Лев Пучков - Обратный отсчёт

— Сергей Петрович, это не просто индивид. — Костя, верно оценив состояние начальника, не стал испытывать его терпение и перешёл к делу: — Это тот самый подземный ход, о котором не знает даже архитектор.

— ???

— Нет, ход — это как-то убого. Это… Это туннель.

— Туннель куда?

— В самую главную крепость. В цитадель. Такой туннель, по которому мы заедем туда всем полком! С полевыми кухнями и тяжёлой артиллерией…

Мечта детства… Или так: главная мечта моего детства… Произносится, как правило, с придыханием, глаза в кучу, вверх — влево. На лице задумчивое выражение, во взгляде дымка, у особо трепетных особ в уголках глаз проступают слезинки…

Знакомое понятие? Нет, ясно, что знакомое, просто надо уточнить кое-что.

Дело в том, что сейчас мы все люди взрослые, детство было давно, и теперешние наши мечты напрочь лишены волшебного флёра детского романтизма, основанного на элементарно наивном восприятии окружающего мира, такого доброго, отзывчивого и многообещающего в те счастливые первые годы нашего в нём пребывания…

Взрослые мечты, как правило, понятны и строго логически обоснованы. Они наполнены глубоким практическим смыслом и проистекают из отсутствия того или иного средства удовлетворения жизненных потребностей.

Взрослые мечты, по большей части, просты как три копейки. Если нет денег — найти миллион баксов. В какой-нибудь потёртой кожаной сумке, на запылённом чердаке, в углу… Открываешь, а там… Е-моё!!! Вот так ничего себе, привалило! Да и желательно — разными купюрами и не в банковской упаковке. Так безопаснее.

Впрочем, не обязательно в сумке и мирно, бывают некие творческие подвывихи. Есть у меня друг — Вадим Жуков, тоже военный и тоже нищий, за двадцать пять лет безупречного служения Родине заработал двенадцатиметровую комнату в офицерской общаге на семью в четыре лица. Вот он как-то под откровение (да просто мертвецки пьян был, чего уж тут!) поделился со мной своим вариантом заветной мечты. Надо сказать, что Жуков заядлый охотник: в те годы, когда Родина ещё сносно платила своим защитникам и не нужно было по ночам подрабатывать охраной пельменной фабрики, он мог сутками слоняться по лесам и полям с ружьецом за плечами. Отсюда, видимо, и вариант.

Заветная мечта у Жукова была такая: напороться в лесу на пару джипов, с тёплыми трупами вокруг, числом под дюжину… И пусть в одном джипе лежит чемодан с героином, а во втором — рюкзак с десятью миллионами баксов. Типа, хлопцы меняться приехали и чего-то не поделили. И — тишина…

Да, насчёт тёплых трупов — это обязательное уточнение. Это значит свежие и не пахнут. Потому что на те, что несвежие, Жуков за свою военную жизнь насмотрелся — на десятерых хватит. И вовсе без джипов и баксов.

В общем, поделился мечтой. А потом, глядя сквозь меня печальным взором, уточнил:

— Хотя, в принципе… Необязательно, чтобы все — трупы. Пусть даже кто-то там агонизирует, это не проблема. Я с собой всегда запас патронов с картечью ношу…

В общем, мечты взрослых примерно одинаковы и логически опосредованы. Проще говоря, чего нет, того больше всего и хочется. Если есть деньги, здоровье надо. Если есть деньги и здоровье, неплохо было бы поправить общественное положение. Пусть все кланяются и шляпы снимают (только свои шляпы, а не со случайных прохожих). А у девушек при встрече пусть расширяются зрачки, заметно влажнеют и наливаются кровью губы и непроизвольно раздвигаются коленки. Вот это мужчина!

Ну а если есть всё, то непременно хочется два раза по всё и чтобы у соседа отняли хотя бы половину…

Мечта детства — это явление совершенно иного порядка. Её не следует путать с сиюминутными потребностями и драйвами: типа, ведра мороженого, тазика пирожков, рюкзака с шоколадками. Её нельзя ставить на одну доску с типичными детскими декларациями для взрослых. У моего сына мечта: стать космонавтом! Варианты: лётчиком, полярником, капитаном дальнего плавания. Ближе к нашей эпохе: банкиром, адвокатом, нефтепромышленником, директором мясокомбината, криминальным авторитетом…

Это всё декларация: чтоб тупые взрослые отстали и не лезли со всякими глупостями.

Мечта детства — это квинтэссенция душевной целеустремлённости маленького человечка. Это то, что кажется панацеей от всех бед окружающего мира, универсальным средством решения любых проблем. Вот сбудется — и всё, мир станет иным!

Мечтой детства, кстати, в самом детстве никто не делится. Это табу. Потому что это всегда стыдно, неприлично и идёт вразрез с морально-этическими нормами окружающего мира. Товарищ Фрейд, например, утверждает, что у любого ребёнка без патологии нормальная мечта детства… гхм-кхм… (прошу прощения, это не моё, это всё старикашка Зигмунд!)… Короче, мечта такая: отыметь маму и заколбасить папу. Типа, чтобы не мешал иметь маму, гад. То есть, если такой мечты в детстве нет, это уже отклонение.

Вы можете смеяться, но на данной конструкции строится весь этот модный западный психоанализ.

Так вот, мечтой детства обычно делятся с громаднейшими потугами, как правило, глубоко в зрелом возрасте или в пограничном состоянии, и обязательно только с очень близкими людьми. Типа, с палачом, психиатром, врачом-наркологом или личным психологом. Скажу больше: для психолога такой делёж — огромная профессиональная удача. Потому что «мечта детства» (если только это не очередная декларация родом из детства) — очень яркий характеризующий штрих в психологическом портрете человека, который во многом определяет его совокупный поведенческий комплекс на протяжении всей жизни.

Например, Вася Крюков признался мне, что главная мечта его детства была такая: чтобы вся тайга вокруг их посёлка, в обозримой видимости, выгорела дотла!

Для городских товарищей объясняю: самое страшное для таёжных жителей — это не медведь-шатун или банда луноликих хунхузов (в Васиных краях их полно), а элементарный лесной пожар.

Я сопоставил факты, проанализировал Васю с ног до головы — знаете, на декларацию вроде не похоже. Вася родился и вырос в семье потомственных звероловов. Каждое третье выражение в обиходе у них связано с тайгой: тайга-матушка, тайга-кормилица и так далее. Казалось, откуда бы такое изуверское желание? Да всё просто. Взрослые сызмальства таскали Васю с собой на промысел. По его словам, тайга у них такая, что мимо тропы шагу без топора не ступишь: густейший подлесок, упавшие деревья, пни-коряги, сплошной бурелом. А звероловы сплошь и рядом шарахались по этому самому бурелому (тропу, типа того, нельзя пересекать, зверь почует враз!).

В общем, во все эти таёжные хитросплетения я не вдавался, но легко мог себе представить, как плохо там было маленькому Васе — рядом со взрослыми звероловами, с их длиннющими ногами, широченным шагом и огромным следопытским опытом. Наверное, пока подрос, сто раз проклял и тайгу, и промысел. Так что мечта выглядела на все сто.