Лев Пучков - Мёртвый город

Стёпа с удовольствием продемонстрировал два магазина-мутанта (на 30 патронов) и сказал, что это спецзаказ, «антистилетная заготовка».

– Неплохо, да? Дяденька считает до двадцати. Ждёт, что сейчас будет перезарядка… А её нет. Сюрприз однако.

– Теперь уже не сюрприз, – сказал Юра. – Теперь он всех своих братьев предупредит, что у тебя такие магазины.

– Не думаю, – покачал головой Стёпа. – Стереотипы – сильная штука. Скорее он будет думать, что обсчитался. И немудрено, «наймы» такой неслабый фон делали, запросто мог пропустить пару выстрелов.

– Ню-ню…

Вскоре пришёл Иван. Принёс бутылку с водой, сказал, что санки готовы, а днёвку будем оборудовать в Володиной квартире.

– Это не совсем рядом, придётся немного прогуляться. – Он показал на карте. – Но если успеете до света, не страшно. А и не успеете, там везде можно пройти дворами, Вовчика все знают, так что проблем быть не должно. Зато никаких лишних движений и никого беспокоить не придётся.

– Хорошо, пусть будет так, – согласился Стёпа. – За сколько дойдём?

– С раненым на санках… – стал прикидывать Иван. – Привалы на пробив обстановки… Так… Ещё дрова захватим, вторые санки…

– Дрова?!

– Не, ну а чё? Что нам, впотьмах шастать по тамошним «дровяникам»? Вязанку на санки, и вперёд. Всё равно раненого повезем, так что на скорость не повлияет.

– Блин… У меня просто слов нет…

– Да нормально, нормально всё! – весело одобрил Юра – похоже, такой местечковый подход к конспирации его немало забавлял. – Дрова – это первое дело. И пожрать что-нибудь надо.

– Естественно, и пожрать возьмём, куда ж без этого. Кстати, надо будет Валентине сказать, чтобы блинов постряпала, а то моя не успеет, и так весь день печёт.

– Ещё и пожрать…

– Ну так… Эти хлопцы, с которыми будем встречаться, они тут сколько находятся?

– Шестые сутки уже.

– А с хавчиком у них как?

– Никак. Засада – минус практически весь запас. Беспилотник им должен был провиант и аккумуляторы сбросить, ну и кое-что по мелочи, но не получилось.

– Ну вот, а ты говоришь. Без жратвы – никак. Без дров тоже. Понятно, что лишние движения, но деваться некуда, придётся тащить.

– Ладно, дрова так дрова, – окончательно сдался Стёпа. – За сколько дойдём?

– Два с половиной часа. Это с запасом. Два на маршрут, полчаса на все остановки и всякие мелочи.

– Хорошо. Выходим в четыре тридцать.

– Лады. Ну всё, отдыхайте спокойно, мы покараулим.

Катя, Виталик и Валентина расположились в одной комнате, мои коллеги с Маратом в другой, а мы оккупировали кухню в привычной компании: Виктория, Шаляпин, Нинель и я.

В Уютном Местечке кухня была не в пример просторнее, метров двадцать, наверное, – здешняя по сравнению с ней казалась жалкой каморкой Папы Карлы.

Вместо дивана тут был жёсткий топчан с постеленными сверху половиками, а Виктория примостилась на детской раскладушке, закутавшись в целый ворох штор. Несмотря на отсутствие печки, было не особенно холодно, возможно, из-за малого объёма помещения и из-за того, что полдня тут готовили. В Уютном Местечке, через пару часов после того как прогорала печка, было заметно прохладнее. А может, просто тут дом стоял так, что в окно не задувало.

Мы с Нинелью глупостями не занимались, просто лежали, крепко обнявшись, и грели друг друга. Нет, нас не смущал тот факт, что раскладушка Виктории была у нас буквально в ногах, – бабка вовсю храпела, и понятно было, что сейчас это не имитация.

Просто не было настроения. Чужой дом, новое место, переживания насыщенного событиями дня, перемены в Судьбе. Смешно звучит после всего вышесказанного, но мы теперь «на нелегале».

Спал я урывками, никак не мог полноценно отключиться, даже проверенная методика погружения не помогала.

Набегался за день, адски устал, нет бы сразу уснуть как убитому…

Но как доберусь до «дна», вижу там Марата на двери. Окровавленного, истерзанного, со смертной тоской во взгляде – причём чётко так, выпукло, ярко, как вживую. И «картинка», ко всему прочему, приправлена тошнотворным запахом: пот, кровь и свежий кофе.

Брр… Вздрагиваю, содрогаюсь весь, как будто тело судорогой свело, просыпаюсь. Пытаюсь понять, где я, прислушиваюсь, вроде Виктория храпит привычно где-то рядом, но почему-то не в той стороне, где обычно, и нет подо мной родного продавленного дивана, жёстко что-то…

– Тю-тю-тю, сладкий мой… Спи-спи-спи, всё хорошо…

И вроде бы день был богат на всякого рода картинки, но почему-то застряла в памяти именно эта. Застряла и не отпускает, навязчиво так лезет в душу, скребёт острыми шурупами, торчащими из дверных петель.

Пойти, что ли, посмотреть на Марата, убедиться, что он уже не на двери, что перебинтован, ухожен и спит спокойно?

Да нет, что за глупости. Я-то знаю, что он здесь, что всё в порядке. Да и вставать лень, даже шевелиться не хочется.

Так, пошли опять на погружение, расслабились, дышим ровно, вдох – четыре выдоха, выгоняем всякие мерзости из головы…

Море… Кораллы… Я Ихтиандр, мутант с жабрами, счастливо улыбаясь, иду на глубину…

Плавного погружения не получается. Восприятие, схлопотавшее за день избыточную дозу впечатлений, создаёт водовороты и завихрения, пока иду ко дну, вижу хаотично поданные сценки и групповые фото в желтоватом фильтре под ретро, с текстурными царапинками и «шумом».

Комендант курит «Беломор», морщится, спину растирает.

Трёт пальцем дульный срез моего автомата. Штык в руках вертит.

Дежурный докладывает о прибытии Никиты. В струнку тянется, разве что руку к головному убору не прикладывает, побаивается коменданта.

Комендачи на крыльце улыбаются, перебирают свежие сплетни.

Потом мутная волна, и вот они уже все с простреленными головами, колеблются, расплываются, набухают, как утопленники под водой, и смотрят на меня пристально, как будто хотят что-то сказать…

Господи… Эти люди ещё месяц назад жили своей мирной жизнью и даже представить себе не могли, что в наше время, в нашей Стране с ними случится ТАКОЕ…

Комендант ОБЖ в школе преподавал или ЖЭУ руководил, дежурный, наверное, на хлебовозке рассекал, а комендачи в офисе сидели, в «Танчики» гоняли или в «Варкрафт»…

– Тю-тю-тю, сладкий мой… Спи-спи-спи, всё хорошо…

Стёпа сказал, что утром Марат самостоятельно не сможет подняться. Знаете, а я и сам еле встал, хоть и не висел накануне на двери. То ли топчан жёсткий, то ли перетрудился вчера, бегал, метался, мешки с мукой таскал… Да, пожалуй, мешки – это чересчур, запредельная нагрузка для оголодавшего организма.

Чувствовал я себя восьмидесятилетним стариком с целым букетом заслуженных немочей, подагрой, ревматизмом, ишиасом и проч., и проч., – у меня так всё болело и ныло, что впору было заплакать.