Максим Шахов - Мы те, которых нет

Мордатый, закончив пристегивать меня, с удовлетворением выдал:

– Ну что, скотина, думал, с рук тебе все сойдет?.. И знай, я убью тебя с удовольствием.

– Я это уже понял.

Он двинул мне кулаком под дых. Я напряг мышцы. И выпустил воздух, скорчившись от боли. Кулак мордатого не пробил мой пресс, иначе не продышался бы я долго.

Прикрыв глаза, попытался расслабиться. Пыточное кресло не способствовало релаксации. Но мне надо прогнать прочь посторонние мысли, ненужные эмоции. Прочь страх! Прочь панику!

Жутко мешает капающая на пол вода. Капли стучат ритмично, раз в секунду, как метроном. Первая, вторая, третья… Почему не закрутили этот чертов кран? Или это средство держать меня в напряжении?

Стены стискивали, они дышали отчаянием, страхом.

Надо абстрагироваться от гнетущей окружающей обстановки. В интерьерах хозяева помещения толк знали. Такие казематы включают память прошлых жизней – о пытках, дыбах, обуглившемся мясе на переломанных костях. Обо всем том, о чем современный человек имеет лишь отдаленное представление.

Прочь такие мысли! Ты и так уже зажился на этом свете, капитан. Ты должен был лечь в той засаде в каменистых горах. Или еще раньше, в чеченской станице.

Расслабиться! Смыть потоком струящегося сверху золотого света всю пустоту и ужас!

Все еще не кончено… Ничего еще не кончено… Все только начинается…

Все эти терзания продолжались где-то полчаса. За это время мне удалось вновь обрести твердость духа.

И вот дверь распахнулась.

На пороге возникла невысокая плотно сколоченная фигура. Мне сразу бросилась в глаза характерная лисья морда.

Человек встал напротив меня, оглядел с ног до головы с изрядной долей любопытства, как криптозоологи разглядывают неизвестную науке зверушку:

– Ну, здравствуйте, капитан Гончаренко…

Помню старую карикатуру. Добрались до Луны космонавты, все изнуренные космической гонкой, вложившие все душевные силы в этот бросок. Сидят на краю неприметного кратера и уныло беседуют:

– Ну, вот мы здесь. Ну и что?

Вот передо мной Лис, о встрече с которым я грезил. Ну и что? Ноль эмоций, только опустошение. Да и мое жалкое положение пленного не располагало к оптимизму.

На потолке зажегся еще один плафон. Стало посветлее. Теперь я мог лучше рассмотреть моего врага.

Полковник Владимир Суворин, ведущий оперативный сотрудник английского отдела Службы контрразведки ФСБ России. Он пас меня в кафешке. Он являлся координатором «Альянса действия». Он встречался с Афоном. Он один из центровых, кто разжигает террористическую активность в стране.

– Никак не мог понять, вы ли это, Сергей Васильевич, – произнес он доброжелательным тоном, будто встретил старого знакомого. – Над вами хорошо поработали пластические хирурги.

– Я имел честь встречаться с вами ранее?

– Видел я вас. На территории двести пятой военной базы.

– Служили?

– Нет. Решал проблемы. В том числе те, которые вы создавали своей бестолковой активностью.

– Решали? Вплоть до зачистки моей группы?

– Не я принимал решение. Я предлагал договориться с вами. Но мне сказали, что это бесполезно. Вы упрямы. Кстати, вы знаете систему подбора агентуры в «НК»?

Я состроил непонимающую мину.

– Да бросьте. В вашем положении можно говорить откровенно… Состав групп контртеррора известен только руководителям секторов. Самая эффективная группа была у руководителя сектора «В» полковника Ломакина, он же Куратор. Я знал, что он привлек к работе кого-то из бывших спецназовцев. И у меня уже давно мелькала мысль, что вас. В безрассудности и наглости проведенных акций виделся ваш почерк.

– Мастерство не пропьешь.

– А когда к жалкому идиоту Афону прибился некий Чак, я решил присмотреться к этому персонажу. Понаблюдал за вами со стороны. И не узнал.

– Пластический хирург отработал на все деньги.

– Снова вспомнил я про вас, когда Ломакин полез шерстить списки пропавших без вести спецназовцев. Я чувствовал – кто-то ему это насоветовал из спецназовской братии. Тогда и вспомнил нового авторитетного боевика в ячейке Афона. Дал ваши фотографии – старого и нового, экспертам по идентификации внешности. Они дали с восьмидесятипроцентной вероятностью, что это капитан ГРУ Гончаренко, находящийся в розыске за дезертирство… Скажите, зачем вы согласились на эту грязную работу?

– Куратор припер меня к стене и предложил сотрудничество. Не было другого выхода. Я согласился. И втянулся постепенно.

– Ваша деятельная натура нашла занятие по душе.

– Я чистильщик. Вычищаю всякую грязь.

– Мы чем-то схожи. Я тоже вычищаю грязь.

– Тогда почему мы воюем?

– Так сложилось. Вы просто не на той стороне. На вашей стороне голодно. Беспросветно. И нет будущего.

– В такие дебри я не лез.

– Зря. А я лез. Поэтому верьте мне на слово.

– Да я готов поверить во что угодно. Только смысл в этой самой вере теперь, в моем положении?

– Смысл? – удивился Лис. – Выжить.

– Предлагаете заняться самым выгодным в современном мире бизнесом – предательством?

– Предлагаю выбрать правильную сторону.

– Скажите, зачем вы все это делаете?

– Спасаем страну. Вы не согласны, что кризис в России системный?

– Ну и что? Вы-то рушите все в хлам. Вы уничтожаете основы государства.

– Созиданию предшествует разрушение. У нас есть план – продуманный и обреченный на победу.

– Интересно послушать.

– Пока это не для ваших ушей.

– Опять верить на слово?

– Придется… Несколько лет подготовки. Огромные затраты. Теперь все приближается к финишу. И нельзя оставлять за спиной непогашенные угрозы. Сейчас меня волнует Ломакин. Он ушел, не попрощавшись. Он нам нужен.

– Наконец перешли к делу. И зачем мне было втирать про будущее земного шара? Я все уже понял и просчитал. Мы же взрослые люди. Будем торговаться.

Суворин усмехнулся и кивнул:

– Давайте попробуем.

– Хочу многое. Первое – жизнь.

– Это немало. Но приемлемо.

– Деньги с вас требовать бесполезно. Поэтому одно условие – я возвращаюсь в игру. Уже с вашей стороны.

– Мило.

– Я профессионал. Вы наглядно доказали, что сила на вашей стороне. Я же не дурак. Работая с Куратором, меня все время тревожила ноющая, как изъеденный кариесом зуб, мысль, что я защищаю уходящую натуру.

– Ломакин – динозавр. Время его истекло. Против потока истории никому не удавалось выплыть.

– Точно… Я хочу хоть какой-то легализации. Пусть в будущем. Но я буду не беглый террорист.

– В сотрудники метишь? – с пониманием спросил Суворин, переходя на «ты».

– Кадровики не пропустят?

– Не сразу. Но это возможно.

– Зену тоже оставите жить.

– Пускай живет. Хотя она и так никому не нужна была.