Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)

Молча протянув китайцу левой рукой счёт, правой я небрежно расстегнул пуговицу на пиджаке. Кобура без замка, и если сделать это прямо сейчас…

— Нет нужды доставать оружие, месье Дюпре, — холодно произнёс китаец. По-прежнему глядя мне в глаза, он спокойно разорвал счёт и аккуратно убрал клочки бумаги в карман.

— Будьте добры, следуйте за мной. Вас уже ждут.

С этими словами Ван Линь скрылся за ширмой. Окончательно заинтригованный поведением китайца, я осторожно «проследовал» за ним. Судя по всему, первоначальная догадка оказалась верна, и я действительно вступал сейчас во что-то весьма… плохо пахнущее. Совсем некстати вспомнился стальной блеск клинка Мурамасы Сэндзо, и, исчезая словно утренний туман, моё утреннее хорошее настроение помахало мне на прощание ладошкой. Шедший впереди Ван Линь распахнул какую-то дверь, я заглянул в открывшуюся за дверью комнату и…

— Елки зелёные, Андрюха, ну сколько можно тебя ждать?

— Здравствуйте, Виктор Викторович, — с грустью ответил я, разглядывая мощную фигуру бывшего генерал-майора ФСБ, а ныне почётного «покойника» Виктора Викторовича Стрекалова. — А я так надеялся, что вы умерли.

— Представляешь, — рассказывал спустя полчаса Стрекалов, развалившись на изящном китайском диванчике, — сижу я в баре, потягиваю свой коктейль, а надо мной — здоровенное дерево, под которым ещё Роберт Льюис Стивенсон любил джина тяпнуть… с тоником.

— Прямо в баре дерево? — уточнил я на всякий случай.

Стрекалов широко развёл руки, словно собираясь охватить ими всю комнату:

— Вот такое, блин! Ни одна пилорама не переварит. Япошки, стервецы, когда этот отель строили, не стали его рубить, а прямо вокруг ствола стены возвели. Красиво, удобно, необычно — туристы писаются от восторга. Представляешь: до океана — сто метров, дерево это, коктейль и ни одной русской рожи на всём острове! Нет, Андрюха, мёртвый сезон на Гавайях — это сказка.

Он задумался, почесал в затылке, возвёл глаза к потолку. Наблюдая за мечтательным выражением, появившимся на его лице, я решил, что на Гавайях генералу и впрямь понравилось. Он уже минут двадцать описывал мне все прелести этого райского уголка и останавливаться, похоже, не собирался. Темнит, темнит Виктор Викторович…

— Короче, тут они меня и сцапали, — неожиданно закончил Стрекалов. — Твой приятель Эвер, между прочим. Так что накрылся мой бессрочный отпуск драной панамкой. А жаль.

Поймав его быстрый взгляд, я недоверчиво хмыкнул. Со Стрекаловым мы были знакомы много лет, и этот номер я видел уже не раз, и не два, и даже не двадцать два раза. Очень он любил прикинуться этаким деревенским валенком с большими и тёплыми ушами. К моему величайшему сожалению, за этой маской скрывался жёсткий, хитрый, умный и очень опасный профессионал. Стрекалов проработал в разведке почти сорок лет, прошёл весь путь от лейтенанта до генерал-майора, долгое время был нелегалом, служил в КГБ, ФСБ, СВР — словом, ладно скроенная овечья шкура скрывала матёрого волка, который играючи перекусывал пополам таких горе-разведчиков, как я. И была у Стрекалова ещё одна черта, многое определявшая в наших отношениях: так же, как и я, генерал не продавался. Только в отличие от меня он служил идее, которая была стара как мир: Родина превыше всего. Стрекалов беззаветно любил Россию. Не то жалкое подобие Советского Союза, которое осталось после горбачёвской перестройки, а истинную, великую Россию. Он любил эту страну даже такой, какой она была сейчас, но рисковал жизнью ради той России, о которой мечтал.

— Удивительно интересная история, — вежливо сказал я. Он кивнул.

— Я знал, что тебе понравится. Два дня репетировал. Ты вчера работал с французами?

— Осматривал местные достопримечательности, — ответил я. — Ребята из DST ошиблись. Это не тот человек.

— Знаю, — ответил Стрекалов. — Это не имеет значения. Я хочу, чтобы ты пригляделся к окружению Сиретта.

— Зачем? — удивился я. — Есть там, правда, одна милая девушка…

— С весёлыми сиськами? — усмехнулся Стрекалов. — Ну, к этой мисс лучше присматриваться лёжа. Или на ощупь.

— У меня такое ощущение, что вы всё это время за мной подглядывали, — сознался я.

— Так и есть, — согласился он. — Только не подглядывал, а приглядывал, так будет правильней. Помнишь Чэна?

— И он тоже? — удивился я. — Надо же. Никому верить нельзя. А у вас, я вижу, сложились тёплые отношения с китайцами?

— Не только с китайцами. С Кэрроллом я знаком уже лет двадцать. В своё время он выставил меня из Англии.

— Кто такой Кэрролл? — удивился я. Стрекалов расхохотался.

— Твой приятель, лорд Гренвилл. В молодости у него был оперативный псевдоним: Кэролл.

— Ага, — сказал я.

Только сейчас я осознал, почему всё это время имя Чарльза казалось мне знакомым. Чарльз Латуидж Доджсон — настоящее имя Льюиса Кэрролла. Теперь понятно, почему Рихо так развеселился.

— Так, — рассердился я. — Всё мне надоело, жизнь стала немила, и вы, генерал, мне больше не указ. Тоже хотите поймать Абу аль-Хауля? Вам-то он зачем, вы же теперь покойник, да ещё с двухлетним стажем?

— Дурак ты, Андрюха, — серьёзно сказал Стрекалов. — Ни хрена не понимаешь. Сколько лет я с тобой мучаюсь, и каждый раз одна и та же прелюдия. Пока тебя не растолкаешь, пока тебе морду пару раз не набьют, толку от тебя — как от поросёнка — сала.

— Так объясните, — буркнул я. Стрекалов усмехнулся.

— Тебе как, попроще? Тогда расклад такой: сейчас в России делят власть. Между одними ворами и другими ворами. Поскольку я официально не существую, у меня развязаны руки. В отличие от тех людей, которые думают так же, как и я, но остались в России и ни черта сделать не могут. Денег у меня достаточно. За последние десять лет из России вывезено сотни миллиардов, и мне хорошо известно, кто владеет этими счетами. Пока ещё ни одна сволочь не отказала.

— Рэкет, — констатировал я. — Вы — уголовник, генерал.

— Я — экспроприатор, — жёстко ответил Стрекалов. — Ты же знаешь: говорить с этой мразью на языке закона можно, но очень недолго. Не смогут купить — убьют. Мы начали говорить с ними на их языке, и теперь к нам прислушиваются.

— Кто это — мы?

— Ты что же, думаешь, я герой-одиночка? Угоняю машины, продаю, а деньги раздаю по детским домам? Я ещё не сошёл с ума. В России достаточно людей, которые хотят жить в стране, а не на задворках Запада. Кто-то работает там, кто-то, как я, — здесь. Никаких переворотов, никаких революций — медленное и планомерное выдавливание сволочи из верхних эшелонов власти.

— А флаг у вас есть? — поинтересовался я. — В таком деле без флага нельзя.

Стрекалов даже не поморщился.

— Тебе знакомо такое понятие: «мондиализм», Андрюша?