Лев Пучков - Обратный отсчёт

— Да вы просто клад, Виктор Николаевич! Пропуск выписать?

— Нет, пропуск не надо, я позаботился.

— Давайте сюда этого вашего дознавателя, я предупрежу охрану. Я жду вас через десять минут…

Через десять минут по широкому коридору к приёмной Люпидадзе подходили три человека: Витя, Иванов и одетый в строгую чёрную «тройку»… Петрушин. Именно ему выпала высокая честь выступать в роли дознавателя.

— Уффф… — Витя судорожно вздохнул. — Давно, давно я так не волновался…

— Чего вам волноваться? — философски изрёк Петрушин. — Вы полстраны пересажать можете, вам такая власть дана!

— Да не в этом дело… Мне ещё никогда не приходилось заниматься такими… Таким…

— А вам и не надо будет заниматься, — успокоил его Иванов. — Вы только сидите и общайтесь. Я возьму тумблер, Женя — инициативу…

У приёмной Люпидадзе троицу просветили металлодетекторами и попросили сдать кейс, в котором была видеокамера и два диктофона.

— Это материал для вашего шефа, — пояснил Иванов.

— Всё в порядке, пусть проносят, — из дверей выглянул симпатичный молодой человек — то ли помощник, то ли секретарь. — Проходите, Давид Георгиевич ждёт вас.

Люпидадзе оказался весьма симпатичным типом. Высокий, атлетически сложённый, породистое крупное лицо, большие, широко расставленные глаза, взгляд — прямой и тяжёлый, волевой подбородок. Голову держит высоко, смотрит сверху вниз. В общем, господин из породы повелителей. Во взгляде нескрываемое откровение: «Я вот думаю… не слишком ли я хорош для вашей компании?»

Петрушин, увидав Люпидадзе, радостно вздрогнул и оживлённо потёр ладони.

— Ух, какой у вас дознаватель — гренадер! — Люпидадзе тоже слегка оживился при виде Петрушина. — Не борец?

— Борец.

— О! Вид?

— Самбо.

— Отлично! Люблю на досуге с молодёжью повозиться… — и небрежно махнул секретарю: — Свободен. На полчаса меня ни для кого нет. Ни для одной сволочи!

— Слушаюсь… — секретарь тотчас же испарился.

— Функционирует? — Витя кивнул в сторону двери в «комнату отдыха».

— Ну и вопрос! Чтоб у меня и не функционировало? — Люпидадзе закрыл дверь кабинета на ключ и распахнул дверь в «комнату отдыха»: — Прошу…

Расселись следующим образом: Люпидадзе на правах хозяина — на кожаный диван, Витя за рабочий стол. Петрушин с Ивановым садиться постеснялись. Петрушин встал в уголке, руки скрестил на груди. Иванов достал из кейса видеокамеру и диктофоны, проверил, разложил на столе, подошёл к настенному шкафчику…

— Тумблер у вас здесь?

— Да, здесь. Если сначала показывать будете — пока не включайте. Гасит всё подряд.

— Я в курсе…

— Гхм-кхм… — Витя откашлялся, достал платок, промокнул не ко времени вспотевший лоб — прохладно тут было… — Я так волнуюсь… Понимаете, мне никогда раньше ничем таким заниматься не приходилось…

— Да ладно вам, — Люпидадзе покровительственно улыбнулся. — Свои люди, как-нибудь разберёмся!

— Да, это точно — свои… Ну что ж, приступим, пожалуй.

Иванов открыл дверцу шкафчика и включил тумблер. Стены «комнаты отдыха» завибрировали, послышался низкий монотонный гул.

Петрушин снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула. Потом шагнул к Люпидадзе, схватил за грудки, рывком поднял с дивана и деловито саданул коленом в живот.

— Х-хек! — Люпидадзе сложился пополам, приземлился обратно на диван и сипло пролаял: — Я… вас… всех!!!

— Бац! — Петрушин, подобно разбушевавшемуся страусу, долбанул Люпидадзе коленом в лицо, повалил на пол и со всей дури выписал смачный поджопник.

— Как можно меньше крови! — напомнил Иванов. — Труп должен быть чистеньким.

— Вы сами трупы!!! — Люпидадзе машинально ощупал расквашенный нос, увидел на руках кровь и, взревев, как буйвол, борцовским захватом вцепился в ноги Петрушина.

— Бац! — Петрушин, как кувалдой, с размаху навернул по голове своей жертвы кулачищем.

Иванов невольно охнул: удар был такой силы, что, пожалуй, мог бы свалить быка!

— Да всё нормально, Петрович, — заверил Петрушин со знанием дела. — Здоровый бугай, можно и не так колбасить!

Люпидадзе рухнул на бок, схватился за голову и жалобно застонал:

— На помощь… Помоги… те… Вы… Вы что… Совсем озверели?! Скоты…

— Странно! — Петрушин удивлённо покрутил головой. — Похоже, что мужик ни разу в жизни не получал хороших п…

— Угу, непуганый идиот, — согласился Иванов — для товарища столь богатырского сложения такое поведение было довольно странным. — Я уж думал, вы тут всё разнесёте в клочья…

— Мы будем бить тебя до тех пор, пока ты не дашь показаний по Сенковскому и пропавшей семье, — подскочив к Люпидадзе, скороговоркой пробормотал Витя. — На первом этапе отобьём почки и селезёнку. На втором…

— Вы что, совсем больные?!!! — простонал Люпидадзе. — Минимум десять человек видели, как вы заходили ко мне! Вы на что надеетесь, идиоты?!!!

— На твоё благоразумие, — угрюмо буркнул Витя, отходя назад. — Женя, давай. Только аккуратно, без особого фанатизма…

Петрушин не стал заниматься переноской тяжестей: футболил Люпидадзе ногами, ровно дыша и перемещаясь вкруговую, как боксёр на ринге, пинал по болевым точкам. Методично, отточенно, безжалостно, как дробильная машина.

Длилось всё это удовольствие недолго. Минуты через полторы страшное недоумение во взгляде Люпидадзе (это что же творится, господа?!! Вы на кого руку подняли?!! И где, самое главное — где?!! В центре столицы, в самом высоком чиновном храме, в десятке метров от вышколенной охраны…) трансформировалось в ужас и отчаяние: предкомиссии вдруг понял, что его сейчас элементарно забьют до смерти, как последнего бомжа!

— Стоп, машина, — скомандовал Иванов, внимательно следивший за реакциями подопытного. — Ну что, попробуем сотрудничать со следствием или продолжим?

— Я скажу, всё скажу… Всё, что хотите!!! — Люпидадзе, свернувшись на полу калачиком, подогнул колени к животу, спрятал лицо в ладонях и, вздрагивая плечами, зарыдал: — Господи, за что ж вы так со мной… Я ведь не один такой… Ыы-ыыы…

— Молчать! — рявкнул Петрушин. — Встать, утереться, бегом за стол!

Люпидадзе подскочил как ошпаренный и, втянув голову в плечи, бросился к вешалке с полотенцем…

Ровно через семнадцать минут показания были оформлены в письменном виде и параллельно зафиксированы на аудиовидеозаписи. Люпидадзе сотрудничал со скоростью швейной машины «Зингер», ни разу не попытался соврать или уклониться от дачи показаний и всё время косился с животным страхом во взгляде на грозно нависавшего сзади Петрушина.

— И тягостное же это зрелище, друзья мои, — горько резюмировал Витя, читая показания. — Цивилизованные люди, а ведём себя как варвары. Жжём квартиры, бьём друг друга смертным боем, скоро зубами грызть будем… Неужели нельзя по-человечьи, без всего этого?