Александр Тамоников - Девятый конвой

Архипов приоткрыл дверь и послал вниз короткие очереди. Кончился магазин, он отпрянул, схватился за подсумок.

– Да фигня все это! – прорычал Кротов, оттеснил капитана и бросил вниз две гранаты.

На земле расцвели два фонтана, разлетелись во все стороны солдаты, оказавшиеся зоне поражения.

До вертолета ударная волна не дошла, он был уже далеко. Набирая скорость, винтокрылая машина уходила за лес.

– Да закройте вы дверь, черт возьми! – крикнул кто-то из пилотов. – Хватит уже проветривать!

– Оставьте его, я сам с ним поговорю, – резко бросил подтянутый невысокий мужчина, выбивая из пачки сигарету.

Вспотевшие здоровяки в мешковатых штанах и камуфлированных майках неохотно отошли от человека, привязанного к стулу. Генерал махнул рукой, мол, пошли вон. Подчиненные безропотно покинули помещение. Заскрипели ступени – молодчики поднимались из подвала. Наступила тишина.

Подвальные помещения под гостевым домиком не отличались комфортом и изысканностью интерьера. Здесь все было просто, в духе старого доброго Средневековья. Каменный пол, грязные переноски с мощными лампочками, бетонные стены. Впрочем, неизвестно, как обстояли дела с этим строительным материалом в старом добром Средневековье. Хозяин поместья любил подобные контрасты.

Генерал-майор Маслак прикурил от позолоченной зажигалки, захлопнул крышку указательным пальцем и с прищуром уставился на «подследственного». Молодого мужчину допрашивали вторые сутки. На его лице кровь уже запеклась, а по подбородку стекала свежая струйка. Физиономия превратилась в сплошной фиолетовый синяк, глаза – в узкие китайские щелки. Волосы слиплись. Он не падал, был привязан к стулу, но голова безжизненно висела.

Генерал Маслак подошел поближе, задумчиво посмотрел на бедолагу. Мужчина шевельнул плечами, по его телу прошла дрожь. Он медленно поднял голову. Слезы потекли по опухшим щекам.

– Георгий Данилович, что вы делаете? Зачем? Вы же знаете меня. Я же верой и правдой служу Виктору Степановичу уже столько лет!

– Не так уж много, Толик, – подчеркнуто добродушно сказал генерал. – Всего лишь полтора года.

– Ну и что? Почему меня подозревают в этой дикости? Я не мог, целиком и полностью предан Виктору Степановичу, столько сделал для его бизнеса!.. Возьмите хотя бы последние сделки с «Дойче Банком» и «Укрчерметом». А недвижимость в Санкт-Петербурге? Кто помог ее сохранить, а потом выгодно продать? Виктор Степанович ценит меня, платит хорошие деньги. Неужели я похож на человека, который кусает руку дающего?

– Не спорю, Толик, – заявил генерал и мило улыбнулся. – Ты полтора года рядился под порядочного, втирался в доверие, и тебе блестяще это удавалось. Согласись, именно так и должен вести себя умный агент – пожертвовать малым, чтобы тебе доверились, а в нужный момент нанести удар, от которого трудно оправиться.

– Георгий Данилович, я не понимаю вас. Почему все решили, что это сделал я? Это же глупость, чушь, нонсенс! – Анатолию Минько слова давались с трудом.

Дышать ему было трудно. Гуманитарии в защитных майках тщательно обработали печень и почки.

– Нет, Анатолий, как ни крути, это был ты. И чем скорее ты в этом сознаешься, тем легче тебе станет. Отдохнешь, подлечишься, тебя накормят. Что ты волнуешься? Смертная казнь на Украине давно не применяется.

– Георгий Данилович, вы же умный человек, давно меня знаете. Боже мой, у меня нет сил это терпеть. Только не вызывайте больше своих громил, пусть они оставят меня в покое. Если хотите, чтобы я что-то подписал, давайте бумажку. Я уже на все согласен. Сами придумайте, что я такого подлого совершил. Пусть так и будет. Неужели трудно понять, что вы взяли не того человека? – В глазах арестанта стояло отчаяние. – Вам нужны признательные показания, как в тридцать седьмом, или реальный преступник? Легче станет, если отчитаетесь, что российский лазутчик признался? Поймите, Георгий Данилович, пока вы тут со мной возитесь, реальный злодей торжествует и заметает следы.

– Складно бухтишь, Анатолий Викторович, – упорно стоял на своем Маслак. – Ты молодец, только не учел самого главного. Рассказать, как дело было? Тебя задержали в доме Виктора Степановича. Ты не имел возможности отправить информацию своим хозяевам в Москве, поскольку был вынужден в присутствии господина Грабовского заниматься его делами. Отлучился бы ненадолго – и уже вызвал бы подозрение. Только через несколько часов по прибытии домой ты смог связаться со своими хозяевами. Поэтому россияне проворонили конвой, но успели подготовиться к его встрече в Холмодоле. Все элементарно, Анатолий. Подумай, может, есть смысл обо всем рассказать? Явки, пароли, сообщники, все дела.

– Как мне вам доказать? Почему я, а не Тина? Она тоже все слышала. – Слезы потекли по щекам молодого человека, он скрипнул зубами, со злостью посмотрел на мучителя и спросил: – Почему же в таком случае никто не подозревает вас, Георгий Данилович? Вы тоже присутствовали при разговоре у бассейна. Кстати, вместе с Лыщуком.

– Браво, Анатолий Викторович! – воскликнул Маслак. – Мне нравится ход твоих мыслей. Можно заподозрить и самого Виктора Степановича, почему нет? Знаешь, дружок, ты все правильно говоришь, но дело в том, что невиновность Тины Корш доказана. Комбригу Лыщуку такая комбинашка не по мозгам. Ну а твой покорный слуга не страдает раздвоением личности и точно знает, что он делал, а чего нет. – Генерал засмеялся, обнажив мелкие ровные зубы. – Упорный ты тип, Толик, хотя и кажешься таким тщедушным. Знаешь что… – Генерал посмотрел на часы. – Благодаря тебе я не спал всю ночь. Скоро рассвет. Давай поступим так – отдохни, соберись с мыслями. У тебя есть час. Беспокоить никто не будет. Я тоже немного сосну. А потом мы продуктивно поговорим – в последний раз. Ты уж сам решай, имеешь ли что сказать. Ну, будь здоров! – Георгий Данилович растер окурок носком ботинка и вышел из подвала.

Впрочем, спать он не собирался. Задачу перед генералом поставили четкую и конкретную: выявить агента российской разведки, причем реального! Срок два дня. Если задание не будет выполнено, то генерала ожидают крупные неприятности. Причем увольнение со службы – это только начало. Слишком много ошибок допустил он в последнее время, а норов Виктора Степановича весьма и весьма суров.

Маслак вышел на лестницу, но не стал подниматься, свернул в узкий коридор. Там было еще одно помещение, рядом с которым переминался стриженый бугай с кобурой под мышкой. Георгий Данилович плотно прикрыл дверь.

Этот бетонный мешок напоминал предыдущий, только к стулу здесь была привязана женщина. Высокая, осанистая, с хорошей фигурой. Ее волосы слиплись и скомкались, на симпатичном лице алела кровавая бороздка. В отличие от предыдущего экземпляра, она не походила на человека, которого пропустили через мясорубку, но и ей досталось. Губы потрескались, лицо почернело, сморщилось как промокашка, глаза запали. Джинсы и ажурная кофточка превратились в грязное рванье. Женщина открыла глаза и поморщилась. Можно подумать, ожидала увидеть кого-то другого.