Сергей Соболев - Враг моего врага

Отовсюду, со всех четырех концов света, до их слуха доносились звуки стрельбы: от тяжелых взрывов 155-мм снарядов и резких сухих выстрелов танковых пушек до частых, пачками, переходящих в сплошной треск звуков пальбы из крупнокалиберных пулеметов и стрелкового оружия.

Бой, казалось, шел повсюду: на центральном и южном участках объездной Зарской дороги, которую кударцы называли «дорогой жизни», или «адовой» дорогой, на ТрансКаве в районе грузинских сел Кехви, Кумарти, в самом Цхинвале и восточней столицы сепаратистов, в районе Хетагурово – Тбети…

Нет, не так себе представлял старший лейтенант Тарчиашвили ход операции по очистке цхинвальского региона от кударцев!

Он, как и многие более опытные старшие офицеры, рассчитывал на силу и мощь хорошо подготовленной, оснащенной всем необходимым грузинской армии и подразделений МВД.

А получилось, как показывали последние события, что они сами, ударив по кударцам, сметя в первые часы операции десятки домов и строений и захватив ряд осетинских селений, тут же угодили в огненную ловушку…

Тарчиашвили спустился в блиндаж РОПа, где, вытянувшись на топчане, отсыпался после двух бессонных ночей его зам Канделаки. Ираклий мог лишь позавидовать этому толстяку, этому увальню: сам он не мог в последнее время ни есть, ни спать.

И если бы не морфин, который он периодически колол себе и благодаря которому поддерживал себя в тонусе, то командовать ротой деревенских остолопов, половина из которых, кажется, уже разбежалась с позиций, было бы крайне затруднительно.

Он напился воды из пластиковой фляги, затем принялся тормошить своего зама.

– Левон, где «аптечка»?! Просыпайся, хватит дрыхнуть!

– А? Что? Наступаем? Или отходим?! Сейчас… Я быстро!

Если бы Тарчишвили не схватил его за плечи и не усадил обратно на топчан, увалень в лейтенантских погонах наверняка расшиб бы себе лоб о бревенчатое перекрытие.

– Успокойся! Команды отходить не было! Я спрашиваю тебя, где «аптечка»! Куда ты ее подевал, идиот!

Наконец общими усилиями они нашли эту самую «аптечку» – она лежала под подушкой на другом топчане. Тарчишвили открыл пластиковую коробку (подарок от союзников). Извлек оттуда и выложил на низкий, грубо сколоченный стол початую упаковку морфина в ампулах, одноразовый шприц, жгут, клок ваты и бутылочку с антисептиком.

Вколол себе в вену препарат – сам, без помоши Левона. За последние несколько дней уже вполне наловчился…

– Что слышно, Ираклий? – пробормотал Канделаки (он, кажется, толком так и не проснулся). – Где «иваны»? И сколько народу осталось в роте?

Тарчишвили, почувствовав прилив сил, процедил:

– Прёт «иван»! А наши их бьют и жгут! Вся дорога от Джавы и развилка за Дзаром забита их сгоревшей раздолбанной техникой! Сотни трупов! А может, и тысячи… Кто их считает, этих «монголов»?

– Русские не умеют воевать. – Канделаки принялся разглаживать складки на щетинистом лице. – Спать охота… Уже неделю толком не отдыхали!

– По трупам идут, – уставившись в одну точку, тяжело и веско, как ему казалось, цедил слова Тарчишвили, – а наши их жгут, бьют, расстреливают в упор!!

– Так всегда было и будет. Они только количеством берут! – Левон встал с топчана, но тут же стукнулся головой о бревенчатый выступ. – Уй… – Он почесал ушибленное место. – Да сколько ж можно… Вся репа в шишках!

– А ты каску не снимай, так в ней и спи! Левон, я, кажется, с тобой говорю?! Куда пошел?!

– До ветра, командир.

– Сидеть! Я еще не закончил. Дай сигарету!

Они закурили, хотя в блиндаже и без того воздух был спертым, несвежим, да и духота еще не спала.

– Я только что по рации слышал, – продолжил ротный, – что наши из засады сожгли всю их штабную колонну! А командующего в плен захватили!

– Ух ты…

– Скоро и этот долбаный городишко возьмем! Там, в Цхинвале, я слышал по радиообмену, наши добивают остатки спецназа ГРУ!

– Да? Здорово… Значит, наша берет, Ираклий? – Канделаки прислушался к звукам, долетавшим в блиндаж. – У нас пока вроде тихо?

– Скоро и мы получим приказ наступать! Не могу Яшвили найти!

– Взводного?

– Да. И половины его взвода – тоже!

– По УКВ вызывал?

– Вызывал, но он не отвечает.

– Может, рация разрядилась? А ты его никуда не посылал?

– Посылал? В смысле?

– Ну может, задание какое дал?

Ему пришлось еще раз повторить свои вопросы, потому что ротный вдруг отключился, глядя куда-то в неведомые дали.

– А? Что? Ты что-то сказал?

– Я говорю, Ираклий, может, ты сам послал Яшвили с бойцами на какое-то задание?

– По-твоему, я похож на идиота, Левон?! Я думаю, что они сдриснули…

– Вот же подлецы! А ты об этом уже доложил по рации? Нет? Надо выйти на связь с «Курта-один» и доложить!

– Русские давят весь эфир! Шумы такие… треск один в рации! Слышно только рацию соседей… «Тамарашени-три»!

– А может, это наши «глушилку» врубили?

– Может, и так.

– У артиллеристов есть мощная станция, можно через них выйти на связь с командованием!

– Тебе нужны неприятности? Мне – нет.

– Тогда… что будем делать, Ираклий? Так мы с тобой тут только вдвоем и останемся!

Ротный сделал странный жест, как будто возле лица у него кружились пчелы или зудели комары, а он их как бы пытался отогнать…

– Ираклий?! Что с тобой?

– Вот что, Левон! – Ротный вытер рукавом потное лицо. – Бери двух бойцов и идите в село!.. Они, эти долбаные дезертиры, прячутся где-то по домам! Верни их на позицию… Это приказ!

– Э-э… где ж я буду их там искать, Ираклий? Они, наверное, уже переоделись… и… И ушли из села!

– Это твои проблемы. Только смотри, сам не сбеги! – Тарчиашвили вдруг схватился за поясную кобуру и попытался вытащить табельный ствол. – Правильно наш земляк Джугашвили поступил, когда приказал расстреливать дезертиров без суда и следствия! И если ты, Левон… тоже… То я… Я тебя собственной рукой!..

Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если бы в блиндаж не заглянул посланный за командирами боец.

– Приказано доложить, что из Цхинвала прорывается колонна! Сюда, прямо к нам едут!

– Ну все, звиздец! – пробормотал Левон Кандилаки. – Ираклий, будем умирать… или делаем ноги?

– Это наши !! – крикнул от порога боец. – Взводный просит пройти вас на КП. Или включите рацию! У них позывной «Мгели», только что вышли на связь по УКВ!

Небольшая автоколонна в составе трех армейских джипов и грузового фургона, обстрелянная уже вдогон со стороны кударского блокпоста, на максимальной скорости проскочила по трассе до первых окраинных дворов села Тамарашени.

Спустя примерно минут двадцать их старший – по говору в нем угадывался выходец из Батуми – разговаривал в переулке, где остановился транспорт, с прибежавшим от расположенного сразу за околицей РОПа молодым, но уже грузным, тяжеловесным «летехой».