Дмитрий Черкасов - Потоп

— Я не знаю, кто он такой. Я знаю лишь, что он один перебил всю мою группу, а меня искалечил.

Насчет бритв Хозяин был прав, но жизнь в скитаниях, среди отребья в том числе, научила Рокотова многим необычным штукам, принятым в уголовной среде. Да еще спецкурс…

Супермен, плюющийся бритвами, меняющий внешность, общающийся с ментами и умеющий разгромить небольшой вооруженный отряд, не входил в замыслы Хозяина. Но в конце концов, это всего лишь машина для разовых акций.

Куда больше волновал его Касьян Михайлович — блаженный все же… Наплетет с три короба. Но и с этим надо решать.

Он распахнул дверь:

— Снайпер уже ушел?

— Нет, еще здесь, столуется.

— Зови.

Когда снайпер, дожевывая что-то, вернулся в кабинет и в некотором удивлении уставился на Коротаева, Хозяин попросил последнего как можно подробнее описать любопытного господина Лошакова, сотрудника австрийской фирмы.

Едва тот начал, снайпер удивленно вытаращил пока еще зрячие глаза:

— Так это он с генералом и стоял! Когда я халдея снимал… Я его, считайте, сфотографировал.

Хозяин покачал головой:

— Слушай внимательно. Ты в оптику смотрел, а эти беседовали лицом к лицу.

— Не хотелось бы, — против воли пробормотал снайпер, глядя на повязку Коротаева.

Бывший начальник службы безопасности как мог подробно описал Лошакова.

Слушая, снайпер все больше хмурился:

— Точно, в гриме приходил. В кабинете он был совсем другой.

Еще раз пройдясь по кабинету, Хозяин молвил:

— Вот что. Скорее всего, ты видел его настоящим. Прежде чем пойдешь кемарить, загляни к ребятам, пусть составят фоторобот. И первый вариант, и все возможные… И учти: это твой следующий заказ.

Снайпер выразительно пощелкал пальцами.

— Останешься доволен, — буркнул Афиногенов.

— Он мой, — подал голос захмелевший Коротаев.

— Понял? — повторил Хозяин, словно не слыша его.

— Он мой, — упрямо сказал охранник.

— Ну, — Хозяин развел руками. — тогда у вас выйдет очаровательное соцсоревнование.

Вмешался Афиногенов:

— Но вы учтите, Коротаев, что мы отправляем вас на север, на объект.

— Надеюсь, не на Луну?

— Нет, не тревожьтесь. Пока не туда. На объект.

— Тот самый?

— Помалкивайте. Вы так наследили, что если вас возьмут в оборот и вы запоете… Вам нужно уехать отсюда как можно дальше. Это в ваших собственных интересах.

— Тогда вы даете мне фору, — пьяно улыбнулся Коротаев.

— Это еще почему?

— Потому что как раз на объект он и явится.

— С чего вы взяли?

— Интуиция плюс природная смекалка.

Снайпер непонимающе слушал этот разговор.

— Что за объект? — спросил он заинтересованно.

Хозяин подумал:

— Пока что не вашего уровня. Но мы дадим вам знать, если что… В конце концов, господину Коротаеву может понадобиться зрение, а у вас оно есть покуда…

— Какое же тогда соревнование…

— Разговорчики! — прикрикнул Хозяин. — Забыли, где находитесь?

Снайпер вытянулся в струну.

— Вот-вот, — кивнул Коротаев. — А я слышал, как он прогнулся. Помните детский стишок? «Мне мама в детстве выколола глазки, чтоб я варенье не нашел… Я не читаю сказки, но нюхаю и слышу хорошо…»

Хозяин и доктор переглянулись.

Оба подумали: «Они стоят друг друга».

Коротаев, позабыв о своей амуниции, захрапел в кресле. Снайпер стоял навытяжку, не зная, куда ему теперь идти, — сидеть при этом психе или заниматься составлением фоторобота.

— Эти баки не дают мне покоя, — признался генерал Ясеневский.

Они с Владом вновь находились в квартире Рокотова.

Всякий раз, когда его навещала фигура наподобие Ясеневского, Рокотову чудилось, будто вся обстановка его дома бледнеет, становится прозрачной и нереальной.

Все его книги, фолианты по биологии — сплошь фикция.

Реальность — только мускулы да госпожа Удача.

И попранная реальность, когда генерал Ясеневский удалялся, обременив Влада очередным поручением, восстанавливалась не сразу.

Она материализовалась очень медленно.

— С баками непонятно, — согласился Рокотов.

Генерал будто не слышал его.

— Наши ребята не дремлют, — продолжил он, беседуя как бы с самим собой. — Мы выслали комиссию в зону бурения, которая представляется нашему депутату новым Эльдорадо. Наши геологи разводят руками: у них нет никаких оснований считать прожекты Боровикова чем-то иным, нежели утопией.

— Тогда напрашивается один-единственный вывод, — пожал плечами Рокотов. — Все это бурение — фикция. Сотрясание воздуха для отвода глаз. Тогда становится понятно, почему алмазы Рубинштейна, доставленные бог весть откуда, сослужили ему роковую службу…

Ясеневский поерзал в кресле, потер руки.

— Диверсия? — спросил он коротко.

Рокотов скорбно улыбнулся:

— Мне не впервые приходится слышать это слово. А ведь в детском саду я мечтал быть мирным аквалангистом…

— Мирного в этом мире найдется совсем немного…

— Надо было везти его в специализированную ведомственную больницу.

— Кого?

— Да Коротаева этого.

— Надо было, — вздохнул Ясеневский. — Там мышь не проскочит, а здесь он положил чуть не весь персонал. Спасибо, больные целы… Но ты-то что его боишься?

— Я не боюсь. Но он срисовал меня.

— Но теперь это ему не особенно поможет.

— Да вы понимаете, товарищ генерал-лейтенант, о чем я… Фотороботы уже пачками изготовлены…

— Понимаю, — начальственный вздох повторился. — Выпустили за хорошее поведение… Постоял в углу и вышел… Короче говоря — с чем мы остались?

Рокотов развел руками:

— Да считайте что ни с чем. Все те же панама с алмазами ничем нам не помогут — ну узнаем мы, откуда доставили камни. И что изменится?

— Ничего.

— Ничего. Коротаева упустили, и где он теперь — одному дьяволу известно.

— Я очень надеюсь, что именно дьяволу, — изрек Ясеневский. — Он натворил столько дел, что вряд ли его оставят в живых. Понятно, что на «рафике» он прорывался к кому-то — и, похоже, прорвался.

— Там-то ему и кранты, среди корешей…

— У него не было выбора.

— А заложники? Шофер и сестра?

— Провалились как сквозь землю.

— Ну и вот, — Рокотов подвел черту. — Допрашивать рядовых «быков» бесполезно. Осведомитель убит. Ваш агент тоже мертв. Основной исполнитель скрылся вместе с заложниками. От Боровикова толку, как от козла молока…

Ясеневский тяжело выкарабкался из кресла, прогулялся по комнате, отвел штору, оглядел улицу. Фургон слежения стоял на месте и контролировал ситуацию.

— Диверсия, — пробормотал он, уставясь в окно. — Широкомасштабная, если речь идет о небесных телах. И вот еще что: мы привыкли, что диверсии обычно бывают приурочены к каким-нибудь массовым событиям.