Сергей Соболев - Сирийский патруль

Антонов нажал кнопку на сотовом, переведя соединение на другой телефон, лежащий здесь же, под рукой.

— Алло?! Господин Рахимбаев еще на линии?

— Да, да… на линии!.. — прозвучал ответно знакомый мужской голос с южным акцентом. — Это вы, Викторджан?

— Я слушаю!

— Ассоламу аллейкум, дорогой друг! — несколько торопливо, почти скороговоркой, произнес Рахимбаев. — Извините, что потревожил в воскресный день!..

— Да, это не очень хорошо, господин Рахимбаев, — сухо сказал Антонов. — Даже деловые люди, вроде нас, имеют право на отдых.

— У вас найдется несколько минут для важного разговора?

— Вообще-то я занят…

— Мне очень нужно с вами поговорить, Викторджан! Мы можем встретиться?

— Даже не знаю… У меня уже есть планы на сегодняшний день. Кстати…

— Да, Викторджан?

— Я вам звонил в пятницу вечером. Ваш телефон — не отвечал. И вчера, в субботу, тоже.

— Я… понимаете… Это мой референт виноват. Он не соединил меня… какая-то ужасная ошибка! Я его накажу!

— Это меня не касается. Если у вас действительно важное дело ко мне, можете сказать по телефону.

— Э-ээ… Да, конечно… Викторджан, вчера арестовали моего сына!

— Что вы говорите… какая неприятная новость.

— А также задержали племянника… и еще одного сотрудника моего офиса!

— Могу только посочувствовать, — сухо сказал Антонов. — Минутку… Мне нужно ответить на другой звонок!.. Так что перезвоните мне… минут через десять.

Антонов, положив смартфон на письменный стол, переместился к журнальному столику.

— А как он хотел? — Куратор неспешно отпил кофе из чашки. — Мы нервничаем, места себе не находим. А они, «худжандские» то есть, не при делах? Нет, так не будет. Пусть теребят свою «крышу», поднимают связи на Кипре и в других местах… Короче, у них сейчас есть стимул, чтобы интенсивнее перебирать ластами.

— Игорь еще не вернулся?

— Он в Ларнаке. — Антонов усмехнулся какой-то своей мысли. — Не исключено, что завтра, в понедельник, ожидается большой «бумц». Хотя событие может быть отсрочено где-то до середины марта.

— В смысле?

— Кипр будет в мировых новостях…

Анна удивленно уставилась на куратора.

— Это как-то связано с нашим… эммм… проектом?

— Напрямую — нет. Но косвенные данные показывают, что и наши контрагенты, и тот — или те — кто хочет войти в существующую схему, обладают инсайдом. И потому хотели встретиться и обговорить детали именно в пятницу, чтобы иметь в запасе еще день.

— То есть субботу?.. А разве банки на Кипре в субботу работают?

— До половины первого пополудни. Электронный банкинг вообще не привязан к расписанию финансовых учреждений.

Анна слегка пожала плечами.

— Виктор, меня это совершенно не волнует. Лично меня беспокоит судьба одного человека… И ты знаешь, о ком речь.

— Это была информация к размышлению, — сказал Антонов. — Я тоже озабочен судьбой нашего товарища, представь себе. И именно этой темой я занимаюсь все последние дни.

Он допил кофе, после чего вернулся за письменный стол — чтобы продолжить разговор с позвонившим ему лидером худжандского клана.

Рахимбаев просил вступиться за арестованных то ли УФСКН, то ли московским главком МВД родственников.

— К ним даже адвоката нашего не допускают, — пожаловался он. — Я только час назад смог выяснить, что всех троих сразу после задержания отвезли в «Матросскую тишину»!..

— Сегодня воскресенье… Государственные инстанции не работают. И что вы от меня хотите?

— Викторджан, я знаю ваши возможности…

— Они не безграничны.

— Один только ваш звонок…

— В пятницу и вчера вы не отвечали на мои звонки, господин Рахимбаев, — жестко сказал Антонов. — А теперь просите меня о содействии?!

— Но…

— Вы так и не объяснились, что именно произошло на Кипре! И почему, по какой причине сорвались намеченные нами переговоры в Ларнаке!..

— Викторджан… уверяю вас, уважаемый, это не наш косяк ! Думаю, вам уже вскоре позвонят… И внесут ясность в эту вот ситуацию, которая сложилась не по моей вине.

— Кто именно позвонит?

— Один из тех, с кем вы собирались встретиться на Кипре. Но мне бы не хотелось называть его имя по телефону.

— Ладно, — сказал после паузы Антонов. — Я подумаю… возможно, и смогу чем-то помочь вашему горю.

— Очень рассчитываю на это, Викторджан!

— Пока ничего не гарантирую. Сначала я хочу поговорить с этим человеком, а к вашему вопросу мы вернемся несколько позже.

— Мне уйти к себе в кабинет? — спросила Анна, когда начальник закончил разговор с Рахимбаевым. — Есть какие-нибудь поручения?

— У меня нет от тебя секретов, — Антонов подвинул к ней плоский ноут. — Если не затруднит, проверь контактные мэйлы. И, прежде всего, два наших корпоративных ящика.

В кабинете вновь зазвучал рингтон сотового. Антонов взял со стола смартфон. На экранчике высветилась надпись: Michael.

Человек, позвонивший в этот воскресный день в офис фонда, отключил функцию «скремблирования». Так что Антонов сразу узнал его по голосу — это был Майкл Сэконд.

После короткого обмена приветствиями позвонивший перешел к делу:

— Виктор, у нас случилось чрезвычайное происшествие… Двоих наших сотрудников похитили неизвестные. Включая и нашего общего знакомого, с которым вы должны были встретиться в Ларнаке.

— Это случилось в пятницу?

— Да, около трех часов пополудни. Транспорт перехватили неподалеку от «зеленой линии», сам инцидент произошел на «турецкой» стороне острова.

Антонов задумчиво покивал головой: информация, которую только что озвучил Сэконд, совпадает с теми сведениями, что удалось добыть оставшимся на Кипре сотрудникам.

— При захвате погиб один наш человек, — продолжил Майкл. — Плюс еще эта история с появлением чужих возле офиса одного известного вам адвоката… А также со звонком неизвестного о подложенном там якобы «взрывном устройстве».

— Я пытался с вами связаться, Майкл.

— Приношу свои извинения, Виктор, но я вынужден был, в силу некоторых обстоятельств, задействовать режим «радиомолчания».

— Как такое вообще могло случиться, Майкл?

— Сейчас проводится расследование. Когда выясним все детали, сообщу вам все, что нам удастся выяснить.

— Козак жив?

— Мы предполагаем, что да, он жив и невредим.

— Кто за этим стоит? Как думаете?

— Есть предположение, что за этой недружественной акцией стоят те лица, которым не нравится, что их в свое время исключили из схемы. С одним из них вы встречались примерно год назад, в Праге.

— Кажется, я понимаю, о ком речь… Есть доказательства этому?

— Пока нет, но мы работаем.

— Это лицо, на которое вы только что указали, никак не проявляло себя в течение всех последних месяцев. Во всяком случае, я о нем ничего не слышал.