось у Пашки и Михаила, ехавшего предпоследним.

Дождавшись момента, когда Трясогузкин удалится на порядочное расстояние, Сергей резко оттолкнулся палками и пошел по прямой, стремительно набирая скорость. Когда до цепочки лыжников оставались считаные метры, он плавно повернул, гася скорость, и только затем встал в общий строй.

— Минут пятнадцать на чай-кофе хватит? — подъехав к рюкзакам и дождавшись, когда подтянутся остальные, спросил Олег Анатольевич.

— Должно, — неопределенно ответил Трясогузкин.

— Тогда, как будете готовы, скажете. — Инструктор снял очки, огляделся по сторонам в поисках своих коллег, наконец-то увидел их и направился в нужную сторону.

Ефимов вслед за Олегом Анатольевичем стащил очки и плюхнулся подле своего рюкзака. Справа от него сидел Михаил, слева оказался Уткин, шмыгающий носом. Он молча пялился на гражданских лыжников, спускающихся с горы.

— Как настроение? — спросил Ефимов.

Уткин неопределенно пожал плечами и пробурчал:

— Да так…

— Слава, я с тобой давно собирался поговорить, да все никак не выходило. Помнишь, о чем мы беседовали месяц назад?

— Помню, товарищ старший прапорщик, — угрюмо пробасил Уткин.

— Так вот, ты ведь можешь не пить. Здесь же воздерживаешься. Почему там не хочешь остановиться? Вы со старшиной — два близнеца-брата, только тот еще дурнее тебя. Пьет-то он реже, но у него трое детей. Он старшина роты, срочку в нашей части служил. Его хоть как-то будут держать, а у тебя еще одна-две пьянки, и получишь под зад коленкой. Кому ты на гражданке нужен? Правильно, совсем никому. Понимаешь… — Ефимов задумался. — Человек живет не сам по себе. Вот окажешься ты за нашим забором и тут же сопьешься. Я, к сожалению, нисколько в этом не сомневаюсь. Здесь хоть как-то тебя удерживают от пьянок, а там ты будешь сам по себе. Пей — не хочу. Но это ненормально. Надо, чтобы ты мог сам собой гордиться, чтобы твои родители и будущие дети могли тебя уважать. Ты вот за эти недели и в коллективе более-менее притерся, да и в крайних восхождениях нормально шел. У меня к тебе за эту командировку вообще замечаний нет. Собственно, поэтому я с тобой и говорю. Повторяю, Слава: берись за ум! Вне армии что тебя ждет? Бомжевание и смерть в помойной яме. Так что бросай пить, причем совсем, а не так, чтобы только по праздникам. Не можешь заставить себя не пить — кодируйся. Пойми, других вариантов у тебя нет.