Михаил Нестеров - Агент ливийского полковника

Муаммар Каддафи воспроизвел одну из своих фраз, ставшую в ливийской Джамахирии крылатой. В оригинале в ней – ненавидимая Ливией Италия. В равной степени это относилось к Франции и Швейцарии; США в списке полковника заняли четвертую строчку, завоевав «шоколадную» медаль.

– На этом закончим, Андрей. Детали обговоришь с полковником абд-Аллахом. Я не стесняю вас в средствах. Вы воспользуетесь одним из моих незамороженных счетов в европейском банке. Да, и вот еще что. Если вдруг представится такая возможность, скажи директору МИ-6: Каддафи невозможно уничтожить – он в сердцах миллионов ливийцев.

Полковник встал, обошел стол и, обняв Андрея Рахманова, дважды коснулся щекой его щеки.

– У меня к вам просьба.

– Слушаю, – отстранился от него Каддафи.

– Прежде чем отправиться на задание, я хотел бы побывать в Москве.

– Да, да, Москва для тебя – храм...

Андрей, всякий раз отправляясь за рубеж, планировал маршрут через столицу Российской Федерации. Полковник ни разу не спросил: «Если Москва для тебя – храм, то что для тебя Триполи?»

Он дал добро и остался один в каменной «палатке», заглубленной на десять метров, – там, куда его загнали натовские бомбы и крылатые ракеты.

Московская область, 2 апреля

Полковник ГРУ Михаил Большаков, одетый в кожаную куртку и теплые полусапожки, встречал гостя из Ливии в аэропорту «Шереметьево». Обменявшись с ним рукопожатием и общими фразами, он отвез Рахманова на дачу управления, затерявшуюся в зелени Наро-Фоминского района Московской области. Дорогой они разговаривали ни о чем, избегая темы развязанной против Ливии агрессии, – всему свое время. Только на даче, воздух которой был пропитан хвоей, кружащей голову и переполнявшей грудь, они заговорили о деле.

Большаков присвистнул, узнав о секретной миссии Рахманова, и спросил:

– Берешься за это дело?

– А как же? – чисто по-русски ответил Андрей. – Как обычно в таких случаях, я ставлю вас в известность и рассчитываю на ваши рекомендации.

Разрыв Рахманова с военной разведкой не стал болезненным, поскольку был условным: он получал статус двойного агента. Андрей не раз отвечал на вопрос: знает ли о его скользком положении полковник Каддафи? Скорее – да, в лоб он у него не спрашивал. Как ни странно, существование под боком двойного агента было выгодно ливийскому полковнику, и тому было несколько причин. Первая – такой агент имел мощную поддержку со стороны одной из лучших в мире разведок. Вторая причина вытекала из первой: сведения, собранные двойным агентом, концентрировались в одном месте и не могли быть доступны третьим лицам. Проще это выглядело так: агент, получивший задание от своего руководителя, для его выполнения использовал возможности ГРУ, что многократно повышало шансы на успешное завершение операции , и плата за это была оптимальной. Дело в том, что Каддафи слыл приверженцем открытых противостояний. Он не держал в секрете даже кадровые вопросы того или иного центра, спецслужбы, – смотрите и трепещите; он предупреждал противника от опрометчивого шага. И такую политику полковник считал оправданной. Враги, зная его возможности хотя бы в плане прочных уз Ливии с террористическими группировками в Европе, прокручивали эту тему в ситуационных центрах, и готовый результат их вряд ли мог утешить: десятки группировок и сотни агентов-одиночек были готовы по распоряжению ливийского руководства превратить любой европейский город в огромный факел. Займи Каддафи обратную, скрытную позицию, и его империи давно пришел бы конец. Жертвы с обеих сторон исчислялись бы тысячами, но такова суровая реальность нового мира. Во многом благодаря хрущевской тактике: «Мы делаем ракеты, как сосиски!» и «Мы вас похороним!» – полковник держал одну из самых загадочных стран в своих руках.

И вот он, посылая в тыл врага одного из лучших своих агентов, рассчитывает на помощь в этом деле ГРУ. Но знает он и другое: Андрею придется расплачиваться за это ненасытными интересами военной разведки России.

– Полковник знает о твоем визите в Москву?

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? Извини, Михаил, – в знак примирения Рахманов поднял руку, – утомили чертовы перелеты. Добираться пришлось через Каир. Я полон сил и выдержки, но...

– Ты приберег их, ясно, – закончил за Андрея полковник ГРУ. Он был невысоким, плотного телосложения, лет сорока, с короткой стрижкой. – Еще вина?

– Да, пожалуй, – бросив взгляд на бутылку, не стал отказываться от настоящего грузинского вина Андрей. Сейчас он мог сказать, что «Хванчкара» – его любимое вино, хотя пил он его редко. Вряд ли закуску на этом столе можно было назвать тонкой, но темно-рубиновая «Хванчкара» неплохо подходила к ней: вареный цыпленок, сыр, магазинный салат из баклажанов.

Большаков еще раз наполнил бокалы и огляделся, как если бы находился здесь впервые. Дача представляла собой деревянное двухэтажное строение, находящееся под охраной одного, реже – двух охранников. Во дворе не было ничего декоративного: скошенная триммером трава походила на колючий газон – босиком ходить невозможно. И в этом плане самым безопасным маршрутом считался овал из тротуарной плитки, выложенный внутри плодового сада, огороженного высоким и плотным забором.

Первый этаж собственно гостиная: четыре стула вокруг стола, что может быть проще и уютнее? На втором этаже располагались спальные комнаты, прозванные гостевыми. Сама же дача походила на небольшой мотель со всеми полуспартанскими удобствами, включая русскую баню, вплотную примыкающую к дому.

– Так ты ждешь от нас рекомендаций или конкретной помощи, Андрей?

Рахманов промолчал.

– Хочу усложнить тебе жизнь и задание, – продолжал Большаков.

– Каким образом?

– У нас в Англии есть пара нерешенных задач. Может быть, если подумать, решение одной из них поможет тебе решить другую – твою.

– Если хочешь что-то получить, готовься заплатить за это?

Большаков развел руки в стороны:

– Ну, не я придумываю условия.

Это прозвучало откровением. Еще вчера подобное называлось – издать распоряжение или предписание.

Андрей усмехнулся и промолчал.

– Я постараюсь тебе помочь, – обнадежил его Большаков. – Располагайся тут как дома. Еду и вино найдешь в холодильнике. Если что – звони или обращайся к дежурному.

Большаков вернулся на следующий день под утро, не было и семи, однако Рахманов находился уже на ногах, гладко выбритый, в свежей рубашке. Он сам приготовил завтрак, налил своему нынешнему куратору кофе. Тот, сделав глоток и положив перед собой папку с бумагами и ноутбук, приступил делу:

– В Англии у нас несколько интересов...

«Еще вчера их была пара», – мысленно подсчитал Рахманов.