Сергей Зверев - На одном вдохе

— Понимаете, в чем дело… — поморщился он, — три часа назад у нас пропала связь с небольшим транспортным самолетом, и мы подозреваем, что он разбился. Кажется, вы — единственные люди, кто видел его за несколько минут до трагедии.

— Мы не видели его, а только слышали звук двигателя, — уточнил мужчина.

— Да-да, конечно. Значит, по вашему мнению, он не долетел до берега, а развернулся и ушел в восточном направлении?

— Совершенно верно.

— А звука взрыва вы не слышали?

— Нет, — пожали плечами супруги.

На том опрос свидетелей был окончен, а направление поиска, исходя из полученных сведений, сместилось к востоку от острова Катандуанес.

— А что, если русский специально направил поиск в ложном направлении? — не унимался капитан.

— Зачем ему это? — буркнул Маркос.

— Как зачем?! Представьте на миг, что он видел падение самолета, зафиксировал координаты и решил самостоятельно проверить груз на его борту.

Помолчав, бывший министр решительно мотнул головой:

— Полная ерунда! Во-первых, он понятия не имел, что находится на борту транспортного самолета. Во-вторых, во время повторного появления в этом районе в его яхту угодила противокорабельная ракета. От ее попадания погибла молодая супруга, а сам он чудом остался жив. Наконец, в-третьих, у меня имеются данные о том, что русский бизнесмен по фамилии Захарьин давно облюбовал нашу страну для отдыха, приписал к порту Манилы свою новую яхту и любил проводить отпуска именно в этом месте — в акватории северо-восточнее острова Катандуанес. Так что у нас нет оснований подозревать его в нечестности и злом умысле.

— Вам виднее, господин Маркос, — крутанув штурвал, сказал капитан. — Какой прикажете взять курс?

Подумав, тот распорядился:

— Давай снова на восток. Прочешем еще раз дно в том направлении, которое указали русские туристы.

Повернув вправо, катер пошел малым ходом в восточном направлении. Капитан вновь уткнулся в экран эхолота, а Маркес, раскурив сигару, надолго задумался…

Российская Федерация. Москва; район Южное Тушино. Настоящее время.

Узнав о страшной трагедии у северо-восточного побережья острова Катандуанес, я немного по-другому взглянул на нового приятеля. Глеб сидел напротив, опустив голову и прикрыв глаза. Он тяжело дышал, длинные и давно не мытые волосы касались столешницы, кончики пальцев подрагивали. Судя по всему, озвученные воспоминания вызывали сильнейшую душевную боль.

Я разлил по бокалам остатки алкоголя и осторожно спросил:

— Ну, а в чем же заключается моя будущая работа?

Качнувшись, Глеб поднял голову.

— Что?

— Ты хотел предложить работу. В чем ее суть?

— А, ты об этом… — подхватил он бокал, осушил его и, дважды кашлянув, поведал: — Если ты внимательно слушал, то должен был догадаться, что я был небедным человеком.

— Да, я это понял.

— Так вот. В первую очередь меня интересует: сохранил ли ты свои профессиональные навыки?

— Навыки и опыт, как известно, не пропьешь. А почему ты о них спрашиваешь?

— Видишь ли, я предлагаю вспомнить ту работу, которую ты потерял несколько лет назад.

Я вопросительно уставился на визави.

— Да-да, ты не ослышался. Я готов предложить хорошо оплачиваемое дело, связанное с морскими путешествиями.

— Глеб, я никогда не занимался круизным бизнесом. И вообще остаюсь в душе пионером, ненавидящим анархический капитализм.

Однако все мои аргументы, указывающие на то, что пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник, оппонентом были тотчас признаны упадническими.

— Я говорю о сугубо мирном деле! — всплеснул он руками. — Мирном и хорошо тебе знакомом!

— Советский Союз тоже был мирным государством, но кидать гранаты детей учили со школы.

Собеседник засмеялся и панибратски хлопнул меня по спине.

— Сработаемся!

— Так что ты задумал?

— Мы снарядим уникальную экспедицию, отправимся в далекое путешествие и займемся изучением морского дна. Мы отыщем несметные сокровища и станем самыми богатыми людьми.

— Глеб, это все слова. Давай конкретику.

— Хорошо. Слушай, — снова сделался он серьезным. — В носовой мастер-каюте моей яхты остался вмонтированный в платяной шкаф современный бронированный сейф. В нем хранились кое-какие финансовые документы, немного наличности в американских долларах и золотые украшения супруги: серьги, кольца, цепочки… В общем, если ты поможешь мне поднять на поверхность содержимое этого сейфа, то я снова стану богатым, а ты, по крайней мере, навсегда вылезешь из нищеты. Это я гарантирую.

— Неужели твоя супруга возила с собой так много золотых украшений?

— Нет, — поморщился собеседник. — Самое главное в сейфе — финансовые документы. С их помощью я смогу вернуть некоторые активы в России и за ее пределами. Собственно, с потери тех важных бумаг и началось мое падение.

— Хорошо, с этим вопросом разобрались. В чем заключается суть моей будущей работы?

— Мне необходима твоя помощь в подборе команды для подводного дайвинга.

— Без проблем. — Я изобразил на лице уверенность Посейдона. — Только не пойму, зачем тебе целая команда пловцов? Я мог бы справиться и один.

Глеб покачал головой:

— Не думаю, что это будет простой задачей.

— Почему? Я отслужил во «Фрегате» много лет и выполнил более сотни различных по сложности и характеру операций.

— Каких, например?

— Говорить о них не имею права — с большинства до сих пор не снят гриф секретности.

— Тогда обрисуй в общих чертах.

— Операции были разными. Простейшие, типа разминирования старых или недавно утерянных морских боеприпасов. Средней сложности: скрытная эвакуация сотрудников нашей разведки из портов стран НАТО. Наконец, самые сложные, связанные с большим риском для жизни и глубоководными погружениями.

— Можно пару слов о последних?

— О глубоководных?

— Да.

— Ну, к примеру, моему отряду ставилась задача нейтрализовать диверсантов, установивших аппаратуру прослушивания на глубоководном кабеле связи. Где именно он проходил и какие соединял командные пункты — говорить не буду.

— Понятно. А что значит «нейтрализовать»?

— Это всегда означает одно — уничтожить.

— И на какой же глубине пришлось их уничтожать?

— Мы настигли группу диверсантов на глубине двести семьдесят метров.

Глаза Захарьина округлились — по всему видно, что данная тема ему чрезвычайно интересна, а мой ответ о предельной глубине погружения впечатлил.

— Замечательно, — расплылся он в довольной улыбке. — Уверен: предстоящее дельце тебе по силам: яхта затонула на глубине восемьдесят — восемьдесят пять метров; дно довольно ровное, вода в тех краях теплая и прозрачная. Ну, так что — согласен?