Иван Стрельцов - Братья по оружию

– Как в кино, – хмыкнул морской пехотинец.

– Вот-вот. – Не обращая внимания на иронию Таранина, полковник добавил: – На подготовку к командировке трое суток. Еще двое суток на боевое слаживание. Больше дать не могу, времени в обрез.

– Уложимся, товарищ полковник, – как-то буднично успокоил Крутова морпех…

После допроса с пристрастием пленников бросили обратно в темный чулан. Но теперь они находились там втроем, что давало пусть мизерный, но все-таки шанс на попытку к освобождению. Арабы так уверовали в свою силу и сломленный дух пленников, что даже не залепили скотчем рот Шатуну, а зря…

Владимир Панчук выждал несколько минут, пока охранники удалились по своим делам. Потом ужом скользнул в темноту, безошибочно определил лежащего поблизости Милевского. Его зубы несколько раз клацнули впустую и через мгновение впились в пластиковую ленту скотча. Сколько понадобилось времени, чтобы перегрызть липкие путы, Шатун не помнил, только скулы болели от напряжения, но все равно он вновь и вновь, как упорный грызун, продолжал жевать ленту, опоясывающую руки товарища. Наконец Виталий смог освободить руки, через несколько минут, восстановив кровообращение, из-за подкладки брюк вытащил половинку бритвенного лезвия. Дальше работа пошла быстрее. Через минуту и Качмала был освобожден от пут.

Теперь следовало подготовиться к дальнейшим действиям. Владимир жестом велел Виталию как единственному из них троих понимающему по-арабски караулить у дверей, двум другим оставалось только ждать и быть готовыми к битве.

Владимир оперся спиной о стенку и устало прикрыл глаза. Сколько времени прошло, он не знал, только почувствовал возле себя слабое движение.

– Четыре араба, – раздался возле уха шепот Милевского. – Один из них сказал, что Мулла распорядился пристрелить нас и скормить собакам.

– Ясненько, приготовьтесь. Будем козлов мочить, когда они нас на свет вытащат.

Никто Панчуку не стал перечить, Виталий Милевский, заложив руки за спину, улегся между Панчуком и Качмалой.

Наконец дверь отворилась, темноту чулана пробила ярко-желтая полоса света. В следующую секунду в дверном проеме одна за другой промелькнули три неясные тени.

Вошедшие арабы с пленниками не церемонились, ухватив за ноги, потащили к выходу.

В соседней комнате их поджидал еще один араб. Владимир его сразу узнал, это был один из личных инквизиторов Муллы, тот, что пытал Шатуна и его товарищей.

Смуглолицый здоровяк теперь был одет в длинную просторную рубашку из хлопчатобумажной ткани, скрывающую бугры его мышц. Палач даже не посмотрел на втаскиваемых в комнату пленников, он был занят серьезным делом. Держа в правой руке американский автоматический пистолет «кольт М1911», левой накручивал на ствол толстый цилиндр черного глушителя. «Этот – самый опасный», – отметил про себя Панчук, обратив внимание на то, что из четверки арабов только палач вооружен. Шатун позволил дотащить себя до середины комнаты. Оказавшись в нескольких метрах от инквизитора, он сгруппировался, резко дернул ноги на себя и сильным рывком рванул на себя араба. Тот подался назад и тут же, получив сдвоенный удар ногами в грудь, безвольным кулем полетел в дальний угол.

В ту же секунду Панчук вскочил на ноги и, крикнув по-французски: «Кончай их!» – бросился к палачу. Тот попытался вскинуть руку с пистолетом, но опоздал на какую-то долю секунды, и ребро ладони Шатуна, как меч средневекового рыцаря, обрушилось на шею араба, дробя вершину позвоночного столба.

Качмала и Милевский не заставили себя долго ждать. Олег ловкой подсечкой сбил «своего» араба с ног и, когда тот упал, перевернулся через левое плечо, а оказавшись рядом, изо всей силы вонзил тому локоть в нос, вгоняя хрящи в мозг.

Виталий также сбил «своего» араба с ног и, позволив тому встать, ударом в солнечное сплетение нейтрализовал, а потом ухватил за шею и провернул до хруста позвонков.

Шатун подобрал с пола пистолет, передернул затвор и коротко скомандовал:

– Ну все, ходу, мужики. Главное, теперь унести ноги подальше отсюда, а «разбор полетов» проведем позже.

Втроем они выскочили из комнаты, пробежали по узкому, слабо освещенному коридору и выбрались наружу.

Распахнув тяжелую дверь, Шатун первым оказался во дворе. Особняк Ибрагима оказался напротив. Как сообразил Владимир, их держали в подсобном помещении, видимо, специально оборудованном для допросов подозрительных кандидатов в наемники.

Сам хозяин усадьбы стоял в центре двора в окружении нескольких слуг, вооруженных короткоствольными автоматами.

«Станция Березайка, кому надо, вылезай-ка», – совершенно не к месту промелькнуло в голове Панчука. Профессиональный военный, он мгновенно оценил шансы на выживание и отчетливо понял: они равны нулю. Но сдаваться легионеры не собирались.

Но, прежде чем Шатун успел что-то предпринять, Мулла в примирительном жесте поднял свою единственную руку и громко произнес:

– Не спешите покидать мой дом. Это была всего лишь проверка, которую вы с честью выдержали.

– Как же, проверка, – криво ухмыльнулся Владимир, демонстрируя пистолет с глушителем. – А это для большей убедительности.

– Стреляй в меня, – выставив вперед широкую грудь, приказал Сатари. Дважды повторять не пришлось, Панчук вскинул «кольт» и надавил на спусковой крючок. Выстрел прозвучал куда тише, чем лязгнувший затвор пистолета, выбрасывающего еще дымящуюся гильзу.

Мулла остался невредимым и продолжал стоять как изваяние с улыбкой на лице.

Владимир вытащил из пистолета обойму и внимательно осмотрел ее. Все патроны были холостыми.

Отряд иркутского СОБРа, находящийся всего несколько дней в Чечне, неожиданно был поднят по тревоге среди ночи. Бойцы, неоднократно побывавшие в боевых операциях, действовали без спешки. Надев «сферы», бронежилеты и разгрузочные жилеты с запасными обоймами и гранатами, взяв оружие, оседлали «боевых коней» – БТР-80, готовые в любой момент открыть огонь на поражение…

Грозно рыча моторами, бронеколонна покинула расположение Грозненской комендатуры. Выехав за пределы города, собровцы вдруг поняли: колонна движется не в сторону горной части республики, а наоборот, уходит в сторону Моздока.

На рассвете колонна достигла Моздокского аэропорта. БТРы выстроились цепочкой у запасной посадочной полосы. Ко всем предыдущим странностям добавилась еще одна.

Командир отряда, единственный осведомленный о планах командования, отдал приказ:

– Технику покинуть, грузиться на самолет.

Ничего не понимая, собровцы послушно оставили БТРы и повзводно направлялись к стоявшему на рулежке «Антею»…