Александр Тамоников - Детонатор

Ивета, занявшая свое место в центре зала, подумала, что в подобной обстановке бородач с зонтиком будет смотреться, мягко говоря, странно. Почему ему не подобрали какой-нибудь другой опознавательный знак? Например, яркую бейсболку или шарф? Вообще, намеченная операция свидетельствовала об ограниченных умственных способностях организаторов. Зачем было устраивать шпионские игры на рок-концерте? Неужели нельзя провернуть дельце в каком-нибудь тихом, укромном месте?

Размышляя, Ивета не заметила, как поднялся занавес, открывая взорам штабеля усилителей и ударную установку, напоминающую некий загадочный агрегат, водруженный на специальный помост, накрытый голубой материей.

Под приветственный свист музыканты вышли на сцену, стали разбирать гитары, подкручивать стойки микрофонов, располагаться за барабанами и клавишными. Особо патлатых в составе «Звездных снов» не наблюдалось — видимо, волосы у них поредели и поистрепались за годы гастролей. Джор выгодно отличался от остальных стройной фигурой. Он был в обычном джинсовом костюме и кедах. Прежде чем представить публике себя и свою команду, он в несколько приемов опустошил бутылочку цветного напитка.

«Смешал с чем-то водку», — определила Ивета, которая в юности частенько тусовалась в среде панков и рокеров.

— В рай, — хрипло произнес Джор, приблизившись к микрофону.

Это послужило командой для группы, которая дружно замолотила по барабанам, клавишам и струнам.

Звучавшая песня оборвалась так неожиданно, что Ивета вздрогнула, словно находилась в резко затормозившем автомобиле.

«Круто», — оценила она и поспешила проверить, сколько времени прошло с момента выхода Джора на сцену. Главное, не пропустить время звонка, иначе Буров может лишить законной дозы.

Мысль о том, чтобы сбежать с сумкой, полной наркоты, посещала Ивету несколько раз, но всякий раз была отогнана прочь, как те голуби, которых пинал Буров. Она прекрасно знала, что пытающихся торговать наркотой в одиночку тут же вычисляют, выслеживают и грабят, расплатившись с ними ножом под ребра или пулей в затылок. Во-вторых, Ивета вовсе не тяготела к галлюциногенным препаратам. В-третьих…

Додумать она не успела, потому что громогласный голос Джора объявил следующий номер.

Ивета снова засекла время и приготовилась слушать.

Одновременно с ней на часы посмотрел Буров, сидящий за рулем продуктового фургона, припаркованного на улице Гайдара, примыкающей к концертному залу. Он слегка запыхался, потому что пришлось возвращаться пешком. Захотелось вдруг позвонить домой, а по мобильнику этого было делать нельзя, чтобы не засекли ненароком.

Телефонная кабинка ютилась между продуктовым киоском и зеленой липой на клочке потрескавшейся земли. Заныривая под пластмассовый навес, Буров пригнул голову, а распрямиться так и не удосужился. Он чувствовал себя ужасно виноватым за то, что вот уже несколько месяцев не был дома и даже не слал родным денег, потому что на вольных хлебах они имели обыкновение тратиться значительно быстрее, чем зарабатываться. А Бурову было необходимо иметь надежный тыл. Ведь рано или поздно придется возвращаться к нормальной жизни, а куда еще возвращаться человеку, как не домой?

Трубку подняла дочь.

— Алло, вас слушают, — произнесла она.

— Ксюха, это я, здравствуй.

Единственная заранее заготовленная фраза далась не без натуги и прозвучала так, словно Бурову вздумалось разговаривать с мешком картошки на плечах.

— Папа? — насторожилась Ксюша. — Ты откуда?

«От верблюда», — предложил свой вариант ответа внутренний голос.

— Из больницы. — Вокруг шумели прохожие и машины. Испугавшись, что дочь раскусит обман, Буров повторил громче: — Я из больницы звоню, Ксюха. Вернее, с улицы. Тут автомат на улице. Со мной, видишь ли, такая история приключилась…

— Какая история? — перебила Ксюша. — Ты куда подевался? Мы не знали, что и думать. Сказал, в командировку, а сам…

— Был в командировке, а потом в больницу угодил. Логическое, так сказать, завершение. Ну, эпилог, что ли.

Буров переступил с ноги на ногу, ужасаясь той околесице, которую несет.

Дочери она тоже пришлась не по вкусу.

— Какой такой эпилог? Ты пьян?

— Трезв как стеклышко, — ответил Буров.

— Что-то не очень верится, — призналась Ксюша, бессознательно копируя материнские интонации.

«Черт, как жарко под этим дурацким колпаком», — подумал Буров, дуя под расстегнутую рубашку.

— Понимаешь, — проникновенно заговорил он, — я на парковке в машине сидел, когда мне в задницу вдруг «Лексус» заехал. Не мне, моей машине.

— Ты купил машину?

«Сейчас поинтересуется моим материальным положением и потребует денег», — испугался Буров, но тут же нашелся с ответом:

— Машина не моя. Это микроавтобус фирмы, на которую я устроился продукты развозить. Теперь выплачивать полную стоимость придется. — Буров горестно вздохнул: — Так вышло, Ксюха. Я не виноват. Трагическое стечение обстоятельств. Это рок, преследовавший меня с самого детства. И вот он меня настиг.

— А-а, — протянула Ксюша. — Начинаю понимать. Рок, говоришь? Ты когда домой собираешься, рокер? Предупреждаю: мама рвет и мечет. — Ксюшин голос сменился невнятным «бу-бу-бу», после чего прорезался вновь: — Она спрашивает, где ты шлялся все это время и где зависаешь теперь? Не стыдно?

— Я лежу в больнице, Ксюшка, — заторопился Буров. — Очень сложный перелом. Врачи не гарантируют, что нога срастется. Примите одноногого папу?

— Примут, примут, — пообещали за спиной. — С распростертыми объятиями. Главное, чтобы на радостях вместо ноги чего не отчекрыжили. Более существенное.

Роль комментатора взяла на себя толстуха в очках, обмотанных изолентой, неожиданно появившаяся у телефона. Облегающий спортивный костюм делал ее похожей на дирижабль, зависший над асфальтом.

— Не мешай, гадина! — прошипел Буров, прижимая трубку к груди. — Убирайся!

Когда он снова приник ухом к телефону, тон дочери был холоднее холодного.

— Кто там с тобой рядом? — осведомилась она. — Новая пассия? Планы на будущее обсуждаете?

— Не мели ерунду, — загудел Буров в составленную рупором ладонь. — Со мной приключилась беда. Меня покалечили, не слышишь, что ли?

— Почему же не слышу, слышу. — Ксюша возмущенно засопела. — Не надо было шляться непонятно где, папа.

— Как ты можешь, доча! — сорвался он на дискант. — Родной отец попал в беду, а ты…

— Молодежь, она вся такая, — посочувствовала толстуха. — Одни танцульки на уме.

— Что там за реплики из зала? — спросила Ксюша.

— Пожестче надо с ними, пожестче, — заключила толстуха.

— Вали отсюда! — гаркнул Буров. — Нечего совать нос в чужие дела!