Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью

Ефрейтор-водитель достал сигарету, потянул из кармана зажигалку и вдруг замер. Крепко сложенный парень, младший сын в семье (старший погиб под Москвой), не имел боевого опыта и не видел врага в лицо. Сейчас он вдруг почувствовал недоброе. Беспокойно огляделся. Среди кустов блеснуло стекло.

– Снайпер… там снайпер!

Понимая, что уйти от выстрела не успеет, пригнулся, прижавшись щекой к бензобаку, и зажал ладонями верх каски. В эти секунды в прицеле оптической винтовки отчетливо возник припавший к прикладу пулеметчик. Павел Зима слегка довернул ствол, привычно задержал дыхание и мягко потянул спуск.

В Русской, а позднее в Красной Армии никогда не было на вооружении разрывных пуль. Но в период Великой Отечественной войны некоторые бойцы в ответ на смертельно опасные немецкие разрывные пули спиливали головки обычных винтовочных пуль. Они входили в тело, медная оболочка разворачивалась от удара, и русская «дум-дум» на выходе делала отверстие размером с пятак, оставляя солдатам вермахта мало шансов выжить.

Пулеметчика ударило в верхнюю часть плеча над ключицей, развернуло мясо, заставив вскрикнуть. Кровь заливала приклад пулемета, острая боль скручивала тело.

– Клаус, помоги…

Пулеметчик, уничтожавший французов, греков, расстреливавший евреев, имел на счету несколько сот жизней. Сейчас он терял свою собственную жизнь, бесценную, самую дорогую на свете. Арийская, лучшая в мире кровь продолжала вытекать из развороченной раны, а сил оставалось, чтобы произнести короткое слово:

– Хильфе… помоги.

Ефрейтор-вестфалец, опомнившийся от страха, лихорадочно бил ногой по стартеру. Обещая спасение, с треском завелся мотор. Он заглушил звук второго выстрела, угодившего в широкую спортивную грудь ефрейтора. Водитель снова сунулся лицом в бак и больше не шевелился.

Выполняя приказ Павла Чередника, его помощник дал одну и другую очередь. Пробило бак, загорелся бензин, раненый пулеметчик ворочался в узкой коляске, понимая, что вылезти не сумеет. Третий член экипажа, самый осторожный, скатился на землю и быстро пополз прочь от горящего мотоцикла и кричащего от боли камрада.

Он знал, что если кинется спасать товарища, то сам угодит под пулю снайпера. Солдат полз умело, вжимаясь в колючую сухую траву. Через десяток шагов оглянулся. Мотоцикл и два его товарища горели. Пулеметчик уже не кричал, продолжая дергаться. Это была агония, мучительная и долгая.

В эти минуты командир десантной роты лейтенант Морозов разворачивал трофейный пулемет МГ-42, собираясь ударить по бронетранспортеру «Бюссинг».

Обер-фельдфебель видел, как горел мотоцикл, а пламя вышибало и корежило трупы двух погибших. Ночью взвод тоже понес потери в бою с другой группой парашютистов. Сейчас гибель еще двух подчиненных и нежелание русских сдаваться толкнули его на рискованный шаг.

Фельдфебель с недавнего времени занимал должность заместителя командира взвода. Хотя в подчинении у него было не так много людей, он рассчитывал минометным огнем и пулеметами смять, уничтожить зажатый в редкой лесистой ложбине отряд парашютистов.

Он не был в России в сорок первом или сорок втором году, но видел хронику тех победных лет. Как вели по дорогам многотысячные колонны пленных. Кинооператоры выхватывали из бесконечной толпы наиболее характерные лица: тупые, равнодушные к своему поражению, неспособные к сопротивлению.

И вот сейчас эти азиаты, кое-как опомнившись, убивают его товарищей.

– Двигай ближе к русским, – скомандовал обер-фельдфебель механику-водителю.

– Их там сотня, не меньше, – попытался возразить механик, более осторожный, чем его командир.

– Тем лучше. Будет куда истратить боезапас. – Он повернулся к пулеметному расчету: – Ведите огонь из своих стволов поочередно, чтобы не давать «Иванам» передышки.

– Так точно! – откликнулись сверху.

Огонь пулеметов возобновился с новой силой. Фельдфебель стрелял из автомата. Теперь, когда бронетранспортер приблизился к ложбине метров на триста, пули все чаще находили свою цель. С другой стороны вели обстрел трое мотоциклистов.

Морозов поймал в прицел щиток, за которым маячили две каски. Дал одну, вторую очередь. Лейтенант был знаком с трофейным пулеметом МГ-42 и стрелял довольно точно. Однако пули не могли пробить щиток, рикошетили от скошенной кабины, радиатора.

Ответный огонь спаренной установки заставил лейтенанта и его помощника пригнуться, а затем сменить позицию. У одного из десантников не выдержали нервы, он поднялся и дал несколько очередей из ППШ. Осина, за которой он укрывался, не стала ему защитой. Брызнули щепки, десантник сполз к подножию дерева.

Замолкший пулемет и удачное попадание подняли дух фельдфебеля.

– Русских надо было бить без передышки, – меняя автоматный магазин, возбужденно рассуждал он. – Ну-ка, спустимся еще на полсотни метров.

Механик-водитель хорошо знал пробивную силу винтовочных пуль. Они прошивают на триста метров броню семь-восемь миллиметров, а если пуля бронебойная?

– Не стоило бы рисковать, – осторожно возразил он. – У нас достаточно уязвимых мест, это же не танк.

– Двигай, – повторил фельдфебель, пристраивая автомат в открытом боковом окошке.

В этот момент появились разведчики. Их было не восемь, а только пятеро. Одного поддерживали под руки. Из бронетранспортера их пока не видели. Зато заметили десантники и поняли, что путь к Днепру закрыт. Стрельба усилилась, бойцы прикрывали уцелевших разведчиков.

Механик-водитель остановил машину, ожидая дальнейших команд. Он их не услышал. Зато по броне ударили словно молотком несколько раз подряд. Брызнула разбитая фара, полетели куски резины из передних колес. Усиленные бескамерные покрышки не боялись пуль, однако они могли перебить тягу.

Спаренная установка над головой механика работала в полную мощность. Но огонь со стороны русских был слишком плотный. Фельдфебель выронил автомат и схватился за руку. Механик, перегнувшись, осмотрел рану. Она была тяжелая, пуля перебила плечевой сустав, из раны, пузырясь, вытекала кровь.

Сцепив зубы, фельдфебель зажимал ее ладонью. Было видно, что он теряет сознание. Механик-водитель сделал самое разумное в этой ситуации. Круто развернув пятитонную машину, он погнал прочь от стреляющей ложбины.

В момент разворота невольно подставил пулеметный расчет. Одна из многих пуль, летевших в «Бюссинг», ударила в спину пулеметчика, второй успел нырнуть на дно десантного отсека.

В эти минуты командир разведки, старший сержант докладывал Морозову, тяжело переводя дыхание:

– Надо уходить в лес, товарищ лейтенант. Фрицы кругом, к Днепру не пробьемся. Место открытое, стреляют отовсюду.