Евгений Сухов - Плачет рея по пирату

Все прояснилось два дня назад во время ночного дежурства, когда он проходил мимо контейнеров, расставленных на палубе: на одном из них была разорвана обшивка, в дыру выпирал какой-то металлический угол. Подгоняемый любопытством, Федор подошел к контейнеру, раздвинул дыру, чтобы получше рассмотреть торчавшие металлические предметы, и, к своему немалому удивлению, обнаружил, что это была крылатая русская ракета «Х-55» без топлива и головной части. Можно было предположить, что в остальных ящиках находится то же самое, а значит, груз потянет на многие десятки миллионов долларов. Тотчас пришло осознание того, что они являются едва ли не самыми крупными перевозчиками оружия. При худшем раскладе они становятся ненужными свидетелями, и жизнь их будет продолжаться до тех пор, пока оружие не окажется в руках покупателя.

Маркова прошиб пот от мысли, что жить ему осталось всего-то несколько часов; стало трудно дышать, он невольно потянулся к вороту, чтобы ослабить его, и в этот самый момент услышал шорох, раздававшийся за спиной. Обернувшись, он увидел филиппинца Абдуллахи ибн Саида, который уже занес руку с кинжалом для смертельного удара. Федор успел отскочить за долю секунды до того, как кинжал ударил в то место, где он только что стоял. Лезвие клинка с глухим стуком вонзилось в доску. Пытаясь вырвать застрявший кинжал, филиппинец потерял драгоценные мгновения, а Марков, размахнувшись, ударил его ногой в живот, после чего, сомкнув ладони в замок, врезал в основание черепа. Потерявшего сознание Абдуллахи ибн Саида он выбросил за борт. Скорее всего, филиппинец был тем человеком, который следил за сохранностью груза и хотел избавиться от капитана как от нежелательного свидетеля.

О том, что произошло, капитан посчитал нужным поделиться со старшим помощником, предварительно разбив автоматическую систему определения нахождения корабля. С этой минуты доу с оружием на борту становился невидимым для слежения. То есть по-другому – превращался в некое подобие «Летучего голландца», правда, с людьми на борту.

Теперь им двоим предстояло подумать, как выбраться из создавшейся ситуации. Было ясно, что сейчас их ищут по всему морю, и вряд ли им стоит рассчитывать на снисхождение, когда их все-таки обнаружат.

А пока старший помощник Алекс заделал в контейнере дыру, через которую можно было рассмотреть ракеты.

Потянулись вторые сутки ожидания. О том, чтобы идти в Джидду, не могло быть и речи. Надо было как можно быстрее выйти из опасного квадрата, чтобы затруднить поиски судна. Посмотрев на часы, Федор произнес:

– Уже три часа, как мы должны быть в Джидде.

Алекс печально нахмурился:

– Я бы сказал по-другому, капитан: уже три часа, как мы были бы мертвы.

– Пожалуй, ты прав. Команда ни о чем не догадывается?

Загорелые натруженные руки старшего помощника с выступающими венами лежали на штурвале. Всматриваясь в темную полоску моря, он уверенно поворачивал штурвал то в одну, то в другую сторону, словно в бескрайнем море высматривал одному ему ведомую извилистую дорогу.

– Нам повезло с командой, капитан. Вряд ли они станут интересоваться нашими делами. Их интересует только расчет.

– Мне вот что не дает покоя… Ясно, что Абдуллахи должен был следить за ракетами, но ведь кто-то же пытался вскрыть эти чертовы ящики еще до меня и посмотреть, что за груз в них! Как ты думаешь, кто бы это мог быть?

На экране радиосвязи появилась белая точка. Французский танкер двигался параллельным курсом, находясь в пятнадцати милях от них. Вряд ли он представляет опасность для судна, но по спине невольно забегали мурашки от мысли, что в это самое время кто-то внимательно рассматривает их в бинокль.

Судно «Галия» исчезло с радаров в тот самый момент, когда Марков разбил автоматическую систему определения. Преимущество их положения заключалось в том, что они прекрасно были осведомлены обо всех судах, находящихся в пределах радиосвязи, зато их могли определить только визуально, прочитав название корабля. Но в прошлый вечер Марков распорядился замазать название судна, и теперь поверх белой краски было написано новое – «Мария». Возможно, что именно сейчас капитан французского танкера пристально всматривался в проходящий мимо доу, чтобы прочитать его название.

– Не знаю, капитан, – произнес Алекс. – Это мог быть кто угодно. За всеми не уследишь. Но могу сказать совершенно точно, что бы там ни было и что бы он там ни замышлял, сделать намеченное будет трудно.

Марков удовлетворенно кивнул. Именно этого ответа он и ожидал. Сухогруз «Галия» исчез с экранов слежения. Ясно, что судно будут искать, но оставалась надежда, что поиски не затянутся надолго. В районе, из которого они недавно вышли, отбушевал неожиданный шторм, перевернувший два сухогруза и четыре огромных доу. Так что была надежда, что Кэвин Фэрис занесет их в число погибших.

– Вот ответь мне, Алекс, а не глупо ли было отправлять доу с таким грузом?

– Я думаю иначе, капитан, – после минутного размышления ответил помощник, – все очень продумано. Вряд ли кто станет воспринимать это допотопное корыто всерьез, поэтому интерес к нему минимальный.

– Если бы мы задержались в этом районе хотя бы на полчаса, думаю, что мы разделили бы участь утонувших кораблей.

– Но мы же не задержались, – улыбнулся помощник. – Так что, как тут ни крути, мы правильно сделали, что не пошли в Джидду.

– Послушай, Алекс, я давно хотел у тебя спросить, а какой ты национальности?

– Неожиданный вопрос, – удивился старший помощник. – Меня бы не удивило, если бы этот вопрос вы задали лет шесть назад, в день нашего знакомства. А сами-то как считаете, кто я по национальности?

– Поначалу я думал, что ты филиппинец или даже кореец. Но сейчас я так не считаю.

– Вы угадали, капитан. Моя бабушка была филиппинкой, хотя всю жизнь прожила в Индии, а дед – корейцем. Но думаю, что без китайцев здесь тоже не обошлось. Вот и думайте, капитан, какой я национальности. Но, честно говоря, я уже давно не ломаю голову по этому поводу. Приятно осознавать, что в Азии меня всюду принимают за своего. Капитан, а что вы думаете делать с ракетным комплексом?

Вопрос прозвучал как-то уж очень неожиданно. Федор и сам не раз задавал его себе, но не находил на него ответа. Решение, принятое поначалу, – затопить судно в какой-нибудь тихой, расположенной вдали от основных трасс, бухточке и радоваться тому, что так легко отделались, – неожиданно пропало. На смену ему пришел расчетливый прагматизм. Марков стал ловить себя на мысли, что на борту находится весьма дорогой груз, пожалуй, что подороже, чем какой-нибудь героин. Первое, что лежало на поверхности: найти надежного покупателя, выгодно продать комплекс, а дальше доживать свой век в довольстве и благополучии.