Сергей Зверев - Особо сильный противник

– Послушай, мы не отряд по освобождению заложников. Это не наш профиль, и моих ребят учили не этому. Мы можем уничтожить талибов, но сохранить при этом жизни заложников… Здесь нужен «Вымпел» или «Альфа», а не штурмовой отряд ВДВ. Почему послали нас, а не их?

– Да знаю я все, – фээсбэшник озадаченно потер лоб, – вот только где ж я тебе сейчас «Альфу» возьму? У нас тридцать человек, и перед нами стоит ясная задача, и природные условия для вас привычные. Что тебе еще надо? Имей в виду – один человек уже погиб.

– Да, погиб – по твоей неосторожности. Только ведь пассажиров может оказаться полный самолет. Зачем мне в такой ситуации тридцать бойцов? Я сейчас и с пятью самолет взять штурмом могу, но заложникам от этого легче не станет. Командир – он ведь нескольким десантникам жизнь сохранил. Конечно, всем скопом мы туда бы не сунулись, но разведгруппу они точно на подходе к самолету положили бы.

– Ладно, делай как умеешь. Я тебе в этом не советчик. Но докладывать каждый свой шаг ты обязан.

– Куда ж я от тебя денусь?

– Вот именно, только учти – времени у тебя всего ничего.

– А я-то думал, что как раз в этом деле спешить и нельзя. Пока людям ничего не угрожает. Талибы даже требований никаких не выставили. Попробуем с ними договориться.

– Ну, в общем-то, да, – фээсбэшник замялся. – Но не в этом случае.

«Почему не в этом случае? – про себя подумал Лавров, но вслух говорить не стал. – Не все он мне рассказал. Темнит, сволочь. Наверное, и про захват самолета он заранее знал. Пилота подставил. Еще не хватало, чтобы его контора нас в дерьмо окунула». – Он взглянул на часы:

– Довольно скоро светать начнет, подождем и перед рассветом начнем.

– Ага, дадут они тебе подождать. Знают суки, что мы здесь и их раскрыли. Ты что, ждал бы на их месте?

– Значит, будем делать все очень быстро? Прямо сейчас? – Андрей поднялся и испытующе глянул на чекиста. Если бы тот согласился, то майор послал бы его куда подальше, невзирая на субординацию.

– Постой, – Вежновец понял, что его «разводят», и тихо произнес, медленно поднимаясь с колен. – Запомни, теперь твоя… наша… главная задача – ликвидировать боевиков. Неважно, ценой каких жертв, да ты ведь и сам говоришь, что с заложниками раньше дел не имел. Зачем зря ребятами твоими рисковать? Напутало командование, когда твой спецназ сюда прислало. Неправильно обстановку оценило. Вечно у нас так. Ну, ты понял, террористов уничтожить, остальное, как получится.

– Это уж мне решать, как и что делать, – Андрей смотрел на Вежновца с нескрываемой неприязнью.

«Вот падла, о бойцах моих он задумался. Значит, заложники ему не нужны. Зачем же мы сюда прилетели? Сам он правды не скажет».

– Ну что ж, как знаешь, – со странным спокойствием согласился конторщик.

Майор, вскипев, зашагал прочь. Вспомнил командира корабля.

«Сознательно на смерть пошел. Никто ведь не заставлял его, и шансы на жизнь были. А тут, рядом, такие…» – Лавров, задыхаясь в приступе подкатившей злобы, пытался подобрать ругательство, когда, заметив старлея Барханова, свернул к нему.

– Пошли человек десять группами проверить местность в радиусе километра-полутора. У них должны быть посты. Остальных, пока темно, распредели по позициям возле аэродрома и, если получится, на самом поле, только чтобы перед самолетом не мелькали.

– Есть, – старлей уже на ходу отдавал команды.

Лавров, оставшись один, вновь принялся изучать аэродром в бинокль. Он так и не принял для себя окончательного решения, как именно поступить на рассвете. «Если бы сами талибы вышли на связь, но рация молчит…»

Надежда Мустафы устроить засаду рухнула в одночасье, после того как командир экипажа успел сказать всего одну лишь фразу, которая и нарушила планы афганского полевого командира. Командир экипажа посчитал, что Мустафа русского языка не знает, во всяком случае, заместитель Омара ничем свое знание до этого не проявил. Мустафа только и смог что полоснуть пилота по горлу, хотя было уже поздно.

«Как же это я так не угадал с ним?» – думал он, тщательно вытирая длинный кривой нож о галстук пилота. Второго пилота сотрясала дрожь. Голова его была неестественно запрокинута, глаза прикрыты, а пальцы крепко вцепились в подлокотники кресла.

Одноглазый никак не мог предположить такого поворота событий. Омар рассчитал все верно, загрузил часть заложников в машины и повез в лагерь, оставив Мустафу и часть пассажиров в самолете, «встречать» русский спецназ.

Действия командира корабля были Мустафе непонятны: еще пять минут назад тот от страха и слова не мог сказать, соглашался во всем, казалось, вот-вот упадет в ноги. Ждали до самого вечера. Омар твердо сказал, что скоро будет русский спецназ. Почему он обязательно будет и откуда это знает командир, гордо называвший себя бригадным генералом, Мустафа не представлял. Но за годы, проведенные в отряде, он усвоил: все, что ни скажет Омар – обязательно случалось.

«Привык хозяин на несколько ходов вперед рассчитывать. Все знает», – думал Мустафа, сидя в кресле второго пилота в темной кабине «Ту-154».

Сам он не мог понять, что исчезновение такого крупного авиалайнера, как «Ту-154», да еще с далеко не рядовыми гражданами России на борту, не может долго оставаться незамеченным. Омар же не давал ему ничего, кроме прямых приказов. Бригадный генерал считал, что у каждого должны быть свои обязанности, и никто не должен знать больше, чем ему положено.

В принципе, одноглазого такое положение вещей вполне устраивало. Он и не думал претендовать на какое-то лидерство, не умел принимать решения или долго думать над одним вопросом. У боевика для этого был слишком примитивный склад ума. Но Омар именно за это и ценил его. Мустафа был человеком дела, идеальным исполнителем приказов, хоть и излишне жестоким.

Так, когда несколько лет назад Омар узнал о крупной партии опия-сырца, следовавшей в Россию из центрального Афганистана, он вышел на человека, которому предстояло стать курьером, и узнал маршрут следования каравана. При желании Омар мог бы поставить условие, ведь территорию и единственную дорогу контролировал он: груз продают ему за полцены, а потом он получает сполна в России. Но он перекупил только курьера и решил захватить весь груз. Планы смешал Мустафа, которому был поручен захват груза. На общую беду, он должен был встретиться с курьером-караванщиком прежде, чем тот получил опий. Одноглазому показалось, что курьер не слишком любезен, и Мустафа, не привыкший к такому обращению, схватил автомат – приложился караванщику по темечку. Одноглазый не рассчитал силы и при ударе снес половину черепа. Из-за гибели курьера маршрут каравана изменили.