Павел Захаров - Общий враг

После этой тирады Надя побелела, будто бы даже усохла, уменьшилась в размерах и, смирившись с неизбежным, обреченно прошептала:

– Ну все. Теперь точно уволят…

Бойченко коротко и жестко хлопнул ладошкой по затылку сидящего за рулем Коровина. Тот аж ойкнул от неожиданности.

– Машину ты, Коля, давал мне. С меня и спрос. А группа тут ни при чем, ясно?

– Знаю я, Сережа, какой с тебя спрос… – прошипел Коровин, потирая ушибленное место.

Оказавшись за стенами российского представительства, все первым делом, по очереди, отправились в душ. Смывать с себя пыль и гарь, которыми пропитались за те неполные, но очень долгие три дня. Коровин уволок Бойченко к себе в кабинет, требовать подробнейшего отчета о произошедшем, особенно упирая на уничтоженную автомашину и утраченное оружие.

– Оружие, – распалялся Николай Петрович, и его вопли разносились по коридорам консульства, – ты оставил врагу!

– Слушай, Вася, ты не переигрываешь, нет? – тихо сказал Бойченко, когда двери кабинета были плотно за ними закрыты, – уймись уже. Там после бомбового удара ничего остаться не могло в принципе.

– Ты мне на один вопрос ответь, Сережа, – Коровин неожиданно схватил Бойченко за грудки и с силой прижал к стене. Его всего аж трясло, – как так получилось, что и эти там были?! Как они в бункере оказались, а?! Там лежит наша бомба! И вдруг журналисты туда приезжают, авиация откуда-то появляется… Потом американцы записи изымают! А не найдут ли они что-нибудь на этих пленочках, а? Как ты мне все это объяснишь?!

– Тебе я ничего объяснять не должен, ясно? Твое дело – обеспечение. Ты обеспечил, молодец. И главное, что тебе надо знать обо всем этом, так это то, что дело сделано, – Бойченко легко оторвал от себя Коровина, устало опустился в кресло и прикрыл глаза. – Понятно? Сделано… Все. А раз сделано, то… Не гунди. Просто отправь нас домой.

– Василий Федорович…

Дверь открылась и в кабинет заглянул Павел.

– Чего? – хмуро глядя на Сергея, отозвался Коровин.

– Я хотел спросить – откуда можно домой позвонить?

В Ирак группа попала через Турцию, а возвращалась рейсом через Объединенные Арабские Эмираты. Коровин предложил не ждать до следующего дня, а уезжать сразу же, как только появится возможность. Возможность появилась, и ею, конечно, воспользовались. Рейс на Москву, с пересадкой в ОАЭ вечером того же дня. Из аэропорта Багдада самолет взлетал в режиме светомаскировки, исключительно по приборам. Все бортовые огни были потушены, даже взлетные. Шторки иллюминаторов были опущены, свет в салоне приглушен до самого минимума. Впечатления были усилены резким набором высоты. Пассажиры, среди которых было много военных, даже ахнули – так резко пилоты взяли штурвал на себя. Будто бы летчики решили уйти в небо свечкой или даже сделать «петлю Нестерова». Когда безопасная высота была набрана, свет включили и позволили поднять шторки, хотя в последнем случае это было, наверное, бессмысленным. За окном была ночь. Самолет летел в непроглядной темноте. Салон наполнился гомоном и шумом. Кто-то летел в отпуск, кто-то возвращался домой.

– Серый… Слышь…

– Чего? – тихо отозвался Бойченко и покосился на дремавшую у него на плече Надю. Девушка сидела у иллюминатора, а Павел занимал место справа от Сергея, у прохода.

– Я думал, может ты это… ну… расскажешь.

– Чего я расскажу?

– Ну как чего… Про бункер. Как там, в общем… Ну, ты понял.

– Охренел, что ли? – Сергей еще раз проверил, не проснулась ли Курочкина. – вот прям щас взял и рассказал.

– А когда?

– Никогда.

– Серега, ты чего… Мы же там тоже были, видели, что и как… Ты же сам нам рассказал про эту… штуку.

– А теперь, я чувствую, что буду жалеть всю оставшуюся жизнь…

– Так что там было-то? Я никому не скажу. Честное-пречестное! – после паузы снова спросил Захаров.

– Все умерли!

– Об этом я и без вас, Сергей Батькович, догадался.

– Я не помню, что там было.

– Бомбой по голове сильно ударили?

– Да.

– Понятно… Серега… Серега!

Бойченко не отвечал. Он отвернулся к иллюминатору и всем своим видом показывал назойливому собеседнику, что внимательно смотрит в окно, будто самолет летел над Парижем или ночным Лас-Вегасом. Черный овал иллюминатора здорово напомнил Сергею темный, бездонный провал шахты, над которой он стоял после того, как эта бездна проглотила Наджиба. Из глубины шахты раздался рыдающий вопль. Боевик, который первый спустился вниз, все еще был жив и радушно принял последнего гостя. Последние слова иракского полковника бились в мозгу Сергея, искали выход и, не находя его, высекали обжигающие искры… Рыдания перешли в нечленораздельные вопли и визг, эхом отражающиеся от стен, а затем в нечеловеческий, звериный крик. Стены раскачивались вокруг Бойченко, ненасытное жерло с ядерной начинкой на дне тянуло к нему щупальца, будто хотело забрать и его, похоронить там, глубоко, обернуть непроницаемой тьмой… Не-е-ет… Такого удовольствия он ему не доставит. Он выполнил задание. Сейчас бункер разнесут с воздуха – и все будет кончено.

Нет.

Не будет.

Не сейчас.

Поэтому надо уходить. Чтобы выполнить задание, задание данное самому себе, надо уходить. Уходить так быстро, как только возможно. Сергей рванул по лестнице вверх. Десять ступеней… Двадцать ступеней… Каким-то невероятным чутьем, сквозь толстый бетонный монолит, он различил, услышал нарастающий шум авиационных двигателей и буквально физически ощутил, как синхронно срабатывают замки, удерживавшие под крыльями ведущего А-10 тяжелые бомбы. Еще десять ступенек. Самолеты на форсаже уходили… Дверь… вверх, каждый в свою сторону, «кашляя» кассетами… Десять ступенек… ложных целей, оставляя за собой тающие павлиньи хвосты из белого дыма… Еще дверь… Последняя… Что-то очень сильно толкнуло бункер в бок. Будто гигант пнул многотонную конструкцию. Первые две бомбы проломили стены и, практически не снижая скорости, проложили себе дорогу вниз. Свет. Все. Он вышел. Не останавливаться! Не останавливаться! Налево! Еще один удар где-то за спиной, совсем близко. И вдруг земля поднялась под его ногами. Словно разбуженное исполинское чудовище решило выбраться из своего глубокого логова и наказать того, кто посмел нарушить его покой. В какой-то момент Бойченко потерял себя. Он оглох, ослеп и перестал существовать. Чудовище, так и не найдя в себе сил вырваться на свободу, рухнуло и рассыпалось на миллионы осколков, обратившись в обломки камней и короткие кудряшки арматуры.

…куда он шел? Сергей не понимал. Его болтало из стороны в сторону, как при штормовой качке. Мир был скрыт за какой-то красно-серой пеленой и насквозь пропитан пылью и гарью. Бойченко несколько раз свалился. Ноги с трудом держали его, да и он сам как-то не ощущал, разницы между «идти» и «лежать». Впрочем, сейчас для него не существовало разницы между «быть» и «не быть».