Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью

Мысли лейтенанта Бондаря прервал отдаленный гул мотора. Снова чертов немецкий грузовик! Только огромных размеров, с высокими деревянными бортами и массивной кабиной. Он был хорошо загружен, двигатель работал с заметным напряжением, даже преодолевая небольшой подъем.

Это был семитонный «Ман», его сопровождали два мотоцикла с пулеметами. Бондарь, поколебавшись, принял решение пропустить машину и мотоциклы. На обоих «цундаппах» стоят пулеметы, связываться с ними не хотелось.

– Снаряды для дальнобойных орудий везет, – негромко заметил паренек-партизан. – Загрузился под завязку!

– Этого гада уделаем, – отозвался Павел Чередник, припав к прицелу снайперской винтовки. – Только отпустить чуть дальше надо. Я стреляю первым, а ты, Леонид, дашь сигнал остальным.

– Здесь я командую, – занервничал Бондарь. – Два пулемета, шесть солдат в мотоциклах и двое в кабине.

– И семь тонн снарядов для обстрела переправ…

Мальчишка-партизан тоже, сняв винтовку с предохранителя, уже целился в проходившую мимо громадину, окутанную выхлопами отработанной солярки.

– Я снимаю замыкающего пулеметчика, а вы бейте по машине, – проговорил Чередник.

– Впереди еще один пулеметчик, – напомнил Бондарь, но сержант Зима лейтенанта уже не слышал.

Павел Чередник был отличным стрелком. Имел на счету не десяток и даже не два уничтоженных немцев. Бил почти без промаха и пользовался авторитетом в бригаде. Он не промахнулся и на этот раз. Пуля ударила между лопаток пулеметчика на замыкающем «цундаппе». Партизан тоже стрелял неплохо и угодил в немца, сидевшего за спиной водителя.

Остальные вели огонь по грузовику. Пули выбивали крошево из дощатого кузова, дырявили большие ящики, хлестали по колесам и брезенту. Огромная машина лишь добавляла скорость.

Уцелевший мотоциклист тоже давил на газ, сближаясь с грузовиком. Расчет «дегтярева», матерясь, сменил диск и посылал длинные очереди в ящики со снарядами, которые почему-то не взрывались. Бросать гранаты было уже поздно, «Ман» был метрах в ста двадцати от засады.

Бондарь тоже сменил расстрелянный диск, вставил запасной. Надо было действовать гранатами! Произнес ли он эти слова вслух или только подумал, понять не успел. Грузовик, объемистый кузов, брезентовый тент стали распухать на глазах, превращаясь в облако дыма и пыли.

Затем грохнуло так, что у Бондаря заложило уши, а паренька-партизана оторвало от земли. Сержант Чередник, накрыв шапкой прицел винтовки, лежал, заслоняя голову другой рукой. Грохот вернулся эхом от стены сосен в полукилометре от засады.

В воздухе клубилось дымное облако. Кувыркались, падая вниз, мелкие обломки, сплющенные гильзы, обрывки тлеющего брезента. Минут через пять облако исчезло. Исчез и огромный грузовик, а вместе с ним мотоцикл, следовавший позади. Горела и дымила кучка мелкого хлама. На обочине валялось смятое колесо, немного подальше – скрученный кусок жести, все, что осталось от коляски мотоцикла.

Дружный торжествующий крик словно подкинул людей. Они вскочили, побежали к месту взрыва. Но впереди с характерным рычащим звуком заработал самый скорострельный пулемет вермахта МГ-42.

Экипаж головного мотоцикла под командой опытного унтер-офицера, едва началась стрельба, сразу оторвался от ставшего смертельно опасным грузовика с семью тоннами снарядов для 150-миллиметровых гаубиц.

От попаданий винтовочных и автоматных пуль эти трехпудовые чушки, набитые тротилом, детонировали редко. Если только шальная пуля ударит точно во взрыватель. Но это было маловероятно.

Опасность представляли зажигательные пули. Рано или поздно одна-другая пробьет объемистую гильзу и воспламенит заряд артиллерийского пороха. А когда полыхнут сразу несколько гильз, рванут от сильного жара осколочно-фугасные и шрапнельные заряды.

«Цундапп» под управлением унтер-офицера отъехал достаточно далеко и не пострадал от взрыва. Самое разумное было – немедленно уезжать, не подвергая риску экипаж. Но дисциплинированный унтер-офицер, приготовив пулемет, выжидал – вдруг кто уцелел и нуждается в помощи.

– Надо уезжать, – нервничал водитель мотоцикла. – После такого взрыва уцелевших не будет.

– Успеем…

Унтер-офицер не мог так сразу покинуть место засады. Его могут обвинить в трусости.

Он опоздал всего на минуту, однако на войне этого бывает достаточно, чтобы пересечь грань между жизнью и смертью. Из-за деревьев выскочило сразу несколько парашютистов, стреляя на бегу из автоматов.

Унтер-офицер открыл огонь из своего МГ-42. Он хорошо владел пулеметом и срезал сразу двоих русских. В ответ летели пули, но они шли пока мимо.

Молодой солдат за спиной водителя тоже стрелял из своего автомата. Звякнула пробитая коляска, очередь прошла вплотную.

– Нас здесь прикончат! – воскликнул водитель, держа двигатель на малых оборотах и готовый в любую секунду дать полный газ.

Пулеметная очередь свалила еще одного парашютиста. Унтер-офицер хотел отомстить за погибших товарищей и не торопился.

Лейтенант Бондарь бежал мимо дымящейся воронки, поваленного тополя, груды сбитых веток. Самолюбие толкало его добить фрицев, принести какие-то трофеи.

Прячась за деревом, вел огонь расчет «дегтярева». К нему присоединился Бондарь, следом еще несколько десантников. Унтер-офицер расстрелял ленту и, перезаряжая пулемет, дал долгожданную команду:

– Уходим!

Водитель «цундаппа» включил скорость и, отпустив сцепление, резко дал газ. Это были последние движения в его жизни. Несколько пуль ударили его и автоматчика, сидевшего за спиной.

Водитель был сразу убит. Автоматчик, скатившись на землю, бежал к кустам. Унтер-офицер пытался выбраться из накренившегося от рывка мотоцикла. Пули дырявили коляску, пробили его тело в нескольких местах. Через несколько минут все было кончено. Третий из экипажа, не добежав до зарослей пяти шагов, свалился, получив пулю в спину.

Взвод вернулся на базу с двумя погибшими и одним тяжело раненным десантником. Принесли трофейный пулемет, два автомата, запас патронов к ним.

– Теряем людей, – болезненно поморщился замполит Майков. – Раненому операцию делают, выживет или нет…

– Семь тонн снарядов, грузовик и два мотоцикла, – докладывал Бондарь. – Уничтожены восемь фашистов. Наши потери…

– Война без потерь не бывает, – обнял его за плечи комбат Орлов. – Молодец, лейтенант. Ударил как следует. Говоришь, от тяжеловоза ничего не осталось?

– Мелкие обломки. Самый крупный с метр.

– Так и надо действовать, – обращаясь к Юткину, Майкову и командирам рот, говорил слегка выпивший комбат. – Бить гадов, чтобы в их сраных штабах грохот слышали. Понял, Морозов?