Иван Черных - Шаровая молния

И вот он в небе. Маршрут знакомый – Якутск. На борту автомашины, мотоциклы, запчасти. Сорок тонн. Могучий «Ил» будто не чувствует тяжести, легко набирает высоту, послушно откликается на малейшее движение штурвалом, педалями. Приятная, послушная машина. И второй пилот, помощник командира корабля, как числится по должности, Станислав Грибанов, нетерпеливо поглядывает на командира, взглядом прося дать ему попилотировать.

Геннадий согласно кивает и убирает со штурвала руки. Радостью загораются глаза Стаса. Он, кажется, совсем еще мальчишка – двадцать шесть лет, год назад окончил училище. Служил в Армавирском авиаучилище, как и другие, попал под сокращение. В Ижевскую аэродромную шарашку попал по чьей-то подсказке. Как раз угодил, когда Властелина приобрела еще один «Ил-76». Соболева, как Геннадий и предложил, перевели командиром на «Ан-72», а Станислава назначили в экипаж Голубкова. Экипаж теперь – семь человек. Проверены в деле только Макаров да Хорьков. Штурман Владимир Николаевич Никитенко, представительный мужчина, серьезный, немногословный, внушает доверие. Помощник командира Станислав Грибанов – абсолютная ему противоположность: маленького роста, шустрый, говорливый, острый на язык и, как и многие недоростки, большого о себе мнения. Бортовой техник, Борис Савочка, – угловатый крестьянский мужичок с выразительными квадратными скулами и рано покрасневшим носом (ему сорок), – признак пристрастия к спиртному. Но Макаров заверил, что специалист хороший, работал в рембазе по ремонту двигателей ТРДД-30. Бортовой механик прапорщик Василий Анучин, тридцати двух лет, летал на пассажирских «илах» в Подмосковье. Уволен по сокращению штатов. Такова формулировка в личном деле. Старший радист Слава Юнаковский тоже летал на «илах», только на военных. Молодой, энергичный парень.

Это, так сказать, внешняя характеристика. Каковы окажутся в деле, покажет время и служба. В полете, во всяком случае, ведут себя вполне профессионально и внушают доверие.

Геннадий, отбросив кадровые рассуждения, глянул за борт. Голубизна весеннего неба, яркое солнце и очистившаяся от снега земля с уже позеленевшими полями, подернутыми серебристой дымкой, сквозь которые просматриваются деревья, радуют сердце. Весна! Она не только пробуждает природу, она пробуждает и чувства. Невольно вспомнилась ночь, проведенная накануне с Ланой. Какая прекрасная женщина! Нежная, ласковая, неутомимая в любви. Осыпала его поцелуями и шептала: «Милый, самый любимый!» Он верил в ее искренность. А теперь… Теперь вдруг возник вопрос: почему она отправила его в Якутск? Не потому ли, что завтра прилетает Дмитрюков? Что он был до Геннадия ее любовником, она и не отрицала. Не отрицала и то, что стремилась к «козырной власти». Правда, говорит, что в последнее время у нее появились другие планы, но не спешит раскрыть их ему. Он догадывается: хотела завладеть автозаводом, а когда карты сами пришли в руки (сами ли?), вдруг передумала. Не исключено, что во всех этих неожиданностях не обошлось без влияния Дмитрюкова. Может, снова загорелась желанием перебраться в столицу? Дмитрюков решил заменить ею жену? Мужчина он что надо, девицы еще заглядываются на него. Умен, высокое служебное положение. Геннадий по сравнению с ним – воробей против сокола. И Лана. Таких женщин, умных, прекрасных, не часто встретишь! Первая женщина, которую он полюбил после Тони. Полюбил, глубоко вздохнул он. Судьба будто играет с ним в кошки-мышки…

На сердце стало грустно. У людей как-то все получается проще и надежнее. Вон Юрка, давно ли познакомился с Галиной, подружкой Ланы, – жениться собирается. У Макарова такая милая, любящая жена. А он, Геннадий, довольствуется только мимолетными наслаждениями…

Думы о Лане, Тоне, своей неустроенности так разбередили душу, что хотелось быстрее прилететь в Якутск, не задерживаясь завершить дела и вернуться в Ижевск. Застать там Дмитрюкова и посмотреть, как будет вести себя Лана и стоит ли так сохнуть по ней.

На аэродроме Якутска их уже ждали. Даже подполковник Назаркин приехал встречать, крепко и радушно пожал Геннадию руку:

– Технику нам привезли, это здорово. Очень нужна. Вечером приглашаю в мои пенаты. Рад поговорить с человеком, который недавно побывал в столице и вплотную столкнулся с кризисными проблемами.

– Вам уже известно?

– А как же. Служба.

– Спасибо за приглашение. Если управлюсь с делами, заскочу.

Вечером Геннадий выкроил время для встречи с Назаркиным. Оказалось, он приглашал не для праздного разговора: груз, который предстояло доставить в Москву, пока не был готов. Во всяком случае, аэропорт Шереметьево-2 не имел возможности принять его и разместить. А груз не какой-нибудь – алмазы.

– Потому не торопитесь, – посоветовал Назаркин. – Отдохните у нас: посетите театр, побывайте в парке. Правда, весна к нам еще не дошла, но там красиво и есть что посмотреть. И рестораны у нас неплохие. Кстати, с устатку не желаете по сто грамм?

– По сто можно. Шесть часов в небе – это не прогулка по проспекту.

Назаркин достал из сейфа бутылку «Сибирской».

– Или коньяк предпочитаете?

– Нет, выпью вашей, коронной.

В сейфе была приготовлена и закуска, бутерброды с олениной.

– За счастливый полет, – поднял рюмку Назаркин. – Значит, в столице уже предпринята попытка борьбы с контрабандой?

– Попытка это или имитация – трудно понять. Но некоторые руководители зашевелились серьезно. Завтра в Ижевск прилетает Дмитрюков. Насколько мне известно, корпорация сильно кому-то задолжала. И ваши алмазы должны помочь.

– Потому будьте особенно осторожны. Возможно, придется садиться на другом аэродроме. Поддерживайте со мной связь. В случае чего я постараюсь помочь.

– Хорошо. Спасибо за угощение, – поднялся Геннадий. – Если о вылете станет известно что-то ранее, сообщите.

– Обязательно.

Экипаж ждал командира в гостинице. Штурман и бортинженер поселились вместе в более простом номере, накрыли там стол.

– Пора, командир, кишки марш уже играют, – сказал Макаров, доставая из холодильника запотевшую бутылку «Сибирской».

– Вы будто сговорились с начальником уголовного розыска, – усмехнулся Геннадий. – Он тоже угощал своей коронной. Только зря в холодильник ставили, на улице и без того нежарко.

– Водка должна быть не только крепкая, но и сибирская, чтоб зубы ломила, только тогда в ней смак.

– Не слишком увлекайтесь этим смаком; не забывайте, команда на вылет может поступить в любое время.

– На завтра, командир, можете не волноваться, не поступит, мы уже выяснили, – возразил Макаров. – Так что отдыхать будем во все лопатки. – Он откупорил бутылку и стал наполнять рюмки. – Поскольку я здесь самый старший по возрасту, мне и слово первому. За нашу семерку, за дружбу в экипаже, взаимопонимание и безаварийность.