Евгений Сухов - Жиган по кличке Лед

– Друзей? – переспросил бывший командир Каледина. В его голосе прозвучало что-то вроде подозрения, но он тут же отбросил это постыдное сомнение: – Ну конечно! И друзей приму.

– А говоришь, не боишься вписывать уголовников, Васильич, – усмехнулся Лед. – Да ладно, одного ты знаешь, подполковник, – Ванька Снежин, снайпер из твоей роты.

– А-а, Сугроб? – обрадовался Санаев. – Рад, рад буду повидать курилку! Чем он сейчас занят? Не с нар, надеюсь?

– Нет, он пока не удосужился… А второй – я тебе про него рассказывал, ученый-археолог.

– А, это тот, который хотел раскапывать какого-то там древнего царя?

– Тамерлана. Он самый.

– Ну, приятно поговорить с образованным и культурным человеком, – ухмыльнулся подполковник Санаев. – Ладно, приходи. У меня для тебя будет сюрприз, кстати. Не знаю, приятный или не особо, но уж примешь как данность. Жизнь – она штука веселая и неожиданная.

– Это точно, – сказал Каледин и вдруг вспомнил затопленную баржу в порту Ванино и ледяные огни прожекторов, слепящих и выжигающих глаза. – Ладно. К вечеру будем. Можешь уже бежать за водкой.

– У меня и так есть…

Санаев жил в центре, на Сретенке, в огромной коммунальной квартире, и занимал тут две комнаты. Каледин, Снежин и Вишневецкий застали его в момент подготовки к визиту гостей: он нарезал огурчики, гремел банками с тушенкой и жарил на сале картошку. При появлении Льда и его спутников соседка Санаева, огромная толстая бабища с заплывшими глазками, удалилась в свою комнату, покачивая глыбистыми бедрами.

– Ого! – сказал Илья. – Вот это Аврора! В смысле – крейсер, а не греческая богиня чего-то там…

– Утренней зари, – ввинтил неисправимый Вишневецкий. – Только римская, греческий аналог – Эос.

– Да и черт с ней! Ну, здравствуй, командир! Вот как привелось свидеться, – широко шагнул к подполковнику Каледин, и они от души, размашисто обнялись.

– Теперь я, – скромно подсказал Снежин.

– Здорово, сержант! А ты и не изменился, Ванька. И глаз так же щуришь. Что, не сбился прицел с фронтовых-то времен?

Перед глазами Снежина всплыл крымский серпантин, горящий «Опель Кадет» и человек, пытающийся выбраться из него. И бывший снайпер ответил коротко и решительно:

– Нет!

– А это твой историк? Здравствуйте, Борис Леонидо… Леонидович?

– Совершенно верно.

– У меня у жены есть один знакомый Борис Леонидович. Он тоже человек культурный – поэт. Даже книжку со стихами жене подарил; я полистал, ничего не понял – муть какая-то. Вот «Землянка» – другое дело: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти – четыре шага-а-а…» – звучным баритоном пропел подполковник Санаев.

– А ты женился, командир? Ты ж вроде холостой ходил.

– Да еще в сорок шестом… Ладно, пойдем в комнату, все по порядку расскажу!

– У меня тоже рассказов хватит.

– Главное, чтобы водки хватило, товарищ подполковник, – заметил непьющий Снежин. – А когда ж вам присвоили очередное воинское?.. Я вот вас капитаном помню.

– Да что ты меня по званию? Геннадий меня зовут, если запамятовал. А для стеснительных могу отчество назвать: Васильевич я.

Уселись. Разлили, чокнулись, выпили. Только после третьего тоста, поднятого молча за погибших друзей, разговор стал входить в более интенсивную колею. Санаев разгорячился, снял рубашку, оставшись в одной майке, и предложил сделать то же гостям, на что Каледин заметил:

– Да охота тебе на мои блатные наколки глазеть, Васильич? На войне, что ль, не нагляделся на этот уголовный иконостас? Так он еще и пополнился. Вспоминать противно. А вот придется.

– Невеселые разговоры ведешь, Илья. Приказываю отставить хандру! Приехал, понимаешь, в гости к своему боевому командиру – и не весел? Ну? Приказываю улыбнуться!

Каледин проговорил:

– Не хочу кривить душой, подполковник. Не очень тянет улыбаться, хотя тебя, конечно, видеть очень рад. Дело в том, что я приехал в Москву, чтобы достать одного гада. И так получается, что увидеть своих старых друзей – не выбирался в столицу, а вот увидеть одного еще более старого врага – выехал. Ничего, что я такое говорю?

– Да нет, – сказал Санаев. – Если б ты обходился без вот таких штучек, ты не Калединым был бы, а так… А что за гад? Могу чем-то помочь?

– Не знаю…

– Вот что, Илья, – строго сказал подполковник Санаев. – Сегодня – ни слова о своих делах-делишках. Сегодня разговариваем, вспоминаем, радуемся жизни. А завтра встаем и говорим о делах. Прогуляемся по Москве, посидим где-нибудь в Нескучном… Там и расскажешь, если захочешь. Подожди, – произнес он, – кажется, жена вернулась. Сейчас. Я же говорил, что может быть сюрприз… – не очень уверенно сказал он. – Помнишь, мы в сорок пятом гуляли по Москве, тогда еще…

Собственно, Санаев мог дальше не объяснять, потому что Илья понял все без дальнейших слов и сразу. В дверях комнаты стояла миловидная женщина, на вид лет тридцати восьми – Илья даже не думал о ее истинном возрасте, потому что всегда считал девятнадцатилетней. Ну конечно, он сам приволок Санаева под окна дома, где жила в Москве Алька. Он сам напрашивался на эту встречу, и когда она состоялась – пусть не так, как хотелось ему, – что ж теперь сетовать и удивляться, что Алька, увидев Санаева в первый раз в 1945-м, не захотела увидеть его и во второй, и в третий?..

Характерно, что она узнала его с первого взгляда. Можно было только поражаться ее выдержке, когда Александра, в которой, впрочем, можно еще было признать прежнюю Альку и увидеть следы былой красоты, спокойно сказала:

– Здравствуй, Илюша. Я почему-то была уверена, что ты придешь.

– Значит, ты?..

– Ты сам познакомил меня с Геннадием Васильевичем. Ты сам… Так что отчего ты удивляешься?

– Да ничему я не удивляюсь, – проговорил Каледин.

– А зря, – вдруг сказала Алька. – Потому что такие встречи бывают очень редко. Дело в том, что я пришла не одна. Не знаю, что с ним случилось после Крыма… но он сам позвонил мне на работу и сказал, что хочет приехать, посмотреть, как мы тут живем, поближе познакомиться с моим мужем.

– Ты сейчас о ком? – отрывисто спросил Санаев и встал. – Уж… не о своем ли…

Вслед за ним вскочил и Илья.

– А еще говорят, что не бывает судьбы! – вдохновенно выговорил он. – И… где?..

– Он поднимается, – ответила женщина. – Он подвез мне покупки на машине и сейчас поднимается.

– Куда поставить? – донесся знакомый голос, и в комнату с двумя сумками, так не приличествующими заместителю министра Госконтроля СССР, вошел товарищ Лагин.

– Да ставьте сюда, вы пришли как нельзя кстати, – сказал Илья тоном, который невозможно воспроизвести. – Как вы все торопитесь!.. То Мастриди, то вы – вы сами торопитесь на встречу со мной! Я думал, что мне придется открывать форменную охоту на вас, так нет же, выходит, что на ловца и зверь бежит, да еще второй подряд. Сначала – Большой Маст, а теперь вот и еще один хищник, да покрупнее даже, чем тот! Здравствуйте, Семен Андреевич! Не видались со времен Ванинской пересылки! Помните, как убедительно вы тогда агитировали меня подмолачивать на перековке воров в сук?