Александр Тамоников - Девятый конвой

– Прибыл рыбнадзор, командир. Все в порядке, жить будешь, – добродушно пробурчал Ершевич. – Сейчас мы тебя на катер перекантуем, там и перевяжем. Фигня, ранение сквозное. Или нет, кто тебя знает.

Хрустела кирпичная крошка, кто-то из парней уже возился в часовне.

– Эй, товарищи офицеры, все здесь! – донесся из полутьмы возбужденный голос Елисеева. – Две женщины и один мужик! С ними все в порядке, только дяденька какой-то поломанный!

Только на этом месте Вадим позволил себе с чувством выполненного долга потерять сознание.

Он плохо помнил, что было потом. Дребезжал мотор, катер шел по течению. Архипов лежал в крохотном кубрике и качался на волнах. Временами его рвало. Свежая перевязка сковывала движения. Иногда боль отступала, и в голове светлело. В какой-то момент он решил присесть, даже сделал это. Но к нему тут же подлетела Катя и стала силком укладывать обратно.

– Доктор Савицкая! – пробормотал Вадим. – Сколько лет, сколько зим. У вас такие заботливые руки!..

– Они могут и отшлепать, – заявила Катя и улыбнулась. – Лежите, больной, успокойтесь, навоевались уже.

Он долго спал, хотя и не сказать, что набирался при этом сил. Иногда капитан просыпался, обводил пространство мутным взором. Все были здесь – постоянно спящая красавица Тина Корш, Минько с перебинтованной ногой. Этот субъект скорбно смотрел в потолок и думал о чем-то неприятном.

Иногда кто-то из ребят выходил, в кубрик спускались другие. Когда он снова проснулся, двигатель молчал, катер никуда не плыл, а за иллюминатором было подозрительно темно.

– Зашли в протоку, командир, – объяснил Кротов. – Стоим, ждем у моря погоды. Ты поднял на берегу столько шума, что украинские власти теперь пытаются перекрыть и эту артерию. Мы надеемся, что ушли из опасной зоны. Пусть рыщут в другом месте. Здесь разветвленная система рукавов. Скоро пойдем, не волнуйся. Прижмемся к бережку и проскочим.

Архипов снова провалился то ли в обморок, то ли в сон. Он не помнил, как долго продолжалось речное путешествие. Капитан очнулся, когда его начали осторожно поднимать со спального места.

Он возмутился. Мол, зачем мне няньки, сам пойду! Но только сделал самостоятельный шаг, как подкосились ноги. Данилевский, стоящий на стреме, схватил его и удержал.

Вадима вывели на свежий воздух. Где-то на востоке, за водной гладью и шапкой леса, уже светлело небо. Архипов кое-как сам сошел по трапу. Навстречу шли какие-то люди с оружием. Они негромко переговаривались со спецназовцами, удивленно цокали языками.

«Ополченцы, что ли?» – Вадим лениво шевелил извилинами и озирался, превозмогая боль – где его Катюша?

Еще раз он очнулся после операции, через день или два, когда закончилось действие анестезии. Архипов лежал в чистой, солнечной, а главное, одноместной палате. Рядом с ним у массивной капельницы стояла женщина в белом халате.

– Опять доктор Савицкая? – прошептал он. – Здравствуйте, моя хорошая!

– Надоела уже? – Катя склонилась над ним и улыбнулась.

Она была необычайно хороша – без грязи в волосах и страха в красивых серых глазах, затянутых притягательной поволокой.

– Где мы? – спросил Вадим, приподнявшись на здоровой руке.

– Успокойся. – Екатерина положила руку ему на плечо, и Вадим неохотно опустил голову. – Мы в Донецке. Вчера нас всех сюда привезли. Здесь военный госпиталь. Иногда бомбят, но жить можно. Тебя прооперировали, все в порядке, не помрешь. Твои люди все целы.

– Слава богу! – Вадим глубоко вздохнул. – Ты в порядке?

– Как видишь. Слежу с позволения главного врача за твоим самочувствием. Рискну предположить, что у меня это получится лучше, чем у кого-либо из здешнего персонала. Но если ты возражаешь…

– Что ты! – Он испугался, отыскал ее руку. – Я очень рад.

Она задумалась, потом наклонилась ниже, еще немного поразмыслила и поцеловала его в щетинистую щеку. Он решил ответить, привлек ее к себе и нежно, чтобы не заподозрила в грубости, поцеловал в губы. Катя зарделась.

– Ладно. – Она отстранилась. – Нечего тут!.. Я пока еще замужем.

– Твое «пока еще» вселяет надежду, – заметил Вадим, тоже смутился, потом нахмурился и поинтересовался: – Что с Минько и секретаршей Корш?

– Они попали в заботливые руки. Минько лежит со сломанной ногой в этом же госпитале, на втором этаже. Перелом открытый, но все срастется. Кстати, произошел любопытный случай. – Катя присела и продолжила: – Полчаса назад я заходила на второй этаж, чтобы поговорить с дежурным врачом о твоей операции и перспективах. Он меня обнадежил, я отправилась на лестницу и встретила человека с неброской внешностью. Дежурный с автоматом заступил ему дорогу. Посетитель показал какой-то документ и что-то негромко сказал. Дежурный кивнул, и посетитель пошел по коридору. Не знаю почему, но мне стало интересно. Я сделала вид, будто что-то забыла, и подалась за ним. Он вошел в палату к Минько и закрыл дверь, но неплотно. Я подсмотрела в щелку. – Катя немного порозовела от смущения. – Этот человек с важным документом сначала пожал Минько руку, а потом обнял его. Я не стала задерживаться, убежала. А теперь думаю, что этот посетитель как-то не похож на отца или, скажем, старшего брата нашего товарища по несчастью.

– Больше никому об этом не говори. – Вадим улыбнулся. – Вот видишь, Катюша, теперь мы не будем мучиться всю жизнь, решая уравнение с двумя неизвестными. В ресторан пойдем? – Он манерно нахмурился.

– Начнем с маленького кафе, – заявила Катя. – Через неделю. Если доктор разрешит. Но это зависит от того, как ты будешь себя…

Он не дал ей договорить, снова привел в действие здоровую руку, привлек женщину к себе и начал жадно целовать в губы.

– Ох, Вадим, черт тебя подери! – Катя вырвалась, она тяжело и страстно дышала. – Умеешь же ты добавить романтики!..

На следующий день к осажденным отрядам ополчения в Холмодоле подошло подкрепление – несколько сотен обстрелянных бойцов. Прибыла тяжелая техника. Очередное наступление украинской армии на осажденный город благополучно захлебнулось. Атакующую бронетехнику встретили самоходные артиллерийские установки, гаубицы, пехоту накрыли залпы батарей стодвадцатимиллиметровых минометов.

Войсковые части выходили из боя потрепанными и деморализованными. На следующий день остатки батальона «Дайнар» угодили в котел. Теперь у добровольцев появилась прекрасная возможность доказать, что за свою национальную идею они готовы не только жечь и грабить, но и умирать.

Обстрелы города прекратились. Центральная районная больница из подвалов переселялась в неразрушенную часть здания. Медики и их помощники перетаскивали кровати, переносили больных, устанавливали оборудование, доставленное из России.