Сергей Зверев - Стальные стрелы

«И что мне сейчас сказать?! Что я передумал, давай в следующий раз?! – Рамазан тупо смотрел в пыльный борт «Волги». – Или сказать, что так в гости не ходят? А он скажет, что какая разница… ты меня звал, вот я и пришел. А я начну с ним спорить?! – Он опустил голову, мучительно ощущая, что сейчас не может подобрать тех правильных слов, чтобы, не теряя лица, отказать этому загнанному в угол человеку. – Мне сейчас просто некуда деваться. Я чеченец. Придется говорить то, что положено. А потом разберемся. Он все правильно рассчитал, умный, сволочь…»

– Проходи в дом. Ты мой гость, – хмуро выговорил Рамазан.

«Неудачное какое-то утро», – невесело подумал Султабеков и медленно поднялся.

– Отпусти его, – кивнул он на Арби, который не сводил глаз с глушителя, направленного прямо ему в живот.

Алексей подумал: «Рамазан не позволит застрелить Арби на его глазах».

Чижов раздраженно поморщился:

– Пусть идет, – нехотя ответил он. – Хотя чует мое сердце, доставит он еще мне хлопот.

Арби улыбнулся, тоже поднялся и выпрямился. Он понял, что еще поживет на этом свете.

– Я все понимаю, Рамазан, – сказал он на чеченском. – Тебе некуда деваться. Но так даже и лучше. Эти дураки сами загнали себя в ловушку. Теперь я знаю, где они. Сейчас я оставлю здесь свой караул и пошлю за подмогой.

Он сделал несколько шагов, подобрал свой автомат и, не оглядываясь, направился к машине.

Алексей и Рамазан проводили его тяжелыми взглядами. Каждый подумал о своем. Чеченец глубоко вздохнул, сплюнул под ноги, покачал головой и сказал:

Через полчаса рамазановский двор начал наполняться вооруженными людьми. О гостях Султабекова уже знало все село, и к нему начали сходиться родственники. Все выглядели озабоченными, хмурыми и никто не смотрел на четверых русских, которые расположились возле машины. Раненого Эльдара унесли в дом, и мать Рамазана пошла к своей родственнице, которая умела лечить травами.

Когда вооруженные чеченцы заняли все удобные места для обороны дома, во двор вышел Рамазан.

– Пойдем что-нибудь съедим. Там мама приготовила.

Алексей устало поднялся и пошел вслед за ним. Родственники Султабекова проводили спецназовцев внимательными взглядами. Двое из них начали говорить за спиной Сергея. Тот обернулся и ответил на чеченском. Затем вытащил «стечкин» и показал его. Ошарашенный чеченец кивнул головой.

– Что там? – кивнул головой Алексей в сторону парней.

– Они начали спорить, какого года мой «стечкин»… прямо как дети… один говорит, что их еще выпускают, – усмехнулся Сергей. – И еще сказал, что жаль, что мы сейчас в гостях у Рамазана. На улице он бы «шлепнул» меня и забрал бы пистолет.

Рамазан изумленно посмотрел на русского, который знает чеченский язык, но промолчал.

– Водки тебе не налью, – негромко сказал он, усаживаясь за стол, на котором стояли тарелки с горячим мясным бульоном. – Скорей всего еще воевать будем… Арби должен вернуться. Он думает, что я нарушу обычай и отдам вас.

Он вздохнул, посмотрел остановившимся взглядом в тарелку и медленно взял хлеб.

(Наше время стремительно разрушает границы между национальностями и сокращает до смешного расстояния между континентами. Дети растут быстро. Они взрослеют гораздо быстрее, чем это необходимо. Даже в тяжелейшие моменты истории, когда нации требовались сформировавшиеся бойцы, природа не очень торопилась, терпеливо и медленно взращивая своих сыновей. Обычаи и традиции, которые существовали столетиями, и казались незыблемыми, тают, как снег под солнцем, становясь неудобными, смешными и неуклюжими в современном мире. У жителей огромных городов появляются свои традиции, которые являются жизненно необходимыми, не кажутся отголоском старины и легко объяснимы. Ну, например, женский обычай не входить в лифт с незнакомым человеком… город меняет людей, и ничего с этим не поделаешь.

Маленькие нации (дожившие до нашего времени) сохранились именно потому, что, чувствуя разрушающее начало цивилизации, инстинктивно заставляли свою молодежь следовать обычаям предков, невзирая на очевидную глупость и ненужность того или иного обряда.

Старинный Кавказ с его институтом кровной мести породил обычай защищать гостя до последней капли крови. Невозможность оставить между собой и врагами достаточно большое расстояние (Кавказ невелик, это не Крайний Север, люди живут в тесноте, в республиках нет мест, где не ступала бы нога человека) предполагала надежду найти защиту и кров в любом доме, куда успеет добежать несчастный.

Порочная идеология и модели поведения главных «киношных» героев, где во главу угла ставится только собственное благополучие, с трудом пробивается в «кавказские широкие массы», чему весьма способствует традиционный ислам, ставящий на таком поведении свое жесткое и непререкаемое табу.

И в наше время на мусульманских праздниках небогатым семьям раздают мясо, на некоторое время действительно облегчая им жизнь. Для жителей крупных городов, уже живущих там четвертое или пятое поколение, такая модель поведения покажется совершенно отжившим архаизмом, но в маленьких кавказских аулах и селах это совершенно естественно. И обычай защищать гостя совсем не исчез. Впрочем, кровная месть в Чечне тоже считается негласной традицией, учитывая наличие оружия у населения и отсутствие твердой центральной власти.)

Чижов знал, конечно, как любой кавказец реагирует на слова «я твой гость». И понимал, что своим заявлением о гостеприимстве ставит Рамазана в положение, откуда у него только один выход.

Алексей не стал извиняться… как там? А, да, за причиненные неудобства… он даже не усмехнулся. Его мозг напряженно работал. Группа получила временную передышку, но дело еще не закончено. Недалеко от дома болтаются двое парней, они явно выполняют распоряжение Арби и стерегут русских, ожидая или подкреплений, или, что вероятнее всего, какого-нибудь кланового «авторитета», который убедит Рамазана отдать гостей, чтобы не затевать совершенно не нужного кровопролития между чеченцами. Да еще из-за кого? А Рамазан? А что Рамазан? Насколько Алексей разбирался в людях, он был уверен, что чеченец их не отдаст, честь для него дороже всего, он так воспитан. Его будут долго уговаривать, потому что рядом с ним находятся близкие родственники, которые, подчиняясь законам тейпа, не оставят своего. Дело это будет долгое, никто просто так не позволит себе расстрелять дом начальника личной охраны Джангуразова. Значит, время пока у Алексея есть. Не очень много, но есть. И надо придумать, как бы отсюда унести ноги. Разговор двух чеченцев за спиной Сергея тоже очень показателен. Пока русские в доме, эти парни будут биться за них, своей кровью подтверждая неписаные законы гостеприимства, но как только гости выйдут из-под этого крова, хозяин дома формально за них ответственности не несет. Разумеется, Рамазан не бросится с ножом на спину Алексея, но вот от других ожидать можно всего…