Сергей Зверев - И не таких гасили

— А!.. Вы.

— Так поздравьте меня, — предложил Антонов и сплюнул.

Слюна была розовой. Увидев это, Темногорская шумно сглотнула.

— Поздравляю, Константин, — сипло произнесла она. — Потрясающее зрелище. Никогда не видела ничего подобного.

Антонова подмывало предложить возобновить забаву, но он не хотел перегибать палку. Просто сплюнул еще раз и пошел прочь, стараясь не слишком шаркать внезапно отяжелевшими ногами.

Минуту назад он стоял не на спортивном буме, а на краю пропасти, падение в которую могло завершиться мучительной смертью или еще более мучительной инвалидностью. Все обошлось, но вместо радости он испытывал усталость. Неимоверную усталость.

После второго завтрака, именуемого в поместье ланчем, Темногорская поманила Антонова пальцем и повела его за собой — на этот раз не вверх по лестнице, а вниз, где пахло плесенью и веяло сырой прохладой.

Пройдя по коридору, изогнутому, как дымоход, они остановились перед железной дверью, очень похожей на те, которые можно увидеть в старых бомбоубежищах и на военных объектах времен СССР. Передвинув пару рычажков и повернув маленький штурвал, Темногорская с усилием открыла дверь от себя. Запах плесени усилился, стало холоднее.

— Мой секретный бункер, — торжественно объявила Темногорская, включая электрический свет.

Антонов не стал озвучивать аналогии с Гитлером, пришедшие ему на ум, и они начали спускаться по узким каменным ступеням. На середине пути Темногорская остановилась и посмотрела на спутника снизу вверх.

— Подземелье сохранилось с древних времен. — Ее очки блестели, словно два немигающих стеклянных глаза, уставившихся на Антонова. — Многое пришлось переделать, но не все, не все…

Оборвав тираду многообещающим смешком, она продолжила спуск, придерживаясь рукой за каменную стену, лоснящуюся в свете ламп. Наконец они очутились на ровной площадке с низким сводчатым потолком. Здесь Антонов увидел еще две бронированные двери, расположенные напротив друг друга. Подойдя к одной из них, Темногорская взялась за штурвал и сообщила:

— Сейчас вы увидите кусочек настоящего Средневековья. Тот, кто построил усадьбу, знал, как держать холопов в узде. Не сказала бы, что его методы утратили свою актуальность в двадцать первом веке.

За открывшейся дверью Антонов увидел самую настоящую пыточную камеру, с потемневшей от времени дыбой, лавкой для порки розгами и жаровней, возле которой были разложены клещи, пилы, ломики и прочие устрашающие предметы.

— Здесь, — провозгласила Темногорская, — из русского мужичья веками выбивали лень, тупость и пьянство. Увы, занятие безнадежное.

Помолчав, чтобы совладать с голосовыми связками, Антонов небрежно обронил:

— Вы, как я погляжу, тоже вносите свою лепту в искоренение дикости нашего народа.

Он кивнул на дальний угол помещения, выложенный белым кафелем. Там мрачно поблескивал хромированный операционный стол с ремнями для рук и ног, а рядом стоял застекленный шкаф, в котором, наверное, хранились современные орудия пыток в виде хирургических инструментов и наркотических препаратов. Возможно, на его полках можно было отыскать столь любимые американцами электроды на присосках, крепящихся к наиболее чувствительным участкам человеческого тела.

Антонов неоднократно подвергался пыткам, а порой был вынужден сам устраивать допросы третьей степени. Но ему бы и в голову не пришло оборудовать для этого специальную комнату. Пытки были вынужденной мерой, к которой не станет прибегать нормальный человек без очень веской причины. А Темногорская явно гордилась своей камерой. Ее буквально распирало от удовольствия.

— Часто приходится здесь бывать? — спросил Антонов, голос которого звучал непривычно глухо… разумеется, из-за специфической акустики сырого подземелья.

— От случая к случаю, — небрежно ответила Темногорская. — Всем, кто нанимается ко мне в услужение, я устраиваю такую вот обзорную экскурсию. Людей полезно припугнуть, чтобы они старались быть лучше, чем есть на самом деле.

— Меня вы тоже решили припугнуть?

— Нет, что вы. К вам у меня особое отношение, Константин. Я готова вам довериться… до конца…

Тут Темногорская кокетливо — как ей думалось — улыбнулась, а Антонов кашлянул, чтобы не было заметно, как он передернулся от отвращения. Царевну-лягушку еще можно себе представить. Но царевну-жабу?!

— Идемте скорее, — позвала Темногорская своим низким насморочным голосом.

Подполковник подчинился.

Вторая дверь привела их в помещение, где не было ни намека на старину, а воздух явно вентилировался и радовал свежестью. Стены и потолок были отделаны дырчатыми звуконепроницаемыми плитами. На полу лежал толстый линолеум. В торце находилась длинная лавка, слева и справа возвышались две новые двери.

Темногорская повернулась к Антонову и спросила:

— Как вы думаете, какое оружие самое грозное на планете?

— Ядерное? — предположил он.

— Ошибочное мнение. Вы заблуждаетесь, как и остальные девяносто девять процентов человечества. Ядерное оружие потеряло смысл с появлением атомных электростанций. Кому нужны ракеты и бомбы, когда весь мир и так сидит на пороховой бочке. — Темногорская захихикала. — На «атомной», если так можно выразиться.

Открыв дверь, она завела Антонова в просторное, ярко освещенное помещение, обставленное и оформленное в современном офисном стиле. Здесь стояли удобные многофункциональные столы с компьютерными мониторами, крутящиеся кресла, элегантные шкафы для документации. На стене висела гигантская карта западной части России с прилегающими к ней европейскими странами.

Опустившись в одно из кресел, Темногорская жестом предложила Антонову последовать ее примеру.

— Самое опасное оружие, — сказала она, — здесь. — Ее палец прижался к виску. — Человеческий мозг. Ничего более разрушительного природа не создала и уже не создаст, потому что незачем.

Пока она разглагольствовала, Антонов бросил быстрый взгляд на карту, приметив на ней три черных флажка, воткнутых там, где, должны находиться атомные электростанции. Операция «Белладонна» не была плодом больного воображения. Темногорская действительно намеревалась осуществить свой замысел? Прикончить ее? Задушить, пронзив пальцами подушку жира на шее? Шваркнуть башкой об стену так, чтобы мозги разлетелись по всей комнате? Воткнуть ей в глаз ручку или карандаш из стаканчика на столе?

Убить Темногорскую можно было любым из перечисленных способов, а кроме того, Антонов знал немало других, и совесть не терзала его, если бы он применил их против этой ожиревшей бабы, готовой погубить четвертую часть России ради каких-то своих амбиций. Но вдруг операцию способен возглавить кто-то другой? Например, Шамиль или один из его смертников? Вдруг смерть Темногорской не устранит, а лишь усугубит опасность?