Анатолий Гончар - Однокурсник президента

– Давай, Федот, давай! – торопил Маркитанов, нисколько не заботясь о соблюдении скрытности. Если не повезет, то не повезет.

– Бегу, командир, бегу! – хрипел задыхающийся Федотов и прибавлял скорости.

– Если грузины не будут выжидать и поспешат, мы окажемся отрезаны, – продолжая разъяснять причину столь яростной гонки, прапорщик наращивал и наращивал темп. – Мы останемся внизу, а двигаться дальше вдоль хребтов бессмысленно, там границу не перейти… – замолчав, Маркитанов обогнул валун, загородивший путь, – совершенно непроходимые скалы. – Дмитрий хорошо помнил, что рассказывал Есин перед самым вылетом. – Возращаться назад нельзя… Возвращаться назад – это подвести пацанов… Мы можем навести грузин на их след.

– Понял я, командир, понял! – То, что повернуть назад нельзя ни при каких обстоятельствах, – это Федотов успел сообразить давно. Славка дышал, широко открывая рот, неимоверно хотелось пить. Тяжесть сковывала ноги. Желание остановиться и упасть на холодные камни становилось все сильнее. Как хорошо лежать и впитывать в себя холод скал! Но они бежали. Бежали по выворачивающимся из-под ног камням, перепрыгивая через валуны и небольшие трещины. Поднимаясь все выше и выше.

Они успели, поднялись на небольшую скалу, заняли позиции, но отдышаться не смогли. В просветах тумана показались первые каски, и вел их все тот же уже знакомый Дмитрию бородач.

«Снюхались!» – злорадно подумал Маркитанов, предоставляя себе полное моральное право на открытие огня. Впрочем, после гибели Леонова он ни в каких оправданиях больше не нуждался. Туман редел все больше и больше. Надрывно хотелось откашляться. Чтобы сдержать позыв к кашлю, прапорщик сжал зубы, поднял автомат. На этом расстоянии хорошо бы пригодились гранаты, но времени на то, чтобы достать хотя бы одну эргэдэшку или эфку, у них не хватило…

– Русские остаются на одном месте, – доложил Джон Смит, подойдя к развалившемуся на коврике шефу.

– Ты предлагаешь атаковать?! – В голосе Дэвиса прозвучало утверждение.

– Пока они остаются на одном месте, у нас есть шанс уничтожить их всех разом.

– А что, если это ловушка? Если они только того и ждут? Сколько парней ты готов положить, Джон? – В словах говорившего сквозила искренняя забота о подчиненных.

– Я всего лишь сообщил тебе информацию, принимать решения не в моем праве. – Смит улыбнулся.

– Вот и хорошо. – Дэвис не скрывал своего удовольствия от осознания собственной значимости. – Нам ни к чему рисковать. Даже если русские решат обороняться, они все равно проиграют. Ты же сам сказал, что сюда надвигается фронт высокого давления, безоблачное небо. Туман унесет ветром. Как говорят мудрые, иногда следует оставаться на месте, и если подождать, то тогда… – Дэвис не договорил.

– Русские начали движение, – перебил его Смит, глядя в экран своего прибора.

– Что и требовалось доказать. Когда сможешь просчитать вектор их перемещения – сообщи, – потребовал Джейк и, подложив под голову ладонь, закрыл глаза. Собственно точку, куда в конечном итоге направятся русские, он знал и без того – по словам проводника, пригодный для перехода границы маршрут на пути русских оставался только один. А то, что Хасану следует доверять и верить, Дэвис успел убедиться дважды – его указания оба раза совпали с выводами Джона, и Джейк не видел причин, чтобы не совпасть им и в третий, как теперь уже казалось наверняка, последний раз.

– Выдвигаемся! – Дэвис все же решил поспешить.

– Русские снова остановились, – сообщил Смит, но Джейк только отмахнулся.

– Что ты от них хочешь, у них на руках убитые и раненые. Я не удивлюсь тому, что русские сейчас избавляются от груза. Далеко не спрячут. Вернемся и найдем. А чем им будет легче идти, тем скорее мы покончим со всем этим изрядно мне надоевшим делом. Знаешь что, Джон, я решил не ждать прояснения. Добьем их при первой встрече. Хасан, я правильно говорю?

Дэвис обратился к прислушивающемуся к их разговору Умарову. Тот угрюмо кивнул. Английский этот чеченец знал если и не в совершенстве, то вполне прилично. При желании Джейк мог бы узнать, где тот так хорошо выучился языку, но ему это было неинтересно. Какая разница, какой язык знает очередная аборигенная обезьяна? Никакой.

– Вот видишь, Смит, Хасан со мной согласен, а ты?

– Я давно предлагал раздавить их, а не отсиживаться, дожидаясь хорошей погоды! – Джон позволил себе ухмылку, но Дэвис даже не нахмурился. На самом деле мнение подчиненного для него ровным счетом ничего не значило.

– Быстрее, быстрее! – торопил Дэвис, войдя в предбоевое состояние. После принятия решения ему не терпелось надрать русским уши.

Отряд двигался уступами, вправо-влево, по двое. В одиночестве шел только проводник да сам Дэвис, облюбовавший себе место в середине колонны. Двигались налегке, никаких вещей, кроме оружия и боеприпасов. Раненых во второй перестрелке Дэвис отправил к бойцам, остававшимся подле трупа.

– Куда так спешим, русские еще далеко, – Смит, беспрестанно находившийся неподалеку от Джейка, показал на прибор в своей руке.

– Хочу к их приходу выспаться! – пошутил Дэвис, но лицо его осталось серьезным, и, нажав тангенту радиостанции внутриотрядной связи, повторил уже много раз произнесенное: – Держим темп! Не сбавляем! – После чего повернулся к Смиту: – Джон, я бы на твоем месте чаще смотрел по сторонам. – И улыбнулся.

От этой улыбки Смита пробрало холодом. Он понял, что Дэвису плевать на все – плевать на деньги, плевать на Америку, он просто любил убивать, убивать расчетливо и жестоко. Это была своего рода игра. Он любил играть, и при этом чувствовал себя готовым шельмовать, лишь бы только выиграть. Вот только на этот раз игра пошла не по его правилам…

Пулеметная и автоматная очередь слились воедино. Первая пуля досталась Умарову, а целая гроздь свинца шедшему чуть позади Джейкобу. Захлебываясь собственной кровью, он попятился, облокотился о выступающий из скалы камень и сполз на гранитную плиту. Раненый в промежность Масон, завывая, отползал за каменную осыпь. А русские все стреляли.

«Что происходит?» – едва ли не вслух подумал ошарашенный подобным развитием событий Джейк Дэвис. Он бросился к неподвижному Смиту и взглянул в по-прежнему светившийся экран прибора – красная пунктирная линия высвечивала маршрут движения русских. Одинокая точка – место их положения в данный момент времени, не двигаясь, стояла на месте и была довольно далеко.