Кирилл Казанцев - Крысиная охота

— Помогите!!!

К нему уже бежали. Верные хранители тела не нашли в заданном квадрате злоумышленника, исполнились предчувствиями и бросились обратно. Нашли следы и вскоре выскочили на хозяина, тот стоял на четвереньках, таращился на них воспаленными глазами и разве только не лаял.

— Вы как, Владимир Митрофанович?! — свалился на колени Максим.

Да уже никак… Разве объяснишь этим кретинам, что один в поле не воин?!

Кира Ильинична Островская крупно сожалела, что поддалась на уговоры и поехала в этот день на охоту. Никогда она не упускала возможности отвлечься в мужской компании от суетных городских дел (да и ритуал, пропади он пропадом, один из элементов круговой поруки, сцепляющий сильнее суперклея), но сегодня было предчувствие. Противилась тонкая женская интуиция. Но куда деваться, если собирается большая дружная семья, члены которой связаны, хоть и ненавидят друг друга? Слева и справа что-то происходило. Тревожно кричали люди, шум стоял, как на базаре. Губернатор куда-то влип, у сенатора дела шли не в гору. По лесу разносились вопли: «Хватайте, вяжите, он здесь!» Потом вдруг батюшка Лаврентий заголосил на три октавы — позднее выяснилось, что батюшка по дурости подвернул ногу, загремев в какую-то нору, откуда вылез страшный зверь барсук.

— Охренеть… — пробормотала Антонина — подвижная крепко сбитая дама, которой Кира Ильинична после долгих поисков и колебаний доверила сохранность собственного тела. До последнего дня Антонина не подводила, охрана председателя горсовета была поставлена грамотно и не слишком вызывающе. Она нашла эту барышню с брезгливо поджатыми губами, вечно недовольную, что рядом мельтешат какие-то мужчины, в службе безопасности крупного медийного концерна. Отличный послужной список, мастер спорта по дзюдо, по стрельбе, по плаванию. Исполнительная, шустрая, умеющая принять верное решение. А главное, отсутствие вредной привычки задавать вопросы. Больше всего в этой женщине Киру Ильиничну умилила погашенная судимость за убийство собственного мужа, которого Антонина пригвоздила шампуром к стене своей кухни — за то, что спелся с ее подругой и вынашивал каверзные планы избавиться от благоверной. Планы «заговорщиков» подтвердило следствие, поэтому Антонине много не дали. А судья, выносившая вердикт, тоже недавно разлаялась с мужем… Сумма, предложенная элегантной государственной дамой, в несколько раз превышала оклад в медийном концерне. Антонина согласилась и вот уже несколько месяцев нещадно гоняла окружающих Киру Ильиничну телохранителей-мужиков.

— Что, Антонина? — пробормотала Кира Ильинична холодеющими губами.

— Охренеть, говорю, — повторила Антонина, с усилием отводя взгляд от поваленного дерева, заросшего опятами от макушки до основания. — Я вас предупреждала, Кира Ильинична, что добром затея не кончится, а вы не послушали. А сейчас я не могу поручиться, что полностью контролирую процесс. Присядьте, пожалуйста, — она положила испуганной женщине на плечо руку и заставила опуститься на корточки. А сама замерла, сканировала профессиональным оком окружающие реалии. Застыли двое мужчин, сопровождающие председателя совета. В округе сделалось как-то тихо, затихли крики, разбежались люди, еще недавно учинявшие вселенский переполох. Сложилось впечатление, будто звуконепроницаемый экран отгородил четырех человек от событий извне.

— Довольно, Кира Ильинична, мне это окончательно перестает нравиться, — приглушенно изрекла Антонина. Ее лицо немного побледнело. — Нужно уходить в лесничество. Мужчины прикроют сбоку, а я буду прокладывать дорогу. И чего ждем, работники? — неприязненно процедила она в адрес сильного пола, который не рвался проявлять инициативу. — Живо обступили Киру Ильиничну — и ходу…

Грянул выстрел из помпового ружья, и с головы Киры Ильиничны слетела шапочка с козырьком. Женщина завизжала — едва «кондратий» не хватил от страха. А Антонина, верная долгу, уже летела на свою хозяйку, накрыла массой так, что затрещали кости, и Кира Ильинична едва не задохнулась.

— Стреляйте, идиоты! — выкрикнула она.

Двое заметались — куда стрелять, в какую сторону? Слева овраг, замаскированный охапками вездесущей крапивы, справа — черные паданцы, живописно выставившие в небо «руки-крюки». Один застрочил влево, другой — вправо. И тут же воцарилась неразбериха, взмыли птицы с деревьев, заполошно кричали люди.

— Вы как? — прокричала Антонина.

— В ужасе, — призналась Кира Ильинична, готовая уже родить от этого нечеловеческого напряжения.

Затряслись кусты — не слева, не справа, а практически на западе, где деревья толпились уже не так густо, и в ворохах желтеющей листвы светлели прорехи.

— Он там, вы что, не видите? — гаркнула Антонина, скатываясь с «особо ценного» тела.

Она взметнулась на колено, вскинула «Кипарис». И все трое открыли обвальный огонь по кустам. Пули расшвыривали листву, крошили ветки. Телохранители впали в азарт, вбили новые магазины, встали в полный рост и, продолжая вести огонь, двинулись в атаку. Гавкнул помповик, заглушив истеричную трескотню автоматов. Охранник переломился — пуля размозжила колено, он повалился, как подпиленный столб, завертелся. Автомат отлетел в сторону. Второй отпрыгнул, как будто под ногами уже взрывалась граната, но не помогло, прогремел второй выстрел, охранника отбросило, как фанерный щит. Кровь полилась из простреленного бедра. Он вопил, не в состоянии обуздать проникновенную боль. Хор из двух голосов исполнял надрывную чувственную арию. От внимания Антонины не укрылось, что стреляли не из кустов, а несколько левее — из-за ствола полувековой осины. Она метнулась вбок — в канаву, где позиция была поинтереснее. Но одолела лишь половину расстояния, прозвучал выстрел, и пуля разбила ей щиколотку. Передняя часть туловища уже была в канаве, а ноги болтались над травой. Антонина материлась, как заправский дембель. Но про священную обязанность не забыла. Ей удалось заползти в канаву, и вскоре над пучками травы образовался ствол, а чуть выше — перекошенная физиономия, в которой больше не было (и раньше-то было немного) ничего женского. Но невидимый стрелок уже сменил позицию, четвертый выстрел встряхнул неустойчивую тишину — покореженный автомат выбило из рук Антонины, куда-то отнесло. Она машинально подалась за ним, вываливаясь из канавы, безумная боль скрутила простреленную ногу, она неловко приземлилась на здоровую, сломала ее в лодыжке — как выяснится впоследствии, сразу в двух местах. Антонина покатилась обратно в канаву, извивалась, теряла сознание от боли…

Вся эта вакханалия длилась не больше минуты. Охотники, промышляющие в соседних квадратах, не успели выстроить боевые порядки и произвести адекватные действия. Старшие секьюрити отдавали одни приказы, деморализованные боссы — другие. Первобытный ужас сковал Киру Ильиничну, в глазах помутилось, до сознания просто не доходило, что она должна делать. Она куда-то ползла, завизжала, когда молодая крапива обожгла лицо. Наткнулась на собственный оброненный «Кригхоф», машинально схватила его, поместила палец на спусковой крючок, перевернулась на спину. Ни сил, ни духу подняться уже не было. А из мути, стоящей перед глазами, на Киру Ильиничну что-то наезжало, приближалось размытое тело. Злоумышленник вкрадчиво ступал. Проявлялись отдельные элементы его неповторимой личности — ноги в высоких ботинках, залепленных грязью, мешковато сидящее защитное обмундирование, страшная черная голова — увенчанная то ли перьями, то ли листьями. Обозначился хищный оскал, блеснула молния в глазах. Кира Ильинична закудахтала, надавила на спусковой крючок. Ружье прославленной немецкой марки послушно гавкнуло. Но тип отклонился, как будто в этом не было ничего необычного — отклоняться от пули. Хищный оскал будто сделался ярче и объемнее. Он был уже рядом! Женщина завыла, она реально теряла рассудок. Надавила на второй спусковой крючок. Из гладкого ствола, расположенного под нарезным, вылетела порция дроби, но с тем же успехом. Демон играючи увернулся и засмеялся сатанинским смехом. И вдруг остановился, поднял помповое ружье, прицелился женщине в глаз.