Виктор Доценко - Ловушка для Бешеного

Савелия осторожно сняли с коня и перенесли в шатер, где немногословный человек в дорогом халате осмотрел его рану, промыл ее и что‑то сказал Ахмаду.

Тот нахмурился и перевел:

Доктор говорит, что тебе придется остаться с нами какое‑то время. Месяц или два… Или дольше.

Но почему? — Савелий приподнялся с ковров, на которые его заботливо уложили, но тут же со стоном рухнул обратно.

Рана очень плохая, сказал доктор, — пояснил Ахмад. — Грязь от раковины попала в кровь. Вам надо лежать, отдыхать и пить лекарства. И чай. А пока мы в пути, он будет за вами ухаживать и лечить.

Куда идет караван?

Эго место называется Таманрассет. Там вас никто не тронет, — клятвенно заверил Ахмад Савелия и тут же добавил: — Можно сказать, что заболели вы вовремя. Мой брат женится. Его четвертая жена — настоящая красавица, по словам ее родственников. Вы тоже приглашены на церемонию. Будет особое блюдо, запеченный в гигантском костре верблюд, начиненный индюками и овцами. Уверен, у вас в Швеции не в каждом ресторане такое подают?

Савелию не хотелось ни говорить, ни слушать: перенесенные страдания утомили его до такой степени, что он не заметил, как уснул.

Поэтому Бешеный пропустил момент, когда рядом с остановившимся на привал караваном приземлился вертолет, и из него на песок Сахары спустился господин Широши собственной персоной. Перебросившись парой слов с почтительно склонившимся перед ним Ахмадом, Широши прошел в шатер. Присев около спящего Савелия, он тихо произнес участливым тоном:

Привет, мой друг! А вот и я… Как вы себя чувствуете, Савелий Кузьмич?

Вроде бы ничего. — Савелий пожал плечами. — Но доктор говорит, что потребуется не менее месяца, чтобы прийти в форму…

У нас с вами всего две недели! — строго сказал Широши.

После чего вытащил из внутреннего кармана и протянул Савелию точную копию серебряной фляжечки с гербом, только в два раза меньше.

— Пейте каждый день по чайной ложечке, — пояснил он. — За неделю вы восстановитесь полностью. Дальше нам предстоит серьезнейшая операция…

Посвятив Бешеного во все детали плана операции, Широши в конце с улыбкой добавил:

Не исключено, что на месте вам придется столкнуться с еще одним вашим большим почитателем: бывшим крупным работником ЦРУ — Роджером Лайном.

Я такого не знаю! — перебил Савелий.

Зато он вас знает, — мягко произнес Широши. — Так что вы там будете Серафимом Кузьмичом Филимоновым. Тем более что, по–моему, Лайн уже слышал, что Бешеный мертв…

Чайки подлетали так близко к Савелию, что едва не касались лица большими белыми крыльями. Чайки громко кричали и дрались за каждый кусочек хлеба, который Савелий бросал в море. До воды хлеб не долетал, потому что ловкие чайки успевали подхватить кусочки буквально у самой поверхности. Савелий молча наблюдал за всей этой веселой возней.

Бросив чайкам последний кусочек, он оперся о перила и задумался, глядя на проплывающие мимо него острова Греческого архипелага. Работяга–теплоходик с гордым названием «Гермес» натужно пыхтел, пробираясь в лабиринте проливов. Капитан «Гермеса», маленький кривоногий грек со странно звучащей для русского уха фамилией Козлидис, вчера принял в Афинах на борт десяток тонн разнообразного груза и одного пассажира. Пассажир сам пришел к Козлидису на корабль и напросился в попутчики.

Капитан долго сопел ненабитой трубкой, изучая крепкого блондина, изъявившего желание обогнуть на старой посудине полуостров Пелопоннес и добраться до греко–албанской границы. В других обстоятельствах незваный гость немедленно был бы спущен по трапу обратно на пирс с пожеланием никогда больше не беспокоить капитана. Но компания, которой принадлежал «Гермес», переживала не лучшие времена. Приходилось конкурировать с автотранспортом, который быстрее доставлял грузы во все уголки Греции. Оттого, бывало, и зарплату задерживали капитану и всей команде.

Поэтому просьба тихого на вид пассажира, подкрепленная солидной суммой в американской валюте, получила одобрение. Стороны скрепили договор крепким рукопожатием, и пачка долларов опустилась на самое дно корабельного сейфа.

Команда, занятая своими делами по палубному расписанию, не обращала внимания на пассажира, а он, в свою очередь, старался не покидать каюту или же выбирал самое уединенное местечко у борта и подолгу стоял, всматриваясь в горизонт. Капитан, которому за тридцать лет корабельной службы успели осточертеть сладкие виды островной Греции, решил, что незнакомец впервые в этих местах. Вот и пусть любуется! Устроили его по первому классу. Еду ему приносил тот же матрос, что доставлял из камбуза обед в капитанскую каюту. Попутчик оказался непривередлив, без возражений и капризов поглощал простую матросскую еду, состоявшую в основном из каши, неизменных оливок и стакана–другого сладкого кипрского вина.

Савелий не пожалел о том, что, планируя маршрут в Албанию, он в качестве средства транспорта избрал не автомобиль и не самолет одной из местных авиалиний. И то и другое находится на виду, хорошо просматривается и контролируется полицией, службами по борьбе с терроризмом, да и самими террористическими организациями. Тогда как весьма трудно отыскать одинокого пассажира на одном из сотен небольших паровых посудин — рядовых тружеников моря, бороздящих Эгейское и Ионическое моря. К тому же капитан и команда не из болтливых. Да и какой им смысл распускать язык, если на борту груз явно контрабандного происхождения? Вряд ли кто согласился бы так горбатиться в тридцатиградусную жару на раскаленной палубе, если бы не надеялся на «премию» от провоза запрещенных товаров.

Проплывающий перед глазами Савелия пейзаж поначалу радовал глаз. Белизна крутых известковых скал, зеленая кайма пышной средиземноморской растительности вдоль всего побережья, шумные и веселые маленькие портовые городишки. Затем все это надоело, потому что повторялось из часа в час. Один город был похож на другой, а просто так любоваться на морскую воду Савелию наскучило до чертиков.

И тут нахлынули воспоминания. Он стоял, вцепившись в перила, невидящим взором уставившись в бескрайние морские просторы. Что он углядел там, за горизонтом? Любимых жену и сына? Верных и преданных друзей, которые уходят один за другим, гибнут в неравной борьбе с мировым злом?

Размышляя над задачей, поставленной перед ним Широши, Бешеный все чаще вспоминал их разговор о том, какую угрозу таит в себе исламский экстремизм.

Когда Широши говорил о вынашиваемых Гизом планах создания мирового исламского государства, то подчеркнул, что это превосходно соответствует абсолютистской власти. А Анри Гиз, стало быть, и видит себя во главе этого государства. Собственно говоря, он и не скрывает, что желает стать этаким абсолютным монархом мира. Савелий тогда еще усомнился в возможности претворения такого плана в жизнь.