Терри Хейз - Я Пилигрим

Сарацин ринулся по извилистой тропке, надеясь, что сумеет прорваться сквозь разорванное оцепление и быстро скроется из поля зрения солдат, исчезнув за покосившимся фасадом рухнувшего дома. Если бы они сдвинулись хотя бы на десять футов в любую сторону…

И он вырвался из петли. Миновав полумесяц, который нацарапал прежде на деревянной двери, и моля Аллаха помочь ему не ошибиться, он начал считать. Пробежав двадцать пять шагов вперед, свернул влево и благополучно обогнул зарытую в землю мину. Прямо перед ним, обещая скорое спасение, темнели горы.

Сарацин услышал, как позади него солдат вдруг крикнул своим товарищам: «Ложись!» Саудовец уже ждал оглушительного треска выстрелов, предчувствуя, как откажут ему ноги, когда пули попадут в незащищенную спину и пробьют позвоночник. Но, оказывается, солдат обнаружил натянутую проволоку, подсоединенную к двум гранатам, спрятанным в куче старых бочек для смазочных материалов. Когда его товарищи припали к земле, солдат дернул за провод.

Гранаты взорвались, и в ярком свете вспышки лейтенант Китинг, спешивший к своим подчиненным, чтобы устранить разрыв в оцеплении, увидел Сарацина: тот вырвался из капкана и бежал под защиту рухнувших стен. Китинг опустился на колено, прижал к плечу карабин и выстрелил. Лейтенант проходил подготовку в десантно-диверсионных войсках и хорошо знал свое дело. Он установил пристрелочную дистанцию и сделал три серии выстрелов, быстро двигая карабин слева направо и обратно.

Несколько дюймов в сторону, хотя бы одно удачное попадание – и все было бы по-другому. Однако ночь выдалась беззвездная, и пули взметнули осколки камня и землю вокруг Сарацина, но ни одна не задела его. Китинг помянул недобрым словом очки ночного видения, дающие неизбежное рассогласование между глазом и курком. Сарацин же, разумеется, возблагодарил Аллаха.

Обогнув угол дома, беглец припустил со всех ног мимо разрушенных стен, свернул налево, потом направо и, по-прежнему сжимая рюкзак и автомат, соскользнул с крутого склона и скатился вниз, в спасительную темноту усеянного камнями оврага.

Молодой австралийский офицер видел его при вспышке гранаты лишь какую-то долю секунды. И это был единственный раз, когда Сарацин попался на глаза представителю военных или гражданских властей. Конечно, до тех пор, пока его не встретил я.

Австралийцы не стали преследовать Сарацина, и это оказалось ошибкой. Их задачей было разыскать трех похищенных гражданских лиц, а не ловить одинокого повстанца. Впрочем, той ночью фортуна все-таки не окончательно отвернулась от них: капитан был ранен в бедро, а это значило, что командование принял лейтенант Китинг.

Ему было всего двадцать шесть лет, но это была уже вторая его командировка в Афганистан, и выглядел лейтенант вполне солидно для своего возраста. Китинг вырос в маленьком городке Каннамулла на западе Австралии, в краю, где выращивают пшеницу, в той части страны, которую местные жители называют «Никогда-никогда». Там настолько жарко, что тех, кто предпочитает женщин пиву, считают чуть ли не извращенцами. Некоторые из соседей Китинга держали овец, поэтому лейтенант знал, зачем нужна негашеная известь при вспышке ящура.

Вот почему, когда они попали на кухню и Китинг увидел на полу два брошенных мешка, ему показалось, будто земля уходит у него из-под ног. Негашеная известь была совершенно чуждой субстанцией в этом уголке мира. Зачем кому-то понадобилось тащить ее сюда? Похитителям людей она не нужна. Китинг по-прежнему полагал: самодельные взрывные устройства свидетельствовали о том, что в деревне держали под охраной какое-то высокопоставленное лицо. Лейтенант сильно сомневался, что этот человек еще жив, и приказал солдатам достать фонарики и искать место захоронения.

Сначала солдаты нашли обугленные остатки амбара. Китинг ломал голову над тем, что бы это значило, когда вдруг услышал громкий вопль.

Это был один из молодых пехотинцев. Начисто забыв про устав, он кричал своим товарищам:

– Я нашел! Принесите скорее лопату!

Китинг и несколько его подчиненных осторожно, чтобы не нарваться на взрывные устройства, подбежали к солдату, который находился за домом старейшины. Беглого взгляда на только что вырытую яму оказалось достаточно, чтобы у Китинга пропало всякое желание рисковать.

– Все назад! Отходим в зону посадки вертолетов! Быстро!

Один из сержантов, который, как и все остальные, не понимал, что происходит, обернулся к лейтенанту:

– Не обыскать ли остальные дома, босс? Возможно, где-то затаился неприятель.

Китинг покачал головой. Никто больше не пытался атаковать его отряд, и лейтенант был убежден, что единственный обитатель деревни, хитроумно расставивший взрывные устройства, скрылся в ночи.

– Нет, сержант, что бы это ни было, думаю, мы все уже нашли.

В зоне посадки вертолетов единственный врач отряда пытался пристроить капельницу к руке капитана. Китинг незамедлительно воспользовался безопасным каналом связи, чтобы позвонить на базу. Вертолеты «Медэвак» уже были в пути: их послали, чтобы забрать раненых. Диспетчер, снявший трубку на базе за две сотни миль от них, в снабженном кондиционером бункере, предположил, что офицер звонит, чтобы поторопить их. Сейчас небось начнет скулить, что они там ведут неравный бой и им требуется подкрепление. Вечная песня!

Однако Китинг прервал заунывный рапорт диспетчера о высланных вертолетах, заявив, что нужно срочно отправить в горы подразделение химической защиты, чтобы обезвредить обнаруженные ими опасные вещества. Как водится в армии, поднялась суматоха: по иерархической командной цепочке было отправлено множество запросов, чтобы получить разрешение. Китинг, прекрасно зная, что это могло продолжаться долгие часы, крикнул по телефону незадачливому диспетчеру:

– Вы слышите меня? Возможно, мы подверглись воздействию радиации! Во всяком случае, это что-то серьезное!

Не только диспетчер на базе, но и все люди Китинга, включая тяжело раненного капитана, были ошеломлены. На какое-то мгновение показалось, что наступившая тишина поглотила даже шум ветра. Потом быстро заговорил диспетчер, призывая Китинга не бросать трубку, пока он будет подключать другие линии связи, чтобы быстрее пройти командную цепочку.

Однако лейтенант дал отбой: он знал, что, прервав соединение, вынудит их действовать еще быстрее. В армии, как и в гражданской жизни, иногда необходимо создать кризисную ситуацию, чтобы привлечь к себе внимание. Китинг на самом деле не думал, что этот могильник радиоактивен, но интуиция подсказывала ему, что они наткнулись на что-то ужасное и времени терять нельзя. Лейтенант заранее был готов к тому, что ему надерут задницу из-за того шума, который он поднял. Но что еще оставалось делать?