Александр Шувалов - Коллега

— Тогда…

— Еще раз нет. Как ты думаешь, почему я сказал нанять людей со стороны?

— Кажется, начинаю понимать.

— Молодец, — он зарделся от похвалы. — Если что пойдет не так, те ребята не смогут назвать заказчика, потому что сами не в курсе, верно?

— Да.

— Вот, видишь. И потом, что бы ни случилось, они уже отработанный материал, а нам с тобой еще дела надо делать. Тебе когда-нибудь сто тысяч платили?

— Ни разу, — признался он.

— А в этом деле твоя доля именно столько.

— Круто, — восхитился он. — А что потом?

— Как всегда, отпуск, а после снова работа, кстати, очень денежная.

— Класс!

— Погоди радоваться, — нахмурился я. — Давай-ка к делу. Сделал то, что я сказал?

— Обижаете, — Витенька извлек из кармана куртки лист бумаги и развернул. — Два дня там проторчал.

— Это хорошо. Давай, показывай, где там что, — и мы склонились над планом загородного особняка.

Расставшись с ним, я поехал домой. Слегка перекусил и улегся спать. Проснулся без всякого будильника в половине одиннадцатого, попил кофе и принялся собираться. Настало время нанести визит на дачу моего бывшего работодателя. Менты уже дня три как закончили там копаться. Искали, насколько мне известно, долго, старательно, вот только ничего не нашли, только компьютер попортили. А я найду. Такие люди, как недавний усопший, обязательно имеют под рукой малый джентльменский набор на случай, если вдруг срочно придется делать ноги. Деньги, кое-какие документы, номера счетов, а вероятнее всего, и то, и другое, и третье. Не то, что я так остро нуждаюсь в деньгах, хотя лишними они никогда не бывают, просто, не люблю оставлять следов. Кто знает, что накопал обо мне покойный.

— Ну-ка, дай взглянуть.

— Любуйся, — Андреев убрал от щеки запотевшую, только что из морозилки бутылку «Журавлей».

— Ни фига себе! — посмотреть было на что.

Левая щека вспухла и посинела, глаз заплыл.

— Лихо, — присвистнул я.

— Кто бы спорил, — вздохнул он и вернул бутылку на прежнее место.

— С женой, что ли, повздорил?

— Ничего подобного, — промычал он. — С женой у нас полная гармония чувств. Мы уже три года, как развелись и разъехались.

— Извини, я не знал.

— А я и не говорил, — вздохнул он. — Чем тут хвастаться?

— Если не жена, то кто тебя так?

— Махкамов, — вздохнул он. — Каратистом, сука, оказался. Как начал ногами махать.

— Тот самый?

— А кто же еще?

Забиулу Махкамова уже два года, как без успеха разыскивала вся милиция Москвы, а еще он наследил в Воронеже и на исторической родине, в знойном Таджикистане. Этот милый человек зарабатывал на жизнь грабежами, а чтобы жертва не особо сопротивлялась и не поднимала лишнего шума, он ее сначала убивал, а потом уже грабил. Только по нашим данным, за этим упырем числилось не меньше восьми трупов.

— Взял?

— А то, — ответил он и передвинул бутылку ближе к уху.

— Сам?

— Сам.

— Он же спортсмен.

— А… — он махнул рукой. — Карате-шмарате, ушу-укушу. Херня все это, юноша. Супротив старого опера приемов еще не придумали.

— Так как же ты его?

— Просто, — он убрал бутылку от физиономии и поставил на стол. — Он ударил, я поставил блок мордой лица, а потом просто дал ему по харе и вырубил.

— С одного удара?

— Я же рукояткой бил, — пояснил он. — А ты что такой грустный, отымели?

— Страстно и безжалостно, — сознался я. — Есть предложение, — и указал непочатую емкость.

— Не сегодня, — вздохнул он. — У меня еще дела.

— А может, ну их?

— Не… — он осторожно мотнул головой и, все равно, охнул. — Больно, черт!

— Что-то действительно срочное?

— Помнишь, несколько дней назад в области завалили некоего Чупрова, еще комп тогда взорвался?

— Конечно, помню, а что?

— Местные только вчера закончили обыскивать дом, ничего интересного, понятно, не нашли.

— А что так долго возились?

— Можно подумать, у них других дел нет.

— Понятно, ну и что?

— А то, что я смотаюсь туда и сам посмотрю, что к чему.

— Думаешь что-нибудь отыскать?

— Если один человек догадался, как спрятать, почему другой не может разобраться, как это найти?

— А почему ты так уверен, что в доме что-то спрятано?

— Не уверен, а просто допускаю.

— Давай, я с тобой, — предложил я, — а то одному как-то…

— Я не один, а с «макаркой», — он хлопнул ладонью по кобуре, — не боись, боярин, все будет в лучшем виде, — осторожно подмигнул неповрежденным глазом. — А накатим завтра, с чувством, толком и любовью к делу.

— Ты там уж поосторожнее.

— Обязательно, — пообещал он. — Без этого никуда, а то еще соседи брякнут в участок, сиди потом в КПЗ, рассказывай, что хотел отличиться по службе, — вздохнул. — Один хрен, не поверят.

— Ладно, удачи. Когда поедешь-то?

— Вот, прямо сейчас и поеду.

Сколько ни клялся Леча Загаев погибнуть с оружием в руках на родной земле, причем обязательно в битве за ее свободу и независимость, слова не сдержал. Он вообще довольно вольно обращался с обещаниями и клятвами, потому что был хозяином собственного слова, с небывалой легкостью давал его, а потом забирал обратно.

Бывший эмир Надтеречного района Чечни все-таки сыграл в ящик, но не среди родных гор, а в кафе на набережной, прямо во время обеда. Это произошло чудным июньским днем, представьте себе, во Франции. Ах, какое замечательное выдалось в том году лето! Теплое, но не жаркое, когда южное солнце не палит и не обжигает кожу до волдырей, а просто ее ласкает и дарит неповторимый и мягкий, персикового цвета загар. Короче, все было очень мило и крайне спокойно, даже, можно сказать, сонно. А вот Леча взял да и помер. И не то, чтобы он специально подгадал с местом и временем, просто так сложилось.

В тот день, до того, как покинуть этот мир и переехать на ПМЖ, он неторопливо прогулялся по крохотному южному городку, не городку даже, а разросшейся до его размеров рыбачьей деревушке на побережье. С тех пор, как он заделался беженцем от имперского режима и по совместительству узником собственной совести, получил приют во Франции и осел у моря, свободного времени у него стало навалом. Итак, прошелся по узким извилистым улочкам, спустился к морю, постоял на пристани, подышал свежим, чуть солоноватым морским воздухом, задумчиво поглазел в сторону горизонта, а потом решительно развернулся и направился в кафе обедать. Питаться там ему нравилось гораздо больше, чем дома, во-первых, потому что в кафе вкуснее готовили и, во-вторых, трапеза всегда проходит гораздо приятнее, если во время ее никто не отвлекает едока от процесса поглощения пищи. Дело в том, что мадам Загаева просто-таки обожала устраивать скандалы супругу, причем непременно во время завтрака, обеда и ужина. Дать ей по голове и потребовать заткнуться тот, по ряду причин, не мог, а поэтому старался есть где угодно, только не дома.