Павел Захаров - Общий враг

Бойцы держали на мушке мужчину в темных брюках и футболке. Тот уже опустился на колени и завел руки за голову.

– Мы его взяли! – быстро доложил по рации один из бойцов, обходя задержанного с фланга. Тот продолжал стоять на коленях, ожидая своей судьбы.

Через пару-тройку секунд в помещение вбежали еще пять человек. Стало заметно светлее – по стенам заплясали круги света от тактических фонарей.

Бойченко не сопротивлялся. Конечно, сам виноват – подставился, как какой-то… Ладно. Критику оставим на потом, а сейчас надо думать, что делать дальше. Американцы, как Сергей и предполагал, не стали стрелять. Уже хорошо. Он будет молчать до тех пор, пока его не спросят. А спросят – единственное, что он сможет ответить, – «Я обладаю дипломатической неприкосновенностью». Его статус будет официально подтвержден консульством. Машину, конечно, обнаружат. Будем надеяться, что у них хватит ума не влезать в салон сразу. Стикер на лобовом стекле и окнах дверей, свидетельствующий о специальном статусе транспортного средства должен будет их задержать. Но… Хм, сейчас ночь, всегда можно будет сказать, что ничего не было видно и того требовала оперативная обстановка… Мда. Ситуация осложнилась, но не настолько, чтобы на операции можно было поставить крест. Ну что же… Переходим к плану «Б»…

Пока двое солдат держали его на прицеле, третий аккуратно, даже – осторожно, но в то же время – предельно внимательно провел личный досмотр. Бойченко не волновался – карманы были пусты. Прибор ночного видения лежал где-то возле трубы, разбитый в результате падения. Нож… Ну, нож. Ерунда. Основное оружие оставалось в машине. Сергея мягко, но властно уложили грудью на пол, на пыль и крысиный помет. В носу зачесалось. Тонкая пластиковая петля была быстро одета и затянута на правом запястье. После этого руку быстро завели за спину. Затем ту же операцию провели с левой рукой. После этого, убедившись в том, что задержанный не представляет опасности, американцы подняли Бойченко на ноги. Теперь он стоял в центре кольца, окруженный солдатами. Глаза еще болели, и свет от тактических фонарей слепил нещадно. Фигур не было видно вообще – только силуэты, сливающиеся и шевелящиеся как амебы. Темные пятна с неясными очертаниями, хрустящие гравием и осколками битого стекла. Тот же самый военнослужащий, который отдал приказ осмотреть помещения фабрики, задал первый вопрос.

– Ты кто?

Бойченко не успел ответить.

– Сэр, вы должны это увидеть… – сказала чья-то рация.

Сергей понял, что они нашли машину. Ну что ж… Это было дело времени. Ваше слово, товарищ маузер.

– Оп-па! Они кого-то взяли, – Родион с трудом разобрал донесение, добравшееся до него сквозь эфирные шумы.

– Кого?

– Не услышал. Долбаная рация… Вроде мужика какого-то.

– И чего теперь?

– Сюда привезут, посмотрим.

– Эй, Зак, какие новости?

– Мы взяли кого-то…

«Хаммер» снова сдал назад и влево, осветив фарами проезд. Через десять секунд, мимо него, один за одним проехали броневики и остановились возле входа в бункер. Фары погасли, и в темноте хаотично заиграли яркие лучи фонариков – из машин выбирались бойцы. Павел, вывернув голову, старался рассмотреть, кто был доставлен группой. Но темнота не позволяла увидеть подробности. Было слышно, как хлопают двери, доносились неразборчивые голоса. Вокруг машин двигались силуэты, тускло бликовало оружие.

– Fucking radio… – ругнулся Родион, – рация окончательно перестала работать! Черт…

– Может быть, настройки сбились, – предположил Павел, разглядывая панель управления радиостанции и пытаясь понять, как она работает.

Дизайн был очень простой, даже аскетичный. Техника, предназначенная для армии, не должна быть сложной. С ней должен был управиться самый тупой солдат. Три тумблера, две круглые ручки. Экранчик. «Вкл.» и «Выкл.»

– Ты ее сломал! Ты сломал рацию, Родька! – с притворным ужасом в голосе и таким же выражением лица произнес Павел, – что же теперь будет? Тебя выгонят из армии. За порчу казенного имущества.

– Не, не выгонят. Новую дадут.

Родион продолжал безуспешные попытки реанимации засбоившей техники. Но из динамиков, на которые он вывел трансляцию, раздавалось только шипение разного уровня громкости и то и дело доносились хрипы, клекот и свист, столь нечеловеческие, что создавалось впечатление, будто армейская радиостанция ловила прямой эфир из самой преисподней.

Неожиданно по борту броневика постучали и в окне водительской двери возникла физиономия солдата. Тот знаком показал Родиону открыть дверь.

– Что?

– Зак, твоя рация…

– Моя долбаная рация сломалась.

– Ты нужен капитану немедленно…

– Зачем?

– Парень, которого мы взяли… Он говорит, что он русский.

Захаров-младший пару секунд переваривал услышанное.

– Это что, шутка?

– Нет. И у него дипломатическая неприкосновенность…

– Ни хрена себе… – Родион повернулся к брату.

– Чего… – Павел понял, что происходит что-то необычное.

– Ты слышал… В смысле – понял, что он сказал?

– Не понял, но по твоему виду чувствую, что что-то интересное.

– Более чем! – Родион быстро выбрался из «Хаммера», уступив место пришедшему.

– Я с тобой! – Павел поспешил за братом, схватив камеру. На передней панели горела маленькая красная лампочка. Камера продолжала писать. – Эй, погоди, так что произошло-то?

Но Родиону уже было некогда отвечать.

– Привет, братан. Что случилось? Что все бегают, как ненормальные?.

– Еще один русский, Реяс…

– Ух ти… На трубе? Да? Русский?!

– Точно.

Тяжелая стальная дверь открылась на удивление легко и бесшумно. Внутри бункера было существенно прохладней, чем на улице. Единственный источник света, пыльная люминесцентная трубка, висящая под низким потолком тамбура, истерично подмигивала и издавала легкое жужжание. Осторожно наклонив голову, чтобы не задеть ее, Павел прошел за братом. Родион завернул вправо, к чуть приоткрытой двери командного пункта. Рядом с входом стояли трое солдат, видимо из группы быстрого реагирования, которая доставила задержанного. А из самого помещения доносились голоса. Павел приготовил было камеру, но один из бойцов, повернувшись к нему, накрыл объектив рукой и перегородил дорогу.

– Назад!

Родион обернулся к брату и махнул рукой.

– Стой тут. Дальше нельзя.

– Хорошо… – разочарованно согласился Павел, однако сделал еще пару коротких шагов вперед, демонстративно выключив камеру. Дверь в помещение командного пункта оказалась приоткрыта, и в этот неширокий проем Павел видел часть помещения – угол массивного стола, стоящего на толстых пружинах, вмонтированных в бетонный пол, светящиеся экраны двух ноутбуков…