Сергей Зверев - На одном вдохе

«Уходи под воду — не бойся», — просигнализировал я напарнику.

Округлив глаза и сделав несколько судорожных вдохов-выдохов, он исчез под волной. Ушел за ним и я…

Далее произошло то, что происходит с новичками приблизительно в трех случаях из десяти: Глеб завис в вертикальном положении на глубине полутора метров неподалеку от купальной платформы и, медленно перебирая ластами, отрешенно смотрел вниз — в темноту бездны.

Представив, что творится в его душе, я подплыл к нему и осторожно коснулся плеча. Он шарахнулся в сторону и «включил панику» — неистово заработал конечностями, стремясь поскорее всплыть.

Подобный психологический срыв под водой опасен. Если человека не привести в чувство, срыв неминуемо повторится — и не исключено, что закончится его гибелью или баротравмой с жуткими последствиями. Хватаю Захарьина за костюм, «ставлю» перед собой на расстоянии вытянутой руки, дабы он случайно не повредил мой дыхательный аппарат, и приказываю знаком: «Замри! Не двигайся!» Система подобных знаков имеется в каждой команде боевых пловцов, аквалангистов, водолазов и дайверов. Это продиктовано жизненной необходимостью, ведь под водой не всегда бывает надежная связь.

Знак не с первого раза, но срабатывает — придя в себя, Глеб меня узнает. Успокаиваю, похлопывая по плечу; показываю интернациональным жестом: «Все нормально!» И приказываю плыть за мной. Плавно ухожу на глубину трех-четырех метров, постоянно оглядываясь на напарника. Мой пример спокойных действий срабатывает — Глеб с опаской погружается и, размеренно перебирая ластами, старается удержать постоянную дистанцию. Пока ноги и руки двигаются вразнобой, но это уже неплохой результат.

Все, кажется, начали движение. Корпус «Астероида» медленно, но верно исчезает в бирюзовом мареве. А впереди нас ждет утомительное и непростое путешествие до ближайшего мыса острова Катандуанес. Да, оно будет непростым и долгим, но я стараюсь не думать об этом. Не дай бог напарник, наделенный способностями сверхчеловека, прочитает мои мысли. Лучше уж продумать план действий после высадки на берег…

Через несколько минут над нашими головами простучал низкооборотным дизелем корпус знакомого катера. Это стало еще одним испытанием для психики Захарьина и как следствие — для меня. Когда катер приближался, а звук дизеля стал нарастать — он прекратил движение и, втянув голову в плечи, буквально впал в ступор. Когда покрытое ржавчиной днище частично закрыло светлую поверхность, он рванул в сторону с явным намерением всплыть. И вновь пришлось перехватывать его, тормошить, объясняться жестами…

«Смотри на меня! — уговаривал я Глеба, «встав» таким образом, чтоб он видел мое лицо. — Ничего страшного не происходит, понимаешь? Катер идет к «Астероиду», а нас никто не заметил. Возьми себя в руки! И шевели ластами…»

Отголоски здравого смысла и слабой уверенности вернулись к нему, когда катер прошлепал мимо и поверхность снова заискрилась лучами висящего над горизонтом солнца. Напарник начал двигаться, строго выдерживал дистанцию и осмысленно выполнял мои приказы. Я постепенно увел его на глубину шести метров, и мы с отвратительно низкой скоростью двинулись в сторону берега…

Слава богу, что до захода солнца оставалось не так уж много времени! Иначе мои стальные нервы дали бы сбой и я определенно сделал бы с Глебом что-то нехорошее. Нашему стайерскому заплыву суждено было проходить в нормальном ритме около двух часов, а потом началось… Захарьин не имел хорошей физической закалки и довольно быстро устал. Я заметил это, когда дистанция между нами стала увеличиваться. Пришлось притормаживать и дожидаться его один раз, второй, третий… Это продолжалось минут сорок, после чего он резко пошел к поверхности.

«Идиот! — процедил я про себя. — Куда тебя черт понес?!»

Солнце едва коснулось горизонта, сумерки еще не наступили, и с катера легко бы заметили появившуюся на поверхности голову пловца. Ведь при всем старании Глеба отплыть мы успели не так уж далеко.

«Стоять!» — ухватил я его за ногу.

Не тут-то было. Мой дружок извивался и дергался так, словно к его ноге прицепился гигантский спрут.

Борьба длилась несколько секунд, и победа далась мне, невзирая на огромный опыт, с большим трудом.

«Ты что творишь, сукин сын?! — Я хорошенько встряхнул его за плечи. — Мы как договаривались? Я подчиняюсь тебе на поверхности, а ты мне — под водой! Куда тебя понесло, урод? Хочешь подставить нас обоих под пули?!»

В этот момент я совершенно забыл о его удивительной способности читать мысли. И напрасно. Захарьин все понял и внезапно прекратил сопротивление.

«Успокоился?»

«Да», — кивнул он в ответ.

«Потерпи еще немного. Солнце уже садится. Через двадцать минут сгустятся сумерки, мы всплывем на поверхность, и нас уже никто не заметит».

Он снова кивнул, и мы медленно двинулись дальше…

С наступлением сумерек я уменьшил глубину погружения и позволил напарнику плыть рядом — буквально в полуметре, чтобы он чувствовал себя увереннее и не дай бог не потерялся. А когда совсем стемнело, я дернул напарника за руку: «Пошли к поверхности». Всплыв, мы освободили лица от масок.

— Наконец-то. — Он отплевывался и дышал полной грудью. — Думал, никогда не дождусь этого момента.

По давней привычке прополоскав рот морской водичкой, я осматриваюсь… На северо-востоке горят навигационные огни катера и нашей яхты. Дистанцию на глазок определить затруднительно, но мили на две мы отплыть успели. Учитывая скорость бешеной улитки, которую пришлось выдерживать из-за дебютанта, это вполне приличная дистанция.

В противоположной стороне кое-где подмигивают слабые огоньки немногочисленных населенных пунктов острова Катандуанес. До них явно дальше.

— Отдохнул? — спрашиваю Захарьина.

— Хотелось бы еще покачаться на волнах без движения и подышать свежим воздухом.

— А несвежего тебе больше никто и не предложит.

— Дальше пойдем по поверхности? — слышатся радостные нотки.

— Да. Но придется постоянно оглядываться назад. Не понимаю, какого черта они застряли на том месте и до сих пор не организовали погоню. Пошли…

Оставшуюся дистанцию до ближайшего островного мыса мы прошли часа за три. Катер сорвался с места и начал елозить по горизонту примерно через полчаса после нашего появления на поверхности. Я стал внимательнее наблюдать, однако опасности не замечал — судно ходило галсами на приличном удалении и не приближалось.

Мы выползли на песчаную полоску северо-восточной оконечности острова, когда стрелки моих часов показывали половину второго ночи. В километре к юго-востоку находился небольшой населенный пункт, где-то в глубине острова возвышались холмы, покрытые густыми малопроходимыми джунглями. В кромешной тьме не было видно ни холмов, ни растительности, но я точно знал: впереди нас ждет непростая прогулка.