Сергей Зверев - На одном вдохе

— Что там?

— На горизонте появилось судно!

— Черт… Кого еще там несет?..

— Гражданское судно. А точнее… — прилип капитан к окулярам бинокля, — точнее, океанская моторная яхта. Небольшая… Под нашим, филиппинским, флагом.

— Ну, с этими мы разберемся, — проговорил Анджело и вернулся в салон.

Подойдя к металлическому шкафу, он открыл дверцу и вынул из пирамиды одну из пяти автоматических винтовок.

— Эй! — крикнул он сидевшим на корме охранникам.

Лениво поднявшись, те вошли в салон.

Маркос подал одному из них оружие:

— Держи. Возможно, скоро придется поработать.

— Что мы должны делать?

— Видите ту яхту? — указал он на приближавшееся судно.

— Да.

— Держите ее на прицеле…

Республика Филиппины; в девяти морских милях к северо-востоку от острова Катандуанес. Настоящее время.

По правде сказать, за время перехода мы почти не спали. Я прикорнул в своей каюте лишь однажды часика на три, а Глеб отсутствовал в салоне «Астероида» и того меньше. Яхта послушно шла заданным курсом, мы же под легкую закусочку предпочитали пить хороший вискарь и трепаться.

Захарьин оказался неплохим собеседником. Его рассказы о собственной жизни, его оценки происходящего в нашей стране, изрядно сдобренные сарказмом, интриговали и захватывали до такой степени, что, находясь на вахте, я частенько забывал о своих обязанностях.

— …В русском языке есть слово из шести букв, которое лучше всего описало бы то, что ждет нашу несчастную страну в скором времени, — заливался он соловьем, набивая бокалы очередной порцией льда. — Давай назовем это просто «обречением». Математики научились делить на ноль, и мы оказались в черной дыре. Проще говоря: в заднице. Даже Брюс Уиллис с отважным экипажем нефтяников, прошедший особую подготовку в Челябинске, не спасет нас от надвигающейся катастрофы…

Порой Глеб перебарщивал в своих оценках того, что творилось в России, — сгущал, на мой взгляд, краски. Однако слушать его умозаключения было интересно.

— Ну а ты? — решил он сделать перерыв в затянувшемся монологе.

— Что я?

— Ты не жалеешь, что расстался с армией?

— Во-первых, я служил не в армии, а в отряде специального назначения «Фрегат-22», являвшемся структурным подразделением одного из департаментов ФСБ. Во-вторых, расстаться пришлось не по своей воле — нас никто не спрашивал. Ну, а в-третьих, случилось то, что случилось, — этого уже не изменить, не исправить.

— Я слабо разбираюсь в этих тонкостях — бог миловал от ношения военной формы, — признался мой собеседник. — И все-таки мне казалось, что таким, как ты, в военизированных подразделениях — будь то армия, МВД или ФСБ — живется намного проще.

— Это почему же?

— Ну как же! — всплеснул Глеб руками. — В силовых структурах тебя одевают, обувают, кормят, спать укладывают, да еще и начальство за тебя думает.

— Типичное заблуждение никогда не служившего человека. Да, кормят, обувают, одевают, но за это ты лишаешься личной свободы и обязан беспрекословно выполнять приказы. Днем и ночью, зимой и летом, на суше и на море. А по поводу сожаления… — Я допил последний глоток виски. — Идут эти господа в высоких кабинетах хвойным лесом. Для начала им следует разобраться, кто им нужен и для чего. А до тех пор, пока не разберутся, пусть набирают на службу новых граждан Российской Федерации: Жерара Депардье, Сноудена и им подобных…

Громко хохотнув, Глеб шлепнул меня по плечу:

— Вот в этом я с тобой полностью согласен!

Современный навигатор с большим цветным экраном вывел «Астероид» в назначенную точку под утро следующего дня. Отстояв на штурвале время очередной вахты, я спал в каюте. Пробудиться ото сна заставила непривычная тишина: двигатели внезапно умолкли, послышался короткий всплеск от сброшенного якоря.

«Приехали, — подумал я, принимая вертикальное положение. — Или что-то случилось. Лучше бы обойтись без форс-мажоров…»

— Прибыли, Женя! Стоим на якоре, — бодро поприветствовал меня Глеб и шутливо доложил: — За время вахты происшествий не случилось.

Товарищ потчует меня свежесваренным кофе, я привычно добавляю в рацион сок и шоколад. Выхожу на кокпит. Щурясь от яркого солнца, недавно поднявшегося над восточным горизонтом, осматриваю округу…

Наш катер покачивается на волнах милях в девяти-десяти от неровной полоски берега. Вероятно, это и есть остров Катандуанес, огни поселений которого всю ночь маячили справа по борту. Внезапно взгляд цепляет стоящий на якоре небольшой старенький катер. Дистанция около полутора миль, на корме несколько человек.

— Ты их видел? — оборачиваюсь к Глебу.

— Конечно.

— Кто это может быть?

— Понятия не имею.

— Они не помешают нашей затее?

— Вряд ли, — беспечно отвечает он. — Какое им до нас дело? Скорее всего, рыбаки…

Вернувшись в салон, допиваю кофе, а заодно беру карту и уточняю место погружения.

— Я уже несколько раз сверился с показаниями навигатора. Мы здесь, — тычет Глеб пальцем в голубое поле.

— Стало быть, твоя затонувшая яхта точно под нами?

— Да, ошибка вряд ли превысит сто пятьдесят метров.

Это хорошее значение погрешности, при котором не придется долго шарахаться в поисках останков. Однако я на всякий случай сравниваю координаты с показанием навигатора… Все данные совпадают с тем, о чем ранее говорил Захарьин: глубина — восемьдесят, удаление от самого северного мыса Катандуанеса — девять миль к северо-востоку. Отлично. Минут через десять можно приступать к подготовке…

Настоящая работа начинается ровно в восемь утра.

Температура воды — плюс двадцать шесть, и я не спеша переодеваюсь в раздельный неопреновый костюм. Затем проверяю ребризер, цепляю его на грудь, пристегиваю нож, подгоняю ремни маски и подвесной системы…

Глеб же, опустив с помощью гидропривода купальную платформу, снова берет в руки бинокль с мощной оптикой.

Мимоходом интересуюсь:

— Что, не дают покоя соседи?

— Кажется, они идут малым ходом к нам, — недовольно бубнит он сквозь зубы.

Этого еще не хватало. Чего им от нас нужно? Неужели хотят отогнать нас подальше?..

По возможности ускоряю процесс подготовки к погружению. Особое внимание уделяю ребризеру — он совершенно новый, еще ни разу не опробованный в деле. Осматриваю целостность дыхательных мешков, шлангов, легочного автомата, байпасных клапанов и автомата промывки дыхательной системы; контролирую давление в заправленных баллонах, осматриваю канистру со свежим регенеративным составом, вчера лично установленную мной в аппарат. Я не люблю красивых фраз, но от исправности и надежной работы всего вышеперечисленного зависит моя жизнь.