Анатолий Гончар - Однокурсник президента

Дмитрию не надо было объяснять, что означал раздавшийся по соседству крик.

– Да что б вас всех! – Он поднялся и, низко пригнувшись, бросился к позиции, занимаемой снайпером. Подбежав к раненому, Дмитрий, не задумываясь, вколол тому укол обезболивающего. После чего стянул разгрузку, резко, обрывая пуговицы, стащил горку, открывая своему взору полученную Бармурзаевым рану. Увиденное не развеяло мрачных мыслей. Разорвав ИПП, а затем прижав оболочку пакета к пулевым входному и выходному отверстиям, прапорщик начал быстро накладывать бинт. И все то время, пока он занимался раненым, совсем рядом, почти не переставая, бил пулемет Федотова. Наконец с перевязкой было покончено.

– Потерпи, потерпи немного, сейчас… сейчас я тебя в тенек, – приговаривал прапорщик, волоча за собой раненого. К удивлению Дмитрия, Руслан оказался гораздо тяжелее, чем ему всегда думалось. Или прапорщик слишком устал? Кто знает, но так или иначе, оттащив Бармурзаева в укрытие и на мгновенье остановившись, Маркитанов почувствовал, как защемило грудь, замолотило сердце.

– Уф. – Смахнув с лица перемешанный с кровью пот, Дмитрий подхватил разгрузку снайпера и перебежал к засевшему за каменным выступом пулеметчику.

– Славик, дозарядись! – Он кинул Федотову под ноги разгрузку с загремевшими в ней магазинами и, снова перебежав, открыл огонь по все ближе и ближе подбирающемуся противнику. Лицо запорошило выбитой из камней крошкой. Маркитанов, чертыхнувшись, осел вниз. От попавшей пыли защипало глаза. Протирая их пальцами, Дмитрию вновь привиделся образ Катерины, но на этот раз он показался таким далеким, таким ничего не значащим… Привычной при воспоминании о ней растекающейся по груди боли не было. Девушка, так любимая им и так подло и внезапно его предавшая, сейчас ровным счетом ничего не значила, вообще ничего не значила – ни сейчас, ни в будущем. Воспоминания, горечь прошлого исчезли. Внезапно Дмитрий понял, что для него это не главное, и все, что у него есть в этой жизни, – это пацаны, которые полностью доверились его опыту, те ребята, которые рядом, и те, что сейчас, по его расчетам, должны были подходить к российско-грузинской границе.

«Полчасика, хотя бы еще полчасика продержаться! А там их не догонят, точно не догонят!» – Мысль потонула в необходимости действий. Нестерпимо захотелось жить, и не столько ради себя… Надо жить и не умереть, жить ради пацанов, убитых и живых. И чем дольше будет жить он, тем больше шансов выжить есть и у них.

– Командир, слева! – Сквозь трескотню выстрелов и щелканье пуль голос Вячеслава оказался едва слышим.

– Держись! – прохрипел Маркитанов, яростно отстреливаясь от подбирающихся снизу. Правда, теперь стало окончательно понятно, что низовая атака есть всего лишь отвлекающий маневр. На основной успех противник рассчитывал совсем с другого направления. Дмитрий не успел переместиться во фланг, когда пулемет Федотова смолк «на полуслове». Не выжидая, не раздумывая, Дмитрий бросился в его сторону.

Вячеслав лежал, привалившись к подножию камня, из-под его головы вытекала ярко-алая кровь. В куче разбросанных вокруг черных железок не было ни одного патрона, пустые винтовочные магазины валялись рядом, в заправленной в пулемет ленте блестящих смертоносных цилиндров оставалось десятка полтора, не больше. А наступающие были совсем близко. Ударив во фланг короткой очередью, Дмитрий быстро сменил позицию и снова открыл огонь по тем, что наступали снизу. Ответная пальба не заставила себя ждать. Пригнувшись, он снял предохранители с обоих имевшихся у него в запасе автоматов и снова сменил позицию. В голове совершенно некстати замельтешили воспоминания о том, как он перед самой отправкой в Чечню учил своих подчиненных:

– В правильно передвигающегося бойца, – Маркитанов прервал свой лекторский тон многозначительной паузой, – при наличии энного количества укрытий, прицельно выпущенная пуля попасть не может. Вывод: если ты передвигаешься осмысленно, грамотно, тебя могут убить только случайным выстрелом.

– А какая хрен разница?

– Большая. Двигайся правильно и останешься жив! – оптимистично заявил прапорщик, но Димарик не был бы Димариком, если бы не добавил в бочку меда ложку дегтя: – Скорее всего…

Теперь, когда противник наступал сразу с двух направлений, не попасть под его пули становилось вдесятеро сложнее. Поглощенный действием, перебегая с одного места на другое, Дмитрий даже не заметил, как ожгло его левое предплечье и по рукаву потекла кровь, как снесло пулей его неизменную шляпу, как очередной кусок отколовшегося камня пробил раковину уха. Сейчас самое время было бы сменить позицию, подняться чуть выше, заставив обошедшего их противника снова подниматься вверх. Сам бы он сделал это с легкостью, а вот ребята… Патроны постепенно таяли. Второй БК, давно забитый по магазинам, исчезал с неимоверной скоростью. В какой-то момент прапорщик понял, что его скоро обойдут и сверху. Кольцо замыкалось, отступать… впрочем, ни о каком отступлении не шло и речи. Неожиданно стрельба прекратилась. В ушах стоял звон и легкое потрескивание осыпающихся камней. На мгновение, высунувшись из-за укрытия, Дмитрий не заметил вокруг ни малейшего движения.

– Русские, сдавайтесь! – несильный акцент выдавал в говорившем иноязычника.

– Да пошел ты… – Ничего более оригинального в ответ на сделанное предложение у прапорщика не нашлось.

– Отдайте груз, и мы вас отпустим! – попытались заверить со стороны противника, и Маркитанов только нехорошо усмехнулся.

– Пошли вы… – Появилось желание подкрепить посыл беспорядочной пальбой в сторону противника, но боеприпасов оставалось не так много. Впрочем, воспользовавшись передышкой, Дмитрий собрал гранаты ребят к себе в мародерник и приготовился к продолжению боя. Три из пяти имевшихся у него магазинов он оставил в разгрузке, а два вставил в автоматы, третий – чеховский АКМС, предварительно отстегнув от него пустой рожок, сунул в каменную трещину и согнул ствол.

Джейк Дэвис пребывал в бешенстве. Время неумолимо бежало вперед, он потерял кучу людей, но так и не смог добиться желаемого. И груз, и русские все еще оставались вне его власти. А требовалось как можно скорее доставить части ракеты к месту намеченного им «мероприятия». И чтобы уложиться в отведенные сроки, Джейк решил пойти на военную хитрость.

– Прекратить огонь! – громко скомандовал он в микрофон радиостанции. Его услышали, и стрельба стихла почти сразу. Русские тоже молчали.

– Русские, сдавайтесь! – сделал он предложение, не слишком рассчитывая на положительный результат. Он не ошибся. Российские спецназовцы ответили весьма недвусмысленным отказом. Дэвис усмехнулся, сплюнул на камни, растер слюну подошвой ботинка – скала, за которой он находился, позволяла стоять в полный рост, – и сделал новое предложение.