Михаил Нестеров - Жмурки с маньяком

– Хорошо, пусть будет так, я не рискну повторить. Где это – Центральная Африка? – пошутил Бакерия.

– Центральная Украина.

– Как это вас угораздило?

– Не нас. Хотя ты прав. Это все Губенко. – Фамилию своего свояка Белуха произнес с отвращением. – Вышел на каких-то хохлов-коммерсантов. У них там с этим без проблем.

Наркис наполнил свой бокал вином и сделал несколько мелких глотков.

– Послушай, Андрей, поскольку мы заговорили откровенно, прошу, называй все своими именами. Я ведь все равно не понимаю твои «эти», «это», с «этими». С чем у хохлов без проблем?

«Открываю следующую карту», – подумал Белуха, совершенно не допуская мысли, что карты, которыми он играл с Наркисом, были крапленые.

А Бакерия уже знал, чем закончится разговор, но с его лица не сходила маска заинтересованности. Он только один раз перебил собеседника, спросив:

– Странное направление принял разговор… Не хочешь ли ты сказать, что вы интересуетесь кошками и собаками?

«Еще одна карта».

Белуха рассказывал, Бакерия умело играл роль внимательного слушателя. Ему вовсе не улыбалось убивать Белуху здесь, в Москве. Но ему было жаль даже ста тысяч. Поэтому он предложил больше.

– Все, что ты рассказал мне, очень интересно и достойно внимания. Деньги вам действительно необходимы. Ты убедил меня, я сейчас же свяжусь со своими компаньонами, и тебе в течение получаса доставят пятьсот тысяч долларов. Еще раз извини, Андрей, больше не могу. В следующий раз расплачусь с тобой окончательно.

Белуха даже не постарался скрыть на лице облегчения. Он шумно выдохнул и выпил вина. Он открыл столько карт, сколько нужно, чтобы вскоре бесследно исчезнуть вместе с деньгами. Но вот последний вопрос Наркиса снова насторожил его.

– Андрюша, прежде чем попрощаться, я хотел у тебя спросить: ты не боишься один везти такую сумму?

– Нет. – Пожимая руку партнеру, он поблагодарил его: – Спасибо, Наркис.

Бакерия кивнул головой и вышел из кафе.

А Белуха, держа между коленей полиэтиленовый пакет с деньгами, все же ожидал подвоха на маршруте Москва – Климов. Но вот Дима Лучников уже включил левый поворот, чтобы, минуя закусочную «СТОП!», выехать к звероферме.

– Получилось, – прошептал Белуха и уже громче добавил: – Дима, поехали в город. У меня там есть кое-какие дела.

Лучников кивнул. Через сорок минут он остановил машину возле одноэтажного коттеджа Белухи.

– Вот что, Дима, – распорядился начальник, – езжай на ферму, скажи Губенко и Ли, если они еще там, чтобы ждали меня. Я буду в девять часов вечера.

Прихватив пакет с деньгами, он пошел к дому. За его спиной раздалось глухое ворчание двигателя, и водитель, развернув грузовик, поехал в обратную сторону.

Белуха собирался торопливо, запихивая в дорожную сумку все необходимое. Не забыть бы чего. Так, рубашки, брюки, паспорт, что еще?.. А! Немного наличности осталось в комоде. Вот теперь вроде все. Теперь предстояла долгая дорога на автобусах – самолеты, поезда, личная машина отпадали.

Он опустился на стул, окидывая долгим взглядом свое жилище. Когда-то он жил здесь вместе с семьей. Два года назад жена с сыном перебрались в Москву. А он, часто бывая в столице, только дважды навестил их. Мог и сегодня. Но… знать, не судьба. Да, были планы, надежда, мечты уже начали сбываться… Это он – и никто другой – сумел правильно поставить работу на ферме. В Губенко было больше гонора, чем рассудка; подобно ржавчине, тщеславие съело остальные достоинства. Ли, кроме своей работы, не интересовался ничем, Белуха – наоборот. Он сразу прочувствовал небывалую перспективу в изысканиях Ли, привел в боевую готовность свои старые связи. Он привез Наркису образец новой «дури», и через пару недель Наркис передал ему, что желает приобрести крупную партию наркотика. Вскоре на ферме появились первые, по-настоящему большие деньги. Вениамин Губенко сразу купил кольцо с бриллиантом и иномарку. И это было только начало.

В частых беседах с Ли Белуха обнажал крупные зубы: «Скоро мы выберемся из этой дыры. Чемоданы наличности, Алберт!»

И вот в один миг все растаяло.

Но ничего: не ударяя палец о палец, тратя в год по тридцать тысяч долларов, он сможет протянуть лет пятнадцать. Но он не будет сидеть сложа руки, у него есть голова, полная свежих идей, энергия, стремление к жизни.

Белуха еще раз обвел комнату взглядом и остановил его на входной двери.

– Привет, Андрей. Как съездил?

Губы Белухи посинели. Он мало кого боялся в жизни, но вот Карл Хейфец напугал его сейчас до смерти. Он понял все и затрясся, как при паркинсоне. Его мочевой пузырь опорожнился с невероятной быстротой.

Скривившись, Карл отвел взгляд от старого товарища. Он все-таки ожидал, что Белуха задаст ему хотя бы один-единственный вопрос: когда он стал работать на Наркиса? Но вопрос так и не прозвучал.

Не говоря ни слова, Карл достал пистолет, навернул на ствол глушитель. Когда-то он уже проделывал точно такие же движения. Только сейчас пистолет был другой, девятимиллиметровый «вальтер». Хейфец подошел к Белухе вплотную и дважды выстрелил ему в сердце. Когда тело упало, Карл произвел еще один выстрел в голову.

Прихватив деньги, Хейфец обернулся на старого товарища. Белуха лежал на полу, легкая куртка быстро пропитывалась кровью и мочой.

Вениамин Губенко в нетерпении поджидал Андрея Белуху. Нужны были деньги, и если тот не привезет их, сорвутся поставки «сырья» из Украины. Три месяца назад из Желтковска была получена пробная партия «сырья»: в двух маленьких, но надежных свинцовых контейнерах – сильнейший концентрат энергии от убитых животных. На каждом из них пометка: «собаки», «кошки». Концентрат представлял собой «тяжелую» дистиллированную воду.

Ли тут же опробовал «сырье» на четырехстах граммах глюкозы, высвобождая энергию. «Собственно, какая разница? – сказал он. – Лишь бы не ошибиться в пропорциях». Вениамин в тот момент напрягся: Алберт один раз уже ошибся, поэкспериментировал, дав Евгению Корнееву «оригинальный» состав. У Губенко, медика по образованию, сложилось впечатление, что Ли делал этот состав, абсолютно ничем не руководствуясь – так, от фонаря. Это и вылезло для них боком.

Через десять дней прибудет новая партия «сырья», довольно внушительная, речь пойдет уже о десятках миллионов. Из них, правда, часть уйдет украинцам, но те получат мелочь, пятьсот-шестьсот тысяч долларов; если бы они знали, сколько заработает на этом компания Губенко, они бы запросили за эту «самую грязную работу» втрое или вчетверо больше. Часть денег пойдет в таможню – одним аспирином сыт не будешь.

Еще немного – год-другой, – а там, когда под половицей накопится хотя бы десять миллионов, он переберется в какой-нибудь теплый американский штат, купит виллу, откроет иное, чем сейчас, дело, заживет спокойно, не оглядываясь по сторонам и не дергая головой на каждый телефонный звонок; забудет идиотскую рожу Белухи, наглую – Хейфеца, косоглазую – Ли.