Сергей Зверев - Порт семи смертей

Татаринову не составило труда понять доклад Исмаила.

– Да, молодцы – согласился он, – конец – делу венец.

Ну вот, собственно, и все. Татаринов закурил сигарету. Муку привезли, с местными пообщались. Попытались выяснить с легионерами, кто из нас круче.

Выполнив свою работу, грузчики и водители разбежались по домам, не забывая прихватить вознаграждение в виде одного мешка муки.

Через четверть часа на складах остались только люди Исмаила и неполный взвод Татаринова.

Докурив, кавторанга подошел к командиру гвардейцев.

– Где помощь, Исмаил, где люди? За пять минут бандиты и без французов вас в фарш превратят.

Исмаил показал туда, где засели вооруженные боевики, потом ткнул во французов с их броневиками и покачал головой.

– Давай, звони своему президенту, объясни ситуацию. Если они полезут сейчас, то отобьют продовольствие и растащат его.

Исмаил начал говорить, что по достигнутой договоренности легионеры не должны нападать на склад и что он не знает, когда придет помощь, так как у президента мало людей, большая часть из которых охраняет его собственную резиденцию.

Против сотни боевиков и сотни десантников Татаринов ощущал себя лилипутом. Да еще и показушно замершие напротив три новеньких французских БМП (VCBI) с автоматическими пушками калибра двадцать пять миллиметров давили на душу. Ну куда там!

Майор Паскаль сидел и чесал выросшую за ночь щетину. Ему нужно было побриться, но он отложил уход за собой на неопределенное время…

По донесениям его людей, русские применили мощное высокоточное оружие. Теперь его руки были полностью развязаны. Он может начать играть всерьез. Майор не горел желанием подставлять своих солдат под русские пули и запланировал достать из рукава своего туза в виде фрегата, пришвартовавшегося только что в порту.

Майор связался с капитаном корабля и отдал ему приказ на поддержку наземных войск, окруживших на данный момент склады Республики Джибути.

Готовясь к выполнению боевой задачи, по кораблю забегали матросы, занимая места у пультов управления.

Командир французского десанта связался с капитаном корабля и сообщил ему, что цели будут подсвечиваться.

Татаринова мучило сильное желание убраться подальше из этой страны, но пока склады не были в безопасности, он должен оставаться здесь. Да и выпустят ли с миром? А прорываться через кольцо не стоит и пробовать. Блокада.

Док, перевязав всех кого надо и не надо, сидел в задумчивости на валуне, когда увидел, как со стороны океана к ним что-то движется.

– Воздух! – заорал он и успел ткнуться лицом в землю.

Залп из четырех ракет накрыл оба пулеметных расчета, расположенных на сопках, а также две караульные вышки с часовыми.

У Татаринова еще двое были убиты, а люди Исмаила оказались уничтоженными полностью, кроме него самого.

После налета аборигены, улюлюкая и потряхивая оружием, немедленно бросились в атаку.

С русскими не сражались, их просто планомерно убивали.

Морские пехотинцы приготовились забрать с собой на тот свет как можно больше ублюдков.

– Занять позиции! Приготовиться к отражению атаки! – Приказы были направлены только на то, чтобы своим уверенным голосом подбодрить подчиненных. И без того все давно сидели на своих местах. Татаринов связался с Голицыным.

– Старший лейтенант! Ты где там лазишь?! У меня тут полная жопа! По нам лупят из ракетной установки. Это наверняка с корабля, – Татаринов посмотрел на одну из сопок. Верхушки у нее уже не было. – Найди и уничтожь установку!

– Есть уничтожить.

Голицын успел немного прийти в себя, сидя на ящиках с патронами обдуваемый утренним ветерком. Они забрали все, что было, как и приказал Татаринов. Катерок резал волну и уверенно шел к берегу, совсем недавно расставшись с сухогрузом. Им осталось перегрузить добро на какой-нибудь грузовичок и отвести на склад, а тут такое: «Вывести из строя ракетную установку на вражеском фрегате». Ептыть, за что хвататься-то?

Голицын посмотрел на своих соратников, находящихся вместе с ним на захваченном катере и возвращающихся с боеприпасами обратно в порт. Успеют ли они хоть что-то предпринять? Помочь своим, оказавшимся в критической ситуации.

Старший лейтенант сориентировался и велел направляться на полном ходу к французской базе.

Диденко засомневался:

– Не слишком ли это лихо?

Поручик в несвойственной ему недружеской манере сухо отреагировал, указав, что приказы не обсуждаются.

Аденский залив немного волновался с утра, но он нисколько не мешал катеру идти с максимально возможной скоростью.

Когда берег стал четко виден, Голицын без труда разглядел рядом с французской базой современный фрегат.

– Слушай приказ! Приготовиться к штурму корабля. Времени нет, поэтому… идем на таран!

Их видели на радарах, у них запрашивали ответные позывные и… ничего не предпринимали. Благодаря тому, что они находились на французском судне, Голицын рассчитывал на замешательство. По своим не будут стрелять до последнего.

Других вариантов на данный момент у него не было. Они не взяли снаряжение, они не взяли мины. Ничего нет. Как хочешь, так и выводи фрегат из строя.

На носу военного корабля было установлено скорострельное орудие. Когда до французского судна оставалось не более трех кабельтовых (шестьсот метров) в сторону русских развернулась автоматическая пушка. Расстояние стремительно сокращалось, но орудие пока молчало, что увеличивало шансы на успешный таран.

Капитан французского фрегата принял доклад от подчиненных о приближении катера пять минут назад, но не предпринимал никаких действий, несмотря на то что на позывные катер не отвечал. Не желая навредить своим, он отправил запрос о судьбе катера на базу. Кто-кто, а Паскаль-то знал, что он выставил на закате для охраны акватории своих людей, но все попытки связаться с экипажем ни к чему не привели.

Катер с морпехами приближался на полной скорости. Экипажу фрегата нужен был какой-то приказ.

Капитан судна нервничал. Начальник базы тянул до последнего, но наконец родил:

– Если за двести метров от вас не сбросят скорость, уничтожьте.

Паскаль был истинным французом, а в легионе служили все кому ни попадя, поэтому он рассудил здраво: с малой долей вероятности, он может убить кого-то из своих соотечественников, отдавая подобный приказ. Если что, ну не разобрались, обстановка-то накалена.

Голицын поздно понял, что надо было бы забирать немного ближе к корме, потому как пушка, которая стояла на носу, не могла простреливать все вокруг себя на триста шестьдесят градусов. Банально мешала надстройка корабля.

Расстояние сокращалось.

– За борт! – скомандовал Голицын, когда по ним открыли огонь, и сам спрыгнул в воду.