Лев Пучков - Архив клана

Теперь только взрывать.

– Побежали, на ходу перевяжем, – скомандовал Стёпа, и мы припустили по сервисному тоннелю прочь от станции.

Сервисный тоннель, это как-то не по делу солидно и слишком общо. Заметил, кстати, что местные неадекватны по отношению к своим владениям и подчас придумывают для некоторых местечек не самые удачные названия.

Мне доводилось бывать в сервисных тоннелях, которые ничем не отличаются от обычных, они такого же диаметра, с такими же рельсами и кучей кабелей на стенах.

А это был обычный монтёрский ходо́к, узкий невысокий бетонный коридор, с тусклыми незащищенными лампами под потолком и минимумом кабла [10]на стенах, почти что совсем не продуваемый и сыроватый – воздух здесь был спертый, воняло жжёной резиной и плесенью.

Петрович, зараза, был тяжелый и очень неудобный.

Пока он там валялся один, на путях у платформы, в него попали две пули: в предплечье и в ту же самую ногу, где была первая рана!

Времени на вдумчивую перевязку не было, нужно было как можно быстрее уносить ноги, пока люди на станции не опомнились. Поэтому мы слегка перебинтовали Петровича, затянули раны тугой повязкой и пошлёпали дальше, а он на ходу потихоньку кровоточил и скулил от боли.

Я сказал, что ходо́к был узкий?

Он был реально узкий. Если в тоннеле Петровича можно было тащить втроем, ухватив с разных сторон, то здесь приходилось двигаться в колонну по одному.

Тащили мы с Юрой, на правах самых невредимых. Я двигался спереди, и практически весь вес приходился на меня, а Юра сзади лишь поддерживал.

Думаю, вы уже поняли, в те минуты я ненавидел Петровича всеми фибрами души.

Нет, я понимаю: гений сыска, умница, мозг команды, я сам неоднократно об этом говорил, но…

Всё это было наверху, в цивилизованном мире.

А здесь, внизу, в измерении «война», Петрович был страшной помехой и, не побоюсь этого слова, подставой для всей команды.

Не знаю, может, и случайно так вышло, но обратите внимание: из всей команды при первом боестолкновении серьезно ранили именно его. И именно из-за него ранили всех остальных, особенно досталось Комиссарову, потому что пришлось тратить время на затаскивание Петровича в вагон.

А потом он неловко прыгнул и таким образом в очередной раз подставил всю команду, пришлось его вытаскивать из-под огня, в результате чего мы все чуть не погибли.

Ну и повторюсь ещё разок… Вы помните, по чьей вине мы ввязались во всю эту передрягу?

– Живей, орлы, живей! – торопил Стёпа. – Некогда отдыхать, напрягитесь, немного осталось…

Ну вот, видите? А теперь, вместо того чтобы бежать во всю прыть, спасая свои шкуры, мы вынуждены изо всех сил напрягаться, волоча этого… гхм… товарища, в общем, и при этом двигаемся как минимум в два раза медленнее, чем если бы перемещались налегке. Погоню за нами отрядят обязательно, как только на станции очухаются и выделят боеспособных людей, так что это лишь вопрос времени.

И этого времени у нас в обрез.

Ну и как, по-вашему, не подставляет ли нас толстый недотепа и в этот раз?

В общем, от этой нервной спешки и дикой нагрузки я где-то к середине пути так вымотался, что стал скверно соображать. И тут меня посетила замечательная мысль…

Вот если сейчас Стёпа пристрелит Петровича… нет, это я так, в плане гипотетических рассуждений… Хм… Тогда мы сможем бежать налегке, и наши шансы на спасение увеличиваются чуть ли не в разы.

Вы не поверите, но Петрович, прилипший к моей спине, словно бы уловил мой тяжкий ментальный посыл и слезно простонал:

– Мужики… Бросьте меня к е… маме… Уходите сами, я вас торможу…

– Нельзя тебя бросать, ты слишком до хера знаешь, – грубо ответил следовавший сзади Стёпа. – С тебя столько информации сдоят, что нам потом однозначно не жить.

– Ну… тогда пристрелите меня, – совершенно серьезно заявил Петрович. – Спасайтесь, со мной вам не уйти.

– Не могу, патронов нет, – так же серьезно ответил Стёпа и щёлкнул затвором, очевидно демонстрируя отсутствие патронов, – я не видел, поскольку не мог обернуться. – Последние у платформы потратил.

– О господи… ну тогда…

– Петрович, заткнись! – не выдержал Стёпа. – Терпи молча, осталось недолго…

Чуть позже я понял и осознал, что это был приступ малодушия. Но в тот момент… Можете считать меня негодяем и подлецом – в тот момент я искренне желал Петровичу смерти. Если бы Стёпа пристрелил его или Юра зарезал – неважно, я бы принял это как должное.

И за этот приступ мне потом всё время было стыдно. Не перед Петровичем и ребятами, они-то даже и не узнали об этом, а перед самим собой. За то, что дрогнул в минуту тяжких испытаний и на какое-то время утратил себя…

Добравшись наконец-то до заветной двери, мы получили возможность немного передохнуть: уложили Петровича на пол и сами упали рядом. Стёпа сходил на разведку и вернулся спустя минуту с хорошими новостями.

– В тоннеле пусто. Дрезина на месте.

Здо́рово! Вражьей активности нет, Петровича дальше можно не тащить, в самом деле, это очень хорошие новости.

Помимо дрезины на подстанции было ещё несколько полезных штуковин: пожарный щит, металлический шкаф с инструментами, и несколько касок с рабочими налобниками [11]. Вот это было очень кстати: наши фонари погибли ещё при первом боестолкновении, мы их просто побросали, когда грузились в поезд.

Так… Может, кто-то подумал, что мы прыгнули на дрезину и помчались? Согласен, это было бы здорово, но на деле всё получилось немного сложнее. Эта допотопная штуковина на ручной тяге стояла прислоненная боком к стенке, так что пришлось всей толпой тащить её и устанавливать на пути. Весит она как минимум полтонны, а то и поболее. А поскольку все, кроме нас с Юрой, были ранены и не могли особо напрягаться, основная нагрузка опять легла на нас.

– Ух, ёпп… – возмутился Юра. – Эта дрянь из свинца, что ли?

Если я переживу этот сумасшедший день, непременно пойду лечить грыжу. Нет, я ничего не знаю про грыжу и до сегодняшнего дня никогда о ней не думал, но теперь я уверен: она у меня есть!

На этом, однако, сложности не кончились. Места на дрезине было чрезвычайно мало, так что о комфортной езде такой толпой не могло быть и речи. Примерившись и так и этак, мы плюнули на это дело, уложили на дрезину Петровича и пошли пешочком, толкая дрянную железяку перед собой. Действительно, транспортное средство на ручном приводе.

Вскоре впереди показалась развилка.

Мы остановились и отправили Юру на разведку. Через некоторое время он вернулся и доложил:

– Чисто. Никого нету.

Это меня ни капли не удивило. Диверсантам нет смысла сидеть на развилке и ждать нашего возвращения. Они отправили нас на верную смерть и спокойно утопали по своим диверсантским делам. А вот куда именно утопали, это уже другой вопрос.