Евгений Сухов - Сходняк

— Ну что, барышня, — начал он насмешливо, не поздоровавшись и не представившись. — Я надеюсь, ваш шеф уезжая, не запер свой кабинет? — И он мотнул головой на обитую кожей дверь в кабинет Игнатова. — Встаньте из-за стола и отойдите к окну!

Седоватый брюнет обернулся к своим бойцам и кивком отдал приказ: мол, начинайте!

— Покажите мне ордер на обыск! — срывающимся от волнения голосом бросила Лена, поднявшись. Она впилась ногтями в столешницу, стараясь подавить охватившую ее дрожь. — И представьтесь, пожалуйста!

Брюнет удивленно вскинул брови:

— Ишь ты какая отчаянная! Отважный котенок! — И, насупившись и понизив голос, он рявкнул:

— Я — генерал-полковник эм-вэ-дэ Урусов, милая! И я произвожу обыск по постановлению генеральной прокуратуры!

Самый высокий «налоговый полицейский» метнулся к двери с табличкой «Генеральный директор» и взялся за бронзовую ручку. Но Лена с ловкостью пантеры опередила его и преградила путь. Парень явно смутился и повернулся к Урусову, ожидая дальнейших указаний.

А того поведение секретарши отчего-то развеселило. Он подошел к ней и, взяв за плечо, крепко сжал, так что Лена ойкнула от боли.

— Ну что ж ты, целка, ойкаешь! Я еще до тебя даже не дотронулся, а ты уже вякаешь! — со злобной ухмылкой произнес генерал-полковник. — Давай, Ерофеев, действуй, что стоишь!

«Налоговый полицейский» Ерофеев решительно Рванул дверь на себя и скрылся в кабинете. За ним последовали еще трое. Лена попыталась вырваться из рук Урусова, но тот вцепился в нее мертвой хваткой.

— Куда, отважный котенок! — Урусов хищно лизнул взглядом ее грудь, бедра, потом снова уперся масляными черными глазами в ее грудь. — Какой ты миленький котенок! А ну-ка скажи мне, котенок, где твой хозяин держит документики? Ты хочешь, наверное, знать, что тут делает налоговая полиция и я, генерал милиции? Отвечу, киска. На него имеется оперативный материал, что он не все налоги платит в госбюджет! И вообще за ним длинный-предлинный шлейф тянется всяческих пакостей. Твой шеф Владислав Геннадьевич Варягов… то есть Игнатов… — Урусов гадко хохотнул, осознав, какую он сделал забавную оговорку, — по уши в дерьме! И теперь ему не отмазаться, как бывало в прошлые разы! — Урусов внезапно впал в ярость. Его глаза помутнели, лицо побагровело, и он отшвырнул Лену в сторону, так что она, споткнувшись, едва не упала на ковер.

В это мгновение из кабинета генерального директора вышли трое «налоговиков».

— Ну! — с надеждой бросил им Урусов. — Есть что-нибудь?

Тот, кого он называл Ерофеевым, покачал головой:

— Ничего, товарищ генерал-полковник. Урусов молча глянул на Лену.

— А ты, конечно, не знаешь, где он хранит свои документы?

Лена уже немного оправилась от первоначального испуга.

— Никаких документов я вам не покажу! Вы мне не предъявили ордер! — повысила она голос. — Без ордера вы не имеете права искать…

— Ах, не имею! — заорал Урусов. — Ерофеев! Дмитриев! Поищите-ка у этой девицы в столе! Может, найдете что интересное. А потом оформите по полной программе!

«Налоговый полицейский» Дмитриев подскочил к толу Лены и, повернувшись к ней спиной, начал один за другим выдвигать ящики. Через минуту он торжествующе извлек из самого нижнего целлофановый пакетик с белым содержимым.

— Есть!

— Что там? — невозмутимо поинтересовался Урусов. Дмитриев надорвал пакетик и, взяв щепотку порошка, поднес к носу.

— Героин, товарищ генерал-полковник.

— Ай-яй-яй, отважный котенок. Так ты у нас марафетница! — укоризненно заметил он. — Что ж, придется тебя задержать. До выяснения всех обстоятельств.

И после этих слов, точно они того только и дожидались, парни в камуфляже заломили Лене руки за спину, защелкнули наручники на запястьях и повели по коридору к выходу.

Вот тут она впервые по-настоящему испугалась. А когда ее грубо затолкали в темно-серый фургон, совсем пала духом…

Грузовик сильно трясло на ухабах. Двигатель урчал и временами, сбрасывая скорость на поворотах, сердито взревывал, точно переключение передачи причиняло ему нестерпимое страдание. Начался дождь, и крупные капли нервно выбивали тихую дробь по крыше.

В кузове— фургоне с надписью «Хлеб» была тьма-тьмущая. Только через крошечное оконце с матовым стеклом в боковой стенке кузова внутрь проникал смутный сумеречный свет.

Она не понимала, куда ее везут. Она вообще мало что понимала. И единственным чувством, которое владело ей в последние несколько часов, был животный страх.

Грузовик вдруг остановился. Послышались шаги громыхнул замок, и дверца распахнулась.

— Выходи! — рявкнул незнакомый хриплый голос женский голос.

Лена неловко выбралась из темного кузова и по приставленной лесенке спустилась на землю. Уже сгустились сумерки, но она хорошо рассмотрела то место, куда ее привезли. Грузовик стоял на мрачном дворе, окруженном высокой краснокирпичной стеной и железными воротами. Перед ней стояла низкорослая толстая женщина в военной форме цвета хаки. На голове у нее была грязная пилотка, на толстых ногах, похожих на перевернутые вверх дном бутылки из-под шампанского, были надеты сапоги. Рядом с ней стоял «налоговый полицейский»

Дмитриев.

— Значит, она? — хмуро поинтересовалась женщина в пилотке. — Наркотики, говоришь? Ну ничего, тут мы ее отучим от этой гадости — выйдет на свободу с чистой совестью и без вредных привычек. — И хрипло расхохоталась.

— Послушайте! — Лена уже поняла, что ее привезли в тюрьму. — Послушайте!

Я требую, чтобы вы поставили в известность моего начальника Игнатова Владислава Ген…

— Теперь я твой начальник, красавица! — оборвала ее женщина в пилотке. — И со всеми вопросами ко мне! Сейчас мы ее отправим в баню, — понизив голос, сообщила она Дмитриеву, — оформим, а завтра я доложу Езжайте. Мы тут сами управимся.

После этого Лену повели в «баню» — холодную душевую с крохотными окошками под потолком, неровным бетонным полом и стенами, кое-как выложенными грязно-белым кафелем. Лену сопровождала все та же тетка в пилотке.

— Раздевайся! — коротко скомандовала тетка.

— Послушайте! — твердо заявила Лена, словно очнувшись наконец от оцепенения, в которое она впала после того как ее упрятали в фургон с надписью «Хлеб». — Я не понимаю, что происходит. По какому праву меня сюда привезли! Я что, арестована или похищена? Я не буду раздеваться. И вообще я требую…

И тут тетка сделала нечто совершенно ужасное: она со всего размаху влепила Лене оглушительную пощечину так что девушка едва не потеряла равновесие.

— Да вы что себе позволяете! — начала было Лена, и вдруг слезы так и брызнули у нее из глаз. Она зарыдала громко, трясясь всем телом и нервно всхлипывая.