Михаил Зайцев - Укус Змея

Бородатый приложил Борова об пол, вышибает из него дух, навалившись сверху, коленом на жирную грудь. Но Боров еще матюгается. Не так-то просто лишить духа столь массивную тушу.

Аркаша перестает мыслить и тупо опустошает обойму... О чудо! Башка ранил Самбиста!.. Ранило Васю, он вскрикнул, схватился за грудь... Снова в никуда пальнул Крокодил и молча погиб, развалился на полу... Щелчок — кончились патроны в барабане одного из револьверщиков... Выстрел — и нет зарядов в барабане у другого стрелка. Но последняя пуля оставляет во лбу у Аркадия аккуратную дырочку...

Обрез разряжен, револьверы тоже. Башка убит, и Крокодил застрелен. Василий так и не подобрал волыну до того, как его серьезно ранило. Бородач и Боров возятся в партере, оба вооружены, однако обоим не до оружия. Менее минуты тому назад Змей еще мог получить пулю, а сейчас этот риск близок к нулю. Пахнет порохом, и эхо последнего выстрела еще не утихло. Идеальный момент для побега. И Змей побежал.

Из положения лежа перевел себя в вертикальное положение прыжком — подскоком и побежал к выходу.

Рывок к проему, лишенному дверей. Что-то крикнул вдогон Самбист. Змей перепрыгнул два дюжих тела на пороге, свернул и — стремглав на улицу.

На бегу занялся арифметикой: 4 из 13 пацанов Крокодила, и сам Гена в их числе, были за спиной, осталось 9, они контролируют внешние территории. Крокодил отдавал предпочтение парным патрулям, следовательно, по 2 пацана дежурят с каждой из четырех сторон недостроенной фабрики-кухни. 4x2 = 8, и еще пацан ожидает в машине. По дороге из подвала на ристалище Крокодил, помнится, говорил: «Уделаешь ихнего и, хошь, так сразу в тачку и ко мне на хату. Берешь башли и ксиву, и, хошь, Костя-Фляга домчит тя, хошь, до самой Москвы...»

Само собой, и та пара, что дежурила у выхода на воздух, к которому прибежал Змей, тоже слышала выстрелы.

Пацаны возникли из холодного сумрака, точно призраки материализовались. Оба с пушками наголо, оба, как говорится, на взводе. Дураки! Им бы затаиться и контролировать выход из недостроенного здания, а они подставляются.

— Самбист убит, Гена ранен! — выпалил Змей дезу, чуть притормаживая. — Где тачка? — спросил, поравнявшись с парой из внешней охраны. — В тачке есть аптечка? Гену перевязать надо!

В ответ междометия и махи руками, мол, вон там тачка припарковалась. И Змей побежал в сторону «там», скрылся во мгле.

Еще не вечер, но уже стемнело. Поздняя осень — время ранних ночей, период ненастья. С неба моросит какая-то гадость, то ли дождь, то ли снег, не поймешь. Эту гадость гоняет студеный ветер, заставляет прищуриваться. Под ногами слякоть да ископаемый строительный мусор. Короче, приходится замедлять бег в сторону «туда», где за забором тускло сияет маячком подслеповатый фонарь.

А сзади сухо бабахнул выстрел. И еще один. Как будто ветка и потом еще одна с треском сломались. Совершенно иные звуки, не похожие на те, что множились эхом в бетонной коробке.

Кто стрелял? В кого?.. Точно не в Змея. Или пацаны Крокодила, дезинформированные Змеем, пальнули в людей Самбиста, или, скорее, наоборот. Время перезарядить револьверы, добить Борова и рвануть в погоню у пары «ковбоев» было.

В заборе, как и ожидалось, наличествует прореха. Змей в нее ныряет, крутит головой... Где?! Вот! Вот и тачка, метрах в тридцати припаркована. Естественно — «бумер», разумеется — черный. Окончательно промокают кроссовки.

— Костя, открой! — Рывок за ручку правой передней дверцы, и Змей падает в кресло рядом с водителем. — Фляга, гони! — Впереди перекресток. — Прямо и налево! Параллельно забору! Там Гена подсядет! Быстрее!

— А чего случилось? — Костя Фляга переполошился, «бумер» дернулся, трогаясь с места. До поворота метров двести. — Кто стрелял?

— Слышал выстрелы? Молодец, я бы отсюда их не расслышал... Черт! Аккуратней сворачивай, не дрова везешь... Тормози! Возле Гены тормози, дурик!

— А где Генка?.. Не вижу...

— Слепой, да? Во-он стоит! Вон!

— Где?

— Тормози!

— А?..

— Стоп!.. Вот так. Молодец, — похвалил Змей, прежде чем ударить водилу ребром ладони по кадыку.

Ударил, подхватил обмякшего Флягу. Торопясь, поменялся с телом Кости местами, тронул «бумер», поехали...

Топонимику города Энска Змей изучил еще в судьбоносном 1991-м. Конечно, все переплетения улочек-переулочков он не знал и знать не мог, но в целом ориентировался и вполне уверенно вел машину к железнодорожным путям, к товарной станции.

Змей рулил и думал о том, как было бы классно, если бы он, Змей, просто-напросто победил Федота. В смысле, одолел соперника без всяких острых фокусов, голыми, как говорится, руками. Были бы сейчас у Змея и паспорт, и денег достаточно, а в той же машине увозил бы его прочь из города тот же Костя Фляга, живой, невредимый.

Покойный вот уже минут десять Гена Крокодил в отличие от Змея ничуть не сомневался в положительном для родной банды исходе рукопашной дуэли. Подходящий афоризм на тему его оптимизма гласит: самоуверенность любителей — предмет зависти профессионалов.

Да, конечно, в 1991-м, в спецкорпусе ЦКБ, самострел Змей, очнувшись после операции, сразу же сделал дюжих охранников из КГБ. Но тогда на стороне Змея был фактор неожиданности.

Да, само собой, профи Змей сделал — и дважды! — лысого Чернобыля, едва очухавшись после многих месяцев растительной жизни в дурдоме. Но опять же воспользовавшись вышеупомянутым фактором.

Да, разумеется, Змей очень эффектно околачивал боксерскую грушу, правильно набитую вишневыми косточками. Однако лишь для того, чтобы усугубить заблуждения Гены.

На самом-то деле Змей отдавал себе отчет в том, что БЕСКОМПРОМИССНАЯ схватка с бывшим спортсменом может закончиться для него, для Змея, весьма плачевно. Посему и решился Змей на КОМПРОМИССЫ, разменял один глобальный риск на множество частных.

Змей трезво оценивал и себя, и соперника. Федот тренировался с детства и биться учился, так сказать, обстоятельно. А Змея натаскивали всего полтора года, делая упор на пресловутом факторе неожиданности. И пусть соперник ИЗНАЧАЛЬНО учился спортивной борьбе, а Змея СРАЗУ учили реальному бою, так и что с того? В схватке на ринге Рокки одолеет Рембо. В бескомпромиссной схватке. А в джунглях наоборот — у Рокки против Рембо нет шансов. И Змей сыграл по законам джунглей, где каждый эгоист выживает лишь до тех пор, пока умеет сопоставлять риски.

Да, теперь менты найдут дома у покойника Гены паспорт с фотографией Змея. Ну, и? Перед отправкой в дурдом Змея фотографировали и так, и этак. И снимок роговицы сделали, и отпечатки пальцев взяли, и образцы ДНК... И все! И нечего больше анализировать ситуацию! В ней надо жить. В нее надо вписываться...

Змей остановил «бумер» в тихом темном закутке, откуда уже слышался протяжный вой паровозных гудков. Реквизировал у Кости Фляги верхнюю одежду и обувь. Все пришлось почти впору. Правда, мозолями на пальцах ног за «почти» придется расплачиваться, но не до жиру. После будет возможность сменить и обувь, и прочее на более удобное и безликое.