Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью

Какое-то время воевал в Сталинграде (там жизнь короткая у всех была), прошел такую школу, которая и не приснилась бы. Дрались с немцами в упор, удерживая узкую полоску берега.

Порой складывалось, что его взвод на втором этаже оборону держал, а на первом немцы укрепились. Там научился стрелять первым на любой шорох, ходить в ночные рейды и жить одним днем. Когда Илью ранили и переправляли в тыл через Волгу, из сорока человек его взвода «старичков» осталось человек пять. Остальные погибли.

После госпиталя в запасном полку на Якушева обратил внимание майор – «покупатель» из воздушно-десантной бригады. Внимательно оглядел мускулистого парня с нашивкой за ранение и заявил:

– Сталинградец? Нам такие орлы нужны. В десанте на звания и ордена не скупятся.

А приятель возрастом постарше советовал:

– Откажись под каким-нибудь предлогом. Десант – это дорога в один конец. Как и Сталинград. Мало тебе Сталинграда?

– Как я откажусь? – вскинулся Якушев. – Уже дал согласие. Да им на согласие наплевать. Приказали, и вперед!

– Оно, конечно, так, – вздыхал приятель.

После короткой подготовки и нескольких учебных прыжков с парашютом воевал в воздушно-десантной бригаде. В основном пешим ходом, но участвовал и в серьезных штурмовых операциях. Обещанные награды и звания остались на словах, получил лишь медаль за Сталинград да еще одно ранение.

А сейчас оказался во вражеском тылу. Большие надежды возлагались на этот десант, но шло пока все наперекосяк. Ни связи, ни мощного ударного соединения, а лишь скрывшаяся в лесу сводная рота.

Надеялись встретить своих. И встретили…

С карканьем взлетели вороны с поросшей кустарником поляны. Когда подошли поближе, увидели тела десантников. Десятка два, может, больше. Лежали раздетые и разутые, в одном исподнем, пропитанном запекшейся кровью.

Нашли множество стреляных гильз, десантники отбивались, тоже пытались прорваться. Понесли потери и немцы (скорее всего, вместе с полицаями), валялись окровавленные бинты, изорванный осколками пиджак с белой повязкой.

Может, поэтому исполосовали ножами погибших, кому-то расплющили голову тяжелым камнем.

– Полицаи сработали, их почерк, – определил один из десантников.

Времени до вечера оставалось не так и много, поэтому хоронить товарищей возможности не было. Постояли, сняв шлемы и пилотки, молча двинулись дальше.

Дорога, за которой наблюдала группа Якушева, проходила вдоль опушки леса. То и дело проезжали грузовики, шли обозы, запряженные рослыми германскими лошадьми. Поднимая тучу пыли, проследовало с десяток танков. Тяжелых, с длинноствольными пушками и броневыми экранами по бортам.

– «Тигры», что ли? – тихо спросил молодой помощник, сержант.

– Нет. Т-4, но с усиленной броней. Опасные, сволочи, за километр наши «тридцатьчетверки» берут.

И самолеты в воздухе проносились немецкие. Патрулировали парами и звеньями по четыре штуки давно знакомые «Мессершмитты». На большой скорости и с километровой высоты они вряд ли бы разглядели замаскированную группу. Это был заслон против наших бомбардировщиков и штурмовиков.

Более опасным противником был высотный наблюдатель «Фокке-Вульф-189», или «рама», как его чаще называли из-за необычной формы двойного фюзеляжа. Но если над нашим передним краем «рамы» держались на большой высоте, опасаясь зениток, то здесь одинокий «Фокке-Вульф» неторопливо накручивал круги метрах в восьмистах от земли.

Учитывая хорошую оптику, с него можно было разглядеть не то что группу или отряд, а отдельного человека. Наверное, ищут разбросанный в округе десант.

На малонаезженных проселочных дорогах, выходящих из леса, находились патрули. И не два-три солдата на мотоцикле, а отделение с пулеметом и обязательно наблюдатель с биноклем. На бугре маячил легкий броневик, километрах в трех подальше – еще один. Перекрыты дороги, овраги, обложен лесной массив, где наверняка, кроме их роты, находятся и другие подразделения десанта.

Ни о каком внезапном нападении на вражеский обоз или одиночный грузовик Якушев уже не думал. Слишком много вокруг немцев и техники. Надо потихоньку возвращаться к своим и доложить увиденное.

Младшего лейтенанта Якушева покойный командир роты ценил за хладнокровие, осмотрительность и умение принять правильное решение в сложной ситуации. И смелости хватало в молодом крепком парне, за что считался он неофициальным заместителем ротного командира.

Вряд ли была в том вина Ильи Якушева, что, когда осторожно отходили, их группу все же засекли. Вывернулся непонятно откуда легкий самолет-разведчик «Шторьх» и почти бесшумно, со скоростью 170 километров в час, спикировал на десантников. Этот боевой самолет-разведчик был больше похож на игрушку: ярко-оранжевая окантовка, решетчатое шасси с торчащими колесами, просторная, как у прогулочного аэроплана, кабина.

Но в нем находился опытный экипаж, четко знающий свои задачи: пилот, радист-наблюдатель и стрелок. Радист уже сообщил в ближайший штаб и на аэродром, что обнаружено отделение русских парашютистов. Пилот точно провел машину над группой, а стрелок открыл огонь из кормового «машингевера» МГ-15, посылающего шестнадцать пуль в секунду.

Плотная трасса с высоты четырехсот метров прошила десантника, замыкающего группу. Он погиб мгновенно, получив несколько пуль в спину. Шагавший перед ним свалился с перебитым бедром. Остальные пули шли не так точно, но ранили еще одного бойца.

Тренированное отделение бросилось на землю. Младший сержант-пулеметчик через считаные секунды уже стрелял из своего компактного ДТ (пулемет Дегтярева танковый, которым нередко вооружали десантников). Якушев, с его мгновенной реакцией, приобретенной в Сталинграде, тоже всаживал очереди из ППШ в матовое брюхо разведчика.

Они не подбили самолет, но полдесятка пуль прошили корпус, одна угодила в ногу наблюдателя. Пилот, отказавшись от мысли уничтожить русских пулеметным огнем, резко дал газ. Мотор, захлебываясь от перегрузки, чихал, густо дымя, а вслед стрелял с колена помощник Якушева, сержант родом из города Камышина.

Экипаж самолета-разведчика уже успел с утра отличиться. Поднятые по тревоге, они обнаружили несколько десантников. Один, видимо раненый, повис на парашюте, зацепившись за сосновые ветки, метрах в пяти над землей. Другой русский взбирался на дерево, собираясь помочь товарищу. Внизу стояли еще трое парашютистов.

Получилась веселая сцена. Самолет с ревом пронесся над сосной. Кормовой стрелок прошил очередью повисшего на лямках парашютиста, засыпал щепками, сбитыми ветвями прижавшегося к стволу второго русского. Сделав крутой разворот, пулеметчик всадил еще одну точную очередь.