Александр Шувалов - Контролер

В конце подборки отдельным пунктом было выделено, что за прошедшие годы НИКТО НИ РАЗУ не сделал, НИ ЕДИНОГО запроса по данному персонажу, ни наша служба, ни какая другая. Как говорится, помер Максим, и хрен с им…

— Что дальше?

— А дальше они оба начали сопеть, как будто передвигали мебель. Потом она застонала и сказала, что ей хорошо.

— Ценная информация. А что сказал он?

— Что ему тоже очень здорово и попросил кофе с коньяком.

Заседание штаба общества обманутых вкладчиков проходило на Преображенке. Утром Костя с Женей встретили клиента у офиса, провели с ним весь день, понаблюдали за ним, послушали — волковские ребята установили «клопов» в обоих его офисах: на Пресне и на Электрозаводской. Вечером Берташевича с Сироткиным сменил Шадурский, проводил того до места ночлега и остался там.

Из всего этого вырисовывалось следующее: в 9.52 клиент подъехал к своему офису на Пресне. Причем, не один, а в компании с сексуального вида брюнеткой лет двадцати пяти на вид, собственной секретаршей. (Пирожкова Надежда Сергеевна, 1972 года рождения, москвичка, разведена, детей не имеет, проживает на Открытом шоссе рядом с метро «Улица Подбельского»). Вызывает интерес тот факт, что передвигались они не на «Вольво», а на подержанной «Нексии» цвета несвежего винегрета, зарегистрированной на всю ту же Пирожкову Н.С.

В 10.12 красавица Надежда заказала по телефону пиццу, которую подвезли через сорок минут. В 11.30 секретарь зашла в кабинет к шефу и они «начали сопеть»… В 12. 25 он закончил пить кофе, сообщил дамочке, что убывает на встречу с клиентом и вернется часа через три, после чего покинул офис. Проверился и сел в машину. Доехал до метро «Станция 1905 года», оставил там машину, снова проверился и нырнул под землю. В 12.52 вышел на станции «Электрозаводская», немного прошелся пешочком, любуясь витринами, и в 13.07 вошел в собственный офис номер два по адресу: Барабанный переулок, дом двенадцать. Пробыл там два часа тридцать пять минут. Все это время ерундой типа сопения с дамочками не занимался (ну, не было там никаких секретарш), а упорно работал: звонил и договаривался насчет транспорта на послезавтра, обеспечения охраны какой-то загородной базы, доставки туда продуктов и подготовки к «заезду контингента», отправлял и принимал факсы. Минут за тридцать до ухода ему позвонил какой-то Сева, и клиент упорно торговался с ним из-за стоимости «оборудования». Сошлись на пятидесяти, предположительно, тысячах, непонятно, в какой валюте.

В 16.32 вышел из метро «1905 года». В 16.42 вошел в итальянский ресторан возле зоопарка, где его ожидала все та же Наденька. До 17.35 они обедали. В 17.49 вернулись в офис и почти сразу же принялись сопеть. В 17.57 клиент возжелал кофе с коньяком, который и был ему подан в 18.10. В 18.30 в офис пришла клиентка и до 19.13 выслушивала доклад детектива о проделанной работе. Кабинет опять наполнился сопением и стонами, на сей раз, они звучали в записи. С 19.13 до 19.18 дамочка взволнованно и матом выражала мнение по поводу состояния нравственности собственного супруга, ни разу при этом, не сбившись и не повторившись в выражениях. Даже стало немного завидно. Потом она успокаивала нервы с помощью виски, кофе и еще раз виски. В 19.42 ей была представлена смета на выполненные услуги. В 19.51 супруга-рогоносица испросила еще виски, потом расплатилась и отчалила.

В 20.14 засобирались из офиса и клиент с Надей. В 21.35, заскочив по дороге в супермаркет, добрались до ее дома на Подбелке. В 22.16 приступили к позднему ужину с выпивкой. В 23.21 ушли в спальню. До разного рода глупостей на сей раз дело не дошло, просто легли и заснули. Умаялись, знать, за день, сердечные. Все.

— Какие будут мнения? — поинтересовался я Берташевича с Сироткиным и устроившегося чуть в отдалении от них Крикунова. Что интересно, рассаживались все они рядом друг с другом, а потом эти двое как-то незаметно от Киры отодвинулись.

— Наденька… — мечтательно промурлыкал Костя и тут же показал руками, какая она, эта самая Надежда. — Когда все закончится, заберу к себе, на Дальний, — и добавил простодушно: — Все равно, Островскому она уже не понадобится.

— Женишься? — ехидно спросил Сироткин.

— Зачем? Устрою к себе. У меня как раз секретарша…

— Ушла в декрет? — предположил я.

— В какой декрет, уехала с мужем на Запад — на Дальнем Востоке «Западом» называется любая точка на карте России, слева от Урала.

— А, если серьезно? — наконец-то раскрыл рот Крикунов.

— Если серьезно, то вопросов море: что за база, какой туда заедет контингент, когда заедет…

— Что за оборудование, — продолжил Костя.

— Нетрудно догадаться, — сказал Женя и принялся сооружать бутерброд, оголодал, бедняга, за день.

— Догадываться будем в «Поле чудес», если пригласят, — сурово одернул его я, и сам от собственной серьезности развеселился. — Скажи лучше, офис в Барабанном на сигнализации или нет?

— Думаю, нет.

— А когда он вышел оттуда, мусор выбрасывал?

— Нет.

— Вот и чудненько. Самое, значит, время заехать туда и на месте осмотреться. Кир, ты еще с компьютером обращаться не разучился?

— Вроде, нет.

— Молодец, — похвалил его Сироткин, — приходи ссать в лифт.

— Значит, сейчас кофейку попьем для бодрости и тронемся, — я встал и направился на кухню. Оттуда позвал: — Жень, можно на минутку?

— Да, командир… — появился, такой красивый в дверях, с бутербродом в руке.

— Ты, это, Жека, на Кирилла слишком не гони, не надо. Нам, между прочим, еще вместе работать, а, может, и не только.

— Я постараюсь, хотя, знаешь, иногда просто руки чешутся.

— Ты меня понял?

— Все понял, дяденька, я больше не буду.

— Смотри, а то из пионеров исключу. Ладно, с этим ясно. Скажи мне лучше, не было ли чувства, что он вас просек?

— Ни разу, я бы почувствовал, — Сироткин знал толк в наружном наблюдении. К нам в подразделение он пришел от «притворщиков». Самую малость не доучился, программу закрыли. — Ты знаешь, вообще такое ощущение, что этот Вадик, он же Вася, вообще страх потерял. Проверялся как-то лениво, все равно, что никак.

— Хорошо, если так: Слушай, а откуда это про поссать в лифте, в Интернете выудил? — Женька любил на досуге полазить по сети.

— Это мне Берташевич поведал, когда мы назад ехали. Был он недавно в одном городке, там у них…

— И?

— Ну, городок бедный, последний хрен, можно сказать, без соли доедают, короче, как везде в России, даже похуже.

— Удивил.

— Слушай дальше. Так вот, местные власти вдруг взяли да приняли программу «Жилье для неимущих», выклянчили под это дело деньгу из центра и построили.

— Что?

— Как, что? Дом для неимущих, то есть для себя, любимых. Справный такой домишко, целых двенадцать этажей, с лифтом. Единственная во всем городе высотка, можно сказать, местный небоскреб. Заселили туда чиновников из мэрии и всех прочих местных бугров, как раз сорок квартир и заполнили.