Виктор Доценко - Ловушка для Бешеного

Друг мой, сегодня на Земле возможно буквально ВСЕ, — ответил Широши. — Борьба Добра и Зла обостряется… Задача людей Шакала: подогревать в людях наиболее низменные страсти, разжигать любую рознь, желательно с обильным кровопролитием, иными словами, творить повседневное ЗЛО. Нынешнее обострение конфликта двух религий и культур — христианской и мусульманской — огромное поле деятельности для «шакалистов».

Савелий тогда же был вынужден согласиться с правотой этого суждения. Широши продолжал:

Истоки этого противостояния уходят в глубь веков, в борьбу за священный град Иерусалим. Но суть в том, что религия сама по себе не может быть плохой или хорошей. И безгранично подло убеждать соседа в том, что тот плох, потому что мусульманин, или, наоборот, плох потому, что он христианин. В царстве Добра, слугами которого мы с вами являемся, все религии сосуществуют в мире. Но грядущие десятилетия принесут с собой политический и экономический хаос, бессмысленные кровавые конфликты, в которых погибнут тысячи невинных людей.

Широши оказался человеком не только Большого слова, но и Большого дела. Устранив бен Ладена, по его мнению, человечество только выиграет. Но это сумеют сделать только американцы, а они едва ли пойдут на то, чтобы представить мировому суду человека, которого сами же взрастили. Дело это давнее, тогда еще существовал СССР и шла Афганская война, но последствия той недальновидной политики американских верхов ударили по рядовым гражданам Америки и всего мира.

Поэтому и гоняется Савелий за этим проклятым арабом по всему белу свету и обязательно найдет. Не потому, что обещал это Широши. Потому что это нужно ему самому. А если так — то дело обязательно будет сделано.

Учитывая те трудности, с которыми Савелию пришлось столкнуться и в Панкиси, и в Алжире, он решил, что лишняя пара крепких рук не помешает. Именно поэтому еще перед отплытием из Афин он обговорил с капитаном «Гермеса» маршрут. Выяснилось, что те городки, куда Савелий непременно хотел бы заглянуть, входят в обязательный список остановок судна. Каботаж — коммерческое судоходство в прибрежных водах — подразумевал, что чем больше остановок, тем усиленнее идет торговля. Значит, надо посетить максимально большее количество населенных пунктов. Савелия устраивало то, что не придется делать экстренных остановок. Он не хотел вызывать нездоровое любопытство команды.

Кто‑то тронул его за плечо.

Леонидион. — Капитан Козлидис ткнул своей крепкой лапой в сторону юго–запада. — Всего пять километров через залив Арголикос — и мы в Леонидионе.

Леонидион — первый пункт, который назвал Савелий капитану судна. Тот помнил о деньгах, уплаченных ему, и соизволил лично предупредить пассажира.

Будете сходить на берег?

Нет. Возьмем еще двух пассажиров. Они сами поднимутся на борт.

Капитан согласно кивнул. Это тоже было оговорено и входило в плату за рейс.

Узкая стрела пирса, уткнувшаяся в море, длинные ряды пакгаузов, вытянувшиеся вдоль берега, цветастые мундиры таможенников на пристани, белые паруса прогулочных яхт и рыбачьих фелюг. И еще — чистенькие каменные домики, прилепившиеся к склонам гор, как птичьи гнезда. Все, как во всех городках, которые «Гермес» посещал ранее.

Пока «Гермес» покачивался у пристани, Савелий всматривался в лица тех, кто находился на берегу. Зеваки, бездельничающие докеры, безработные, мальчишки… Но вот появились двое, чья походка выдавала целеустремленность. Они вышагивали по причалу, всматриваясь в названия судов. Завидев высокий борт «Гермеса», задрали головы. Заметив Савелия, один из них, не сдерживаясь, широко улыбнулся, замахал рукой и закричал:

Как поживаете, батоно Сэм?

Это был Мамука, собственной грузинской персоной. Лицо второго человека было Савелию незнакомо.

Элгуджи приехать не смог, — объяснил Мамука, когда он и его напарник, оставив вещи в каюте, присоединились к Савелию на палубе. — В тот самый день, когда вы нам прислали весточку, чтобы приезжали и поработали с вами, у него несчастье случилось. Чинил машину, а домкрат китайский оказался, ножка подломилась, и… Короче, Элгуджи свою ножку не сломал, но здорово помял упавшей машиной. Сейчас лежит, наверное, пьет напареули и ругается. Как убивался, что не сможет приехать! Вам поклон просил передать…

За поклон спасибо, — сдержанно ответил Савелий, посматривая на того, кто прибыл с Мамукой.

Мой товарищ, Резо, — отрекомендовал его Мамука. И добавил со значением: — Свой человек.

А что он умеет делать? — поинтересовался Савелий.

Все что прикажут, батоно Сэм.

Такой человек Савелия вполне устраивал, и он Тут же отдал первый приказ. Чтобы не мозолить глаза команде, Мамуке и Резо полагалось находиться в дневное время в каюте и отдыхать, набираться сил. Все, что нужно, им принесут. Ребята обрадовались такому повороту дела, поскольку провели бессонную ночь в порту, поджидая «Гермес», ходивший нерегулярно и вечно везде опаздывавший по причине изношенности двигателей.

Дождавшись ночи, капитан спешно загрузил судно объемистыми мешками, и так же спешно, не дожидаясь, пока нагрянут таможенники, отплыл в направлении пролива Китира. Прошло не так уж много времени, и, пройдя Китиру, «Гермес» вошел в Ионическое море. Здесь его встретил пятибалльный шторм, и пассажирам пришлось вместе с командой провести несколько неприятных часов в условиях сильной болтанки. К утру ветер стих, море успокоилось и корабль без особых приключений вошел в порт города Кипарисиа — по виду родного близнеца Леонидиона, но расположенного по другую сторону полуострова Пелопоннес.

Здесь повторилась та же операция. Дождались ночи, спешно загрузились — и снова вышли в море. Команда работала, как рабы на галере, и поэтому не обратила никакого внимания на трех парной, поднявшихся на борт теплохода в Кипарисии. А Савелий был рад появлению старого знакомца Васька–Беспалого в сопровождении двух парней с лицами полных отморозков. Васек–Беспалый даже не стал их представлять, а те и не подумали назваться. Они прошли в каюту, побросали свои спортивные сумки в багажные сетки, рухнули на койки и мгновенно уснули. Видно было, что молчаливые ребята не любят терять время зря. За все время, что они были рядом с ним, Савелий не услышал от них ни слова.

— Нормальные пацаны, — отозвался о них Васек, набросившись на кашу и вино. — Сущие звери. Их из спецназа поперли за излишнюю жестокость. Они на пару, в Боснии, такого натворили, что местные мусульмане продали бы все имущество из мечетей, чтобы их заполучить на растерзание. Ты, Серафим, главное, перед ними задачу поставь, а уж они все сделают.

По дороге из Ставрополя я за ними специально заехал в Сербию. У них там что‑то вроде лежки. Но как узнали, что можно поехать муслимам бошки пооткручивать — сразу сорвались, без слов. Границу с Грецией перешли — будь спок: вроде как простые русские дураки за шубами приперлись. И сразу в этот город, как его, с кипарисами… За два дня, что здесь жили, весь арак в городе выпили. Трактирщик, у которого мы жили, плакал, когда мы вещи собирали.